гнездо, — он опустил голову. — А потом господин погиб на охоте — заломал дикого медведя голыми руками, да только сердце не выдержало… матерый был зверь, большой. Что тут говорить… государь Мит-Тяй принял осиротевшее семейство под свою руку, и согласно обычаю, старшая и младшие госпожи считаются отныне дочерьми Императора.
Бессмертных промолчал. Он прекрасно помнил эту историю: сконфуженная Каролина Кисленьких, ошалевший от счастья Пет-Тяй, хрусткий бланк брачного контракта — замечательного изобретения Кароля XIII. Вообще правители этой династии отличались своеобразным чувством юмора и умением выкручиваться из непростых жизненных коллизий. Вот Кароль XIII, к примеру, был чрезвычайно любвеобилен, а супруга ему досталась чудовищно ревнивая и страшная в гневе. И, чтобы не нервировать ее лишний раз, он придумал односторонний тайный брачный контракт… Правда, после его мирной кончины в возрасте семидесяти с лишком лет наследники с изумлением выяснили, что он был таким вот замысловатым образом женат на актрисе варьете (и которой по счету, неведомо). К несчастью, скончался Кароль XIII как раз у этой актрисы в гостях… Это удалось бы замять, но ушлая дамочка успела пошарить по карманам внезапно скончавшегося самодержца, обнаружить контракт, который тот всегда держал при себе, и предать его огласке. Случился чудовищный скандал, наследство пришлось делить… Актрису потом, конечно, отравили и ее часть наследства вернули в лоно семьи, но осадок остался неприятный, историю старались лишний раз не вспоминать… А вот бумага — пошла в ход.
— Однако… — только и смог произнести Дэвид и хотел добавить что-то еще, но в этот момент к столику снова приблизился старший стюард с серебряным подносом и объявил торжественно:
— Телеграмма для госпожи Кисленьких! От Его величества!
— Ну зачем так кричать? — поморщился доктор, передавая Каролине телеграмму.
— «Полсотни сдюжишь?» — зачитала та.
— После публикации в той газете, думаю, это окажется несложным, — хмыкнул Бессмертных. — Теперь вас, дорогая Каролина, станут осаждать полчища жаждущих острых ощущений молодых людей.
— У них это называется «экстрим» — заметил доктор, — что-то вроде скачек.
— Ах, оставьте!.. — вздохнула она. — Это не очень-то весело! Мне и без того приходится раз в году надевать траур по каждому из покойных супругов… Спору нет, мне идёт черный цвет, но если мне придется носить его слишком часто, я его возненавижу! Кроме того, разорюсь на услугах модистки: неприлично ведь надевать в день траура по одному мужу платье, пошитое на день памяти другого?..
— Я думаю, — сказал доктор, — когда число ваших супругов перевалит хотя бы за сотню, вы смело сможете выделить неделю в году и честно носить траур в течение этой недели. Такое, знаете ли, коллективное поминовение.
— А это идея… — протянула Каролина. — И гардероб меньше… Нет, не то чтобы я не могла себе позволить менять наряды так часто, как захочу, но это так утомляет!
— А в самом деле, — проговорил Дубовны, — отчего все… э-э… тайные супруги так быстро умирают?
— Кое-кто, насколько мне известно, по чистой случайности, — пожал плечами следователь. Гвардейский поручик еле заметно улыбнулся. — А большинство — экзальтированные мальчишки. Ну и, услышав очередную сплетню об очередном же предполагаемом возлюбленном Каролины, каковые распространяют во множестве такие вот газетенки, такие мальчишки впадают в депрессию. Кто-то с горя сразу стреляется или вешается, кто-то начинает глушить тоску крепким алкоголем или наркотиками, кто-то ищет острых ощущений и врезается на локомобиле в дерево…
— Но на самом деле ведь это неизвестно, — протянул Дэвид.
— Истина где-то неподалеку, — пожал плечами Руперт. — Но, должен отметить, наша дорогая Каролина — в полном смысле этого слова роковая женщина.
— О, это уж точно, — хмыкнул доктор.
— А самое страшное, — вздохнула Каролина, — что меня даже не мучают угрызения совести. Ну, почти…
Она хотела добавить еще что-то, но тут к их столику снова подошел старший стюард.
— Телеграмма для госпожи Кисленьких! — провозгласил он с истерическими нотками в голосе. — От Его императорского величества Мит-Тяя Первого!
— О, папенька!.. — Каролина взяла переданную полоску бумаги. — Как же он узнал так скоро?
Поручик посмотрел в потолок.
— Что же там? — подбодрил доктор женщину.
— «Соболезную. Роты не мало? Могу прислать еще», — прочитала та телеграмму.
— Его императорское величество так о вас заботится, — с уважением проронил поручик.
— О да, — поддержал Руперт. — Все-таки Мит-Тяй опасно сентиментален…
— Погодите, — встрял Дэвид, — а причем здесь рота? Это… про вашу роту, господин поручик?
— Точно так, — отвечал тот.
— Но… я полагал, это… — Дубовны замолчал. — Мы всегда выезжали на задания с вами…
— Младшая сиятельная госпожа не может путешествовать без должного сопровождения, — наставительно произнес поручик.
— Совершенно верно, — добавил доктор. — Мы, конечно, готовы погибнуть ради дамы, а она может позаботиться о себе сама, но зачем доводить до крайностей? Да и Кароль будет недоволен, если лишится возможности прочесть продолжение приключений Косого и Хромого…
Дэвид молчал. У него был вид человека, попавшего к антиподам и обнаружившего, что они действительно ходят на голове.
— А броневик зачем?.. — спросил он тихо.
— Ну надо же как-то перевозить драгоценности, — пожал могучими плечами поручик. — Один только парадный брильянтовый гарнитур сколько стоит! Только вот госпожа, к сожалению, не всегда предупреждает нас о своем отъезде вовремя. Вот и в этот раз — грузились в спешке, пришлось чей-то багаж из вагонов повыкидывать…
— Ну простите, простите, — примирительно проговорила прелестная вдовица. — Это для меня самой стало неожиданностью, а за всеми этими сборами я совершенно обо всем забыла… Хорошо хоть, — добавила она, — я взяла универсальное траурное платье.
— В смысле? — приподнял брови Бессмертных.
— Ну, я беру с собой платье на тот день траура по мужу, который может выпасть на время поездки, — пояснила Каролина, — и еще универсальное. Мало ли… Вот, видите, пригодилось!
— Редкостная предусмотрительность, — похвалил ее следователь. — Хм, господа, а вам ничто не кажется странным?
— Тихо, — тут же ответил Ян. — Господин Сверло-Коптищев не играет, но, может быть, он еще завтракает?
— Вряд ли. Мы порядком засиделись, — Бессмертных обвел взглядом полупустой вагон-ресторан, — а он всегда начинал играть, когда мы едва успевали выпить по чашке кофе.
— Да что гадать, — пожал плечами доктор и нажал кнопку звонка: — Эй, любезный!
— Что будет угодно господину? — подбежал стюард.
— Скажите, почему рояль молчит? Что, господина Сверло-Коптищева убедили не играть сегодня в знак траура по господину Свищевски?
— Никак нет-с… — отвечал стюард. — Какой-то вандал вырезал струны у рояля. Его чинят-с, а потом господин Сверло-Коптищев намерен лично его настраивать.
— А какие именно струны вырезали? — неожиданно заинтересовался доктор.
— Сию минут узнаю-с… извольте обождать…
Вернувшись, стюард доложил, каких струн не досчитался несчастный инструмент.
— А, ерунда, — хмыкнул доктор и добавил загадочно: — С такими ничего толкового всё равно не сделать…
— И долго еще будут чинить рояль? — с нажимом спросил Бессмертных.
— До обеда, никак не меньше-с, — понял намек стюард.
— Ну, полдня тишины — это уже неплохо, — вздохнул тот. — Идемте, Дэвид. Нас ждет гражданское право в самых бессмысленных и беспощадных его проявлениях… Дорогая Каролина, не скорбите чрезмерно,
