Вале Степановой, с которой они долго прощались, уходя из Макаровки.
Генки не было. Он пропадал у Гнедка. Оксана мыла Генку последним и сама привела в землянку.
Степан Ильич ласково смотрел на мальчика - видимо, искал для него утешительных и ободряющих слов, но Генка был занят своими мыслями и только нетерпеливо спрашивал:
- Позовет нас командир к себе?
- Может, и позовет, - отвечал Степан Ильич, недоумевая, зачем Генке нужен командир. - Вот кончится война, прогоним гитлеровцев - и вернемся мы с тобой, Генка, в село, будем вместе хозяйнувать. Михайлов внук - дорогой человек для нас... А пока поедешь ты с ребятами в Москву, будешь учиться...
Генка молча смотрел в угол землянки и думал что-то свое.
Когда Степан Ильич ушел, в землянку вскочили Федька Гузь и Грицько. Их обветренные, загорелые лица сияли от радости:
- Здорово, товарищи! Мы ж вас ще не бачилы! Нас на хутора посылали. Приходим, а дядя Степан говорит: 'Нашлись наши пионеры'.
Грицько долго жал всем по очереди руку. Ребята уселись в кружок на нарах; Федька рассказал, что эсэсовцы сожгли его село Ярыжки, что ему с матерью удалось бежать в лес, где он наткнулся на подводу, которая везла с Жуковки трофеи. Партизаны взяли их в лагерь. Игнат еще раньше ушел из села.
- Далеко ушел Игнат... Не скоро мы с ним побачимся теперь! - с грустью сказал Федька и шепотом поделился с ребятами своей тайной: - Мы с Игнатом под вязами свое знамя спрятали. Фашистам до него не добраться! Только я да Игнат место знаем!
- Это наши тогда в школе штаб взорвали. Генерала самого главного убили, - шепнул Грицько.
Ребята хотели расспросить его об этом подробнее, но, покосившись на Генку, промолчали.
- До побачення! - весело сказали Федька Гузь и Грицько, прощаясь.
x x x
Утром долговязый Сенька просунул в землянку голову:
- Мамаша, готовь ребят! Командир требует.
Ребята заволновались:
- К командиру нас требуют! К командиру!..
Побежали за Генкой. Генка с утра, вооружившись скребницей, чистил партизанских коней. Начищенный до блеска Гнедко ходил за ним по пятам.
- Генка, нас к командиру требуют!
Генка бросил скребницу, привязал Гнедка:
- Пойдем!
Оксана надела на ребят чистые рубашки. Прибежал Митя.
Маленький отряд торжественно выстроился перед ним: галстуки были повязаны, знамя развернуто.
Митя оглядел ребят вблизи, оглядел издали, взъерошил свои волосы, щелкнул пальцами:
- Пошли!.. Ать-два! Ать-два!
- Эх, барабана нет!
- Левой! Левой!
Партизаны, отрываясь от работы, глядели вслед.
У штабной палатки ребята остановились.
- Нале-во! Ать-два! Стой!.. Разрешите обратиться. Отряд Трубачева прибыл! - доложил сияющий Митя.
Николай Михайлович и Мирон Дмитриевич вышли из палатки:
- Здорово, пионеры!
Ребята ответили дружным приветствием. По лесу раскатилось эхо и смолкло. Николай Михайлович пытливо и ласково посмотрел на ребят. Под усами Мирона Дмитриевича пробежала добрая усмешка, глаза заискрились.
Васек отдал рапорт. Худой от пережитых лишений, бронзовый от загара, с золотистым чубом, он стоял под красным знаменем во главе своего отряда и казался гораздо старше того мальчика, которого однажды Николай Михайлович встретил в селе.
- Трубачев!
- Есть Трубачев!
Васек сделал два шага вперед. Николай Михайлович кивнул ему головой:
- Я слышал о тебе. Ты стойкий и мужественный мальчик.
Васек вспыхнул, смешался:
- Я был не один... Со мной были товарищи!
- Сева Малютин!
Сева оглянулся на ребят, одернул курточку, робко шагнул вперед.
Николай Михайлович взял его руку, ощутил в своей ладони тонкие, слабые пальцы.
- Так вот ты какой - Сева Малютин... - Николай Михайлович пригладил седой ежик своих волос и тепло улыбнулся: - Спасибо тебе, Сева Малютин!
Мирон Дмитриевич откашлялся, потеребил свои усы, еще раз откашлялся. Николай Михайлович мельком взглянул на него и снова повернулся к ребятам:
- Кто из вас внук нашего погибшего товарища, деда Михайла?
Все глаза сразу обратились к Генке. Он стоял прямо и не мигая смотрел в лицо Николаю Михайловичу блестящими темными глазами.
- Выйди... выйди... - зашептали ребята.
Генка не спеша вышел из строя. Николай Михайлович положил руку на его плечо:
- Твой дед умер как герой. Мы позаботимся о тебе...
- Гена, - подсказали ребята.
- ...да, Гена. Мы воспитаем тебя славным коммунистом, достойным своего деда... Ты поедешь вместе с ребятами...
- Я не поеду! - прервал его Генка.
Николай Михайлович поднял брови. Мирон Дмитриевич строго посмотрел на мальчика. Ребята переглянулись.
- Я никуда не поеду, товарищ начальник! - твердо повторил Генка. И вдруг, заметив строгий взгляд Мирона Дмитриевича, залился темным румянцем, гневно закричал: - Горит моя земля! Деда мой тут лежит! Куда я поеду?
Николай Михайлович быстрым движением руки остановил его. Наступило молчание.
- Одна мне дорога - Гитлера бить... - тихо сказал Генка.
Николай Михайлович задумался, пристально глядя на мальчика. Потом повернулся к Мирону Дмитриевичу:
- Зачислите в отряд Михайлова внука.
Генка вытер рукавом мокрый лоб и стал на свое место. Мазин и Русаков завистливо глядели на товарища.
- Давай проситься! - шепнул Петька.
- Не время, - хмуро ответил Мазин.
Николай Михайлович обратился к ребятам:
- Пионеры! От имени партизанского отряда передайте благодарность своим родителям и учителям, школе, которая воспитала вас! А благодарность вашему вожатому я имею удовольствие выразить сам.
Николай Михайлович крепко пожал руку смущенному Мите. Ребята переглянулись, заулыбались. Николай Михайлович, видимо, хотел еще что-то сказать и молча смотрел на них.
- У вас был еще один товарищ... вернее, подруга...
- Валя... Валя Степанова... - послышались тихие голоса.
Наступило торжественное молчание. Ребятам показалось, что где-то среди них тихо шелестит ветвями тоненькая белая березка...
Мирон Дмитриевич выступил вперед:
- От имени партизанского отряда даю клятву жестоко отомстить врагам за нашу пионерку Валю, за учительницу Марину Ивановну, за наших дорогих товарищей! Тяжко заплатят нам фашистские палачи за
