Вернется муж в Крещенье. И хорошо всё будет вновь, Удачлива твоя планета: Узнаешь радость и любовь, Коль три исполнишь ты совета. Егоровна пришла домой, Кряхтит за печкой домовой, В углу горит лампадка, На сердце сладко-сладко. И вовсе ей не жаль рубля, Рубля для мужа мало, Вот пикового короля Она средь карт сыскала. Протяжно тикают часы, Топорщит таракан усы И прячется за гири, И бьют часы четыре. На карту дунула она И к маятнику прицепила, Чтоб муж, помаявшись без сна Вернулся бы к жене постылой. Раскачивается король. — Ах, скоро муж узнает боль, И скуку, и тревогу. Найдет к жене дорогу. Но в этот день сгорел пирог, К жаркому не было салата, Клялась кухарка: – Видит Бог, Я, барыня, не виновата. – Сердита барыня с утра: – Вам отказать давно пора! Кухарка шепчет, плача: – От карты неудача. Молящимися полон храм Архистратига Михаила. С тоской взглянув по сторонам, Егоровна свечу купила. Рождается небесный царь, Поют Рождественский тропарь Угрюмые монахи… Идет кухарка в страхе В притвор, где нарисован ад, И ставит вверх ногами свечку Тому, кто черен и рогат И грешников сажает в печку. Ему кладет земной поклон, Но к ней бегут со всех сторон: – Ах, ведьма, вон скорее! Не то дадим по шее. А время всё идет-идет, Не зная промедленья. Отпраздновали Новый год, Настал канун Крещенья; Давно уж съедена кутья, Легла господская семья. В людской темно и жарко. Во двор спешит кухарка. Чернеет ночь, белеет снег, Крещенская крепчает стужа. Ночной проходит человек, Вот, наконец, и домик мужа. И потихоньку, словно вор, Прошла Егоровна во двор… К стене бревно приперто: Уж это дело черта. Егоровна, как будто зверь, По нем ползет всё выше, выше. Внизу скрипит входная дверь. Егоровна дрожит на крыше. Но нет, повсюду тишина. И крикнула в трубу она: – Зачем жену оставил? Вернись к супруге, Павел! Ползет, споткнулась о карниз, Не удержалась и с размаха На камни полетела вниз, Крича от боли и от страха.
