— Есть! — радостно выпалил тот. — Господин Мягко-Жестоких ведь сказал, что утром беседовал с ними! Вот поэтому, наверно, они и не пришли к господину Упертых!
— Неужели вы наконец начали подмечать детали? — хмыкнул Бессмертных, впрочем, вполне довольно. — Да, верно, говорил он такое… Итак, что мы имеем? Сам себе нанести рану пациент не мог… Теодор, путы достаточно прочны?
— Вполне, — изрек тот. — Несмотря даже на то, что больные intelligenza иногда обретают непомерную силу и могут вырваться из ремней… Вы же не думаете, что потом он самостоятельно пристегнулся обратно?
— Да, действительно… Так, ассистентки не заходили сюда. Кто у нас по соседству? — поинтересовался следователь.
— Прежде были господин Сверло-Коптищев с камердинером, — доложил фельдшер, — да только вчера они уже совсем хорошо стали сгибаться и потребовали, чтобы им позволили вернуться в их купе, там удобнее. Я что… я человек маленький. Сказал только, что буду приходить уколы ставить, на том и порешили.
— Стало быть, никого, кроме вас, поблизости не было…
— Да что вы, господин?.. — дрожащим голосом произнес тот. — Вы что же, думаете, это я…
— Да ничего я пока не думаю, — ворчливо ответил следователь. — А поинтересоваться хочу: не заметили ли вы ночью чего-либо подозрительного?
— Ну… да вроде бы и ничего.
— Я подозреваю, что во время совершения этого нападения господин Упертых никак не мог лежать молча, — заметил Немертвых. — Кричать он не мог, разумеется, но мычал, скорее всего, достаточно громко. И вы хотите сказать, что не услышали этого?
Фельдшер потупился.
— Или вы так крепко спите? — подключился Бессмертных. — А может, вас и вовсе здесь ночью не было?
— Отлучился я… — сознался фельдшер. — С проводником чай мы пили, хотите — у него спросите! Потом вернулся, заглянул сюда — вроде тихо, ну я и пошел спать…
— Видимо, к моменту вашего возвращения всё уже было кончено, — задумчиво сказал следователь, — а злоумышленник спокойно удалился. Хм, вы ведь не входили? Ага… а от двери не видно этой стороны постели, крови тоже не разглядеть…
— Отсутствие на месте службы во время совершения преступления, едва не повлекшего за собой смерть пациента, — вписал Пол Топорны несколько слов в очередной бланк. Фельдшер побледнел и затрясся. — Карается лишением месячного жалования и премиальных выплат за три месяца вперед.
Фельдшер украдкой утер холодный пот со лба.
— Что-то вы сегодня благодушны, Пол, — заметил Руперт. — Но вернемся к господину Упертых! Дэвид, ваше мнение? Кто мог пойти на такое?
— Возможно, кто-то так впечатлился вчерашним киносеансом, что решил стать кровососом? — сказал тот полувопросительно.
— Жизнеспособная версия, — согласился следователь. — Но тогда, наверно, он попытался бы прокусить шею этому несчастному…
— Руперт, вы когда-нибудь пробовали прокусывать кому-то шею? — поинтересовался доктор. — Могу вас заверить — это крайне неудобно… Если, конечно, преступник не располагал клыками кровососа, а это вряд ли.
— А может, в поезде затаилась какая-то болотная тварь и… — начал Дэвид, но тут же увял.
— Что-то я сомневаюсь, чтобы болотные твари расковыривали тело жертвы какими-либо инструментами помимо зубов и когтей, — хмыкнул доктор. — А тут явно что-то использовали… Хм… секунду…
Произведя несколько загадочных манипуляций с помощью содержимого своего чемоданчика, Немертвых сказал:
— Могу утверждать с уверенностью: инструмент этот сделан из серебра или посеребрен. Но вот что это такое… Недостаточно острое, чтобы проткнуть кожу с первого раза, да и форма странная…Право, я теряюсь в догадках!
— Раз серебро — значит, это не кровосос, — вслух подумал Дэвид. — Серебра они боятся…
Бессмертных только вздохнул.
— Может быть, подождем, пока господин Упертых очнется? — предложил он. — Он-то наверняка видел своего ночного посетителя!
— Ну нет! — упёрся Дэвид. — Поступить так — значит расписаться в своем бессилии, а это… это…
— Недопустимо, — согласился Бессмертных. — Тогда думайте!
— Кому и зачем понадобилась кровь? — принялся рассуждать Дубовны. — Для каких-то анализов, опытов? А если…
— Нет, Дэвид, — строго пресек его идею наставник, — никаких марсиан с их опытами на людях! Подумайте лучше, почему жертвой пал именно господин Упертых?
— Потому что он был тут совсем один, — ответил стажер. — И даже если бы фельдшер не ушел пить чай, всё равно пройти сюда очень просто… А! То есть преступник не выбрал кого-то еще, поскольку к любому другому было бы сложнее подобраться? И еще потому, что господин Упертых привязан и не может позвать на помощь?
— Ну, ну, — подбодрил тот.
— То есть, — начал развивать мысль Дубовны, — преступник, скорее всего, сомневался в том, что может справиться с кем-то… э-э… способным постоять за себя?
— Дальше, — велел следователь.
— Но почему он тогда не выбрал женщину?
— Некоторые женщины, к слову, очень даже могут дать сдачи, — заметил Берт вполголоса. Топорны согласно кивнул.
— А ребенка? — не сдавался Дэвид.
— Ну, за детьми, во-первых, обычно присматривают, — ответил Руперт, — а во-вторых, с некоторыми из них лучше не связываться!
Все дружно закивали, припомнив недавнее концертное выступление очаровательной крошки в матросском костюмчике. Пожалуй, приставать к ней было опасно если не для жизни, так уж для барабанных перепонок точно!
— И что, выходит, преступник вовсе слабосилен? — задумчиво произнес Дэвид. — Да, кстати, а чем его не устроили старики?
— Может, они ему не по вкусу, — хмыкнул Немертвых. — Да и старики тоже разные бывают…
— Значит, нам надо искать или какого-то… не знаю, инвалида, что ли, — завершил мысль стажер, — или… женщину?!
— Браво, — иронически поаплодировал Бессмертных. — Не прошло и получаса…
— Но женщине-то это зачем?! — продолжал поражаться Дубовны.
— А кому другому — зачем? — парировал доктор.
Ян вдруг подскочил на месте.
— Господин Бессмертных! — воскликнул он. — А ведь я вчера ночью как раз видел в вагоне первого класса одну даму… с серебряной вилкой в руке! Еще удивился — ну, допустим, прогуливаться по коридорам- то не возбраняется, но зачем ей вилка из вагона-ресторана?
— О! — довольно усмехнулся следователь, даже не спросив, что Ян позабыл среди ночи в первом классе. Для него тонкости отношений оперативника с госпожой Кисленьких тайной не являлись. — Прекрасно! Теодор, как там характер повреждений? Соответствует вилке?
— Пожалуй, — согласился тот. — Ресторанная… Да. Не слишком острая, изгиб зубца подходит, материал совпадает.
— И я, кажется, даже могу сказать, кто эта дама… — протянул Руперт. — Ян, это была госпожа Приятненьких?
