наполнили. Я нажал кнопку инжектора.
— В глотку… — прошептал Майк.
Я ослабил канаты, играя с воображаемым зверем. Раскачал лебедку, имитируя его метания.
Включив кондиционер, снял рубашку, но все равно было жарко. Ясное дело — день в самом разгаре. Я почти не замечал, как прилетают и улетают «попрыгунчики». Часть команды сидела и наблюдала за моими действиями. Я не обратил внимания, когда подошла Джин, иначе закончил бы проверку и спустился вниз.
Мисс Лухарич хлопнула дверью так, что лязгнули электромагнитные засовы.
— Кто разрешил тебе поднять слайдер? — спросила она.
— Никто, — ответил я. — Сейчас поставлю его обратно.
— Подвинься.
Я подвинулся, и она села на мое место. На ней были широкие коричневые брюки и мешковатая рубашка. Волосы зачесаны назад, щеки раскраснелись, и, наверное, не только от жары. Она так энергично атаковала панель управления, что меня это и позабавило, и встревожило.
— 'Синее'! — резко бросила она, нажимая фиолетовым ногтем продолговатую кнопку. Я подавил зевок и медленно застегнул рубашку. Она покосилась на меня, сверилась с записями, включила 'забрасывание'.
Я сосредоточился на экране. На секунду Джин повернулась ко мне.
— 'Красное', — спокойно сказала она.
Я кивнул.
Она несколько раз переместила лебедку взад-вперед, демонстрируя свое мастерство. Я в нем не сомневался, а она не сомневалась, что я не сомневаюсь, но тем не менее…
— Если хочешь знать, — бросила Джин, — ты близко не подойдешь к этой штуке. Ты нанят живцом. Помнишь? А не оператором слайдера. Живцом! Ты должен плавать снаружи и предлагать себя на обед нашему другу-чудовищу. Это опасно, но тебе за это хорошо заплатят. Вопросы есть?
Она нажала кнопку инжектора. Я потер шею.
— Нет, но я умею управлять этой штукой… и если понадоблюсь, всегда пожалуйста, по общему тарифу.
— Мистер Дэвиц, — сказала она, — я не хочу, чтобы за этим пультом сидел неудачник.
— Мисс Лухарич, в этой игре никогда не бывает победителей.
Она начала сматывать канат и одновременно отключила электромагнитные якоря, так что весь слайдер затрясся, словно больной Йо-Йо.[3] Мы проехали пару футов назад. Притормозив, Джин переключила стрелку, и слайдер помчался под прямым углом. Экипаж побежал прочь от люка, и мы беспрепятственно скользнули в подъемник.
— Совет на будущее, Дэвиц: не входите в слайдер без приказа, — сказала она
— Не беспокойтесь. Ноги моей здесь не будет, даже если прикажут. Я нанимался живцом. Помните? Если хотите, чтобы я работал здесь, вам придется очень попросить.
— После дождичка в четверг, — улыбнулась она.
В тот вечер Майк и я покуривали трубки в каюте Мальверна. Ветер гнал волны. Дождь гремел по палубе, как по кровельному железу.
— Скверно, — промолвил Мальверн.
Я кивнул. После двух бурбонов каюта стала похожа на примелькавшуюся гравюру по дереву: темные стены, мебель красного дерева, давным-давно вывезенная мною с Земли, мужественное лицо Мальверна и всегда чуть удавленное — Дэбиса, тени, роняемые креслами, единственный источник света — настольная лампа… Сквозь бокал все приобретало коричневый оттенок.
— Рад, что я здесь.
— На что похожа ночь под водой?
Я пыхнул трубкой, думая о луче фонарика пронзающем мрак внутри черного алмаза, — и содрогнулся. Мимо проплывали видения. Метеором промчалась светящаяся рыба качались гротескные папоротники, тень, зелень воды, потом все исчезло. Я чувствовал себя космическим кораблем (если космический корабль способен чувствовать), путешествующим среди миров… и тишина — жуткая, сверхъестественная тишина…
— Темно и безмятежно уже на глубине нескольких фатомов, — сказал я.
— Еще часов восемь, и мы выйдем из зоны дождя, — сообщил Майк.
— Десять-двенадцать дней, и мы будем вместе, — заметил Мальверн.
— Что, по-вашему, делает Икки?
— Спит на дне с миссис Икки, если у него есть хоть капля мозгов.
— Нет у него мозгов. Я видел Икки, которого воссоздали в АМИ по отдельным костям…
— Неужели совсем нет мозгов?
— Во плоти он больше ста метров в длину. Так, Карл?
Я подтвердил.
— Однако для тела таких размеров череп у него не велик.
— Он достаточно умен, чтобы не попасть в наш трюм.
Мы смеемся, потому что сейчас ничего, кроме этой каюты, в действительности не существует. Мир снаружи пуст, дождь стучит по палубе. Мы сидим в креслах и дымим.
— Госпожа не одобряет недозволенной и поспешной рыбалки.
— Госпожа может плыть на север, до тех пор пока ее корыто не пойдет ко дну.
— Что она тебе сказала?
— Она сказала, что мое место в рыбьем дерьме на самом дне.
— Не в слайдере?
— Я — живец.
— Посмотрим.
— Ничем другим заниматься я не буду. Если ей понадобится оператор на слайдер, ей придется хорошенько попросить.
— Думаешь, придется?
— Думаю, да.
— А если она попросит, ты справишься?
— Справедливый вопрос, — фыркнул я. — Хотя я не знаю ответа.
Когда-то, чтобы получить ответ, я продал сорок процентов акций и отдал два года своей жизни. Но тогда мне это не удалось. А сейчас? Предположим, нам удастся подманить и поймать Икки. Что потом? Если мы подтянем его к борту, сможет ли Джин удержать и вытащить его? Допустим, она сделана из иного теста, чем Дэвиц, которому случалось охотиться на акул с пневмопистолетом, заряженным отравленным гарпуном. Допустим, она выловит Икки, а Дэвицу придется стоять в стороне, как ненужному статисту. Допустим, она позовет Дэвица на помощь, а он все равно будет стоять, как ненужный статист?
Именно так было, когда я поднял Икки на восемь футов над стальной поверхностью палубы и увидел его целиком. Но он кренился все больше и больше, пока не соскользнул в воду и не исчез из поля зрения, словно подводный горный хребет… И эта голова! Маленькая по сравнению с телом, но все равно огромная. Гора мяса с черно-красными рулетками без век, вращавшимися еще в те времена, когда мои предки решили попытать счастья в Америке.
Были подсоединены новые резервуары наркотиков. Требовалось немедленно усыпить Икки. А я был парализован. Я слышал странные звуки, словно сам господь играл на хаммондовском органе…
Икки смотрел на меня!
Действительно ли в этих глазах было все то, что я в них увидел? Сомневаюсь. Может быть, я был всего лишь серым комочком за черным камнем, и в зрачках моих отражалось небо. Но взгляд Икки остановился на мне. Возможно, на самом деле не змея парализует кролика, а сам кролик, трус от природы, коченеет от страха. Икки стал сопротивляться, а я, зачарованный, не мог сдвинуться с места.
Меня нашли через пятнадцать минут. Я слегка расшиб голову и плечи. Инжектор не был включен.
С тех пор мне снились эти глаза. Я хотел еще раз встретиться с Икки, даже если эта встреча станет для меня роковой. Я понял, что если во мне и есть что-то, отличающее меня от кролика, от клубка
