На обратном пути под влиянием алкоголя он опять задумался о своей двойной жизни и двойных стандартах, которые с уходом из института не заканчиваются. Сознание Родика реагировало неадекватно на каждодневные обстоятельства, касающиеся денег. Он никак не мог привыкнуть, что все они его и их надо уметь не только сохранять, но и приумножать. Родик стеснялся тратиться на себя и, как бы в оправдание, расходовал деньги на подчас совершенно пустые производственно-хозяйственные и социальные нужды. Он создал по аналогии с государственными предприятиями фонды развития производства, социальные, зарплаты и другие. Соответствующие средства хранились в банке, накапливались и не пускались в оборот, а только расходовались по целевому назначению. Хотя никаких обязательств перед работниками кооператива у Родика не было, он, вспоминая кассы взаимопомощи, вечные одалживания «до получки», профсоюзные выплаты и другую социалистическую атрибутику, легко выделял ссуды, оплачивал путевки в санатории и дорогу до места отдыха, оказывал материальную помощь.
Несмотря на это, со временем таких неприкосновенных денег стало много — более двух миллионов. Умом он понимал, что эта невероятная сумма принадлежит ему и, если ее не использовать, она может и пропасть при очередных действиях правительства. Более того, разум требовал получать от этих денег прибыль. Социалистическое сознание диктовало обратное, да еще и утверждало, что деньги в банке никогда не пропадут и эти фонды являются залогом стабильности и помогут пережить возможные тяжелые времена. Он никак не мог понять, что деньги должны делать деньги, а не лежать мертвым грузом.
Предложение Абдулло Рахимовича в очередной раз противопоставило ум и сознание — оплатить «Волги» было можно, только взяв часть денег из какого-нибудь фонда. «Пора кончать с этой благотворительностью. Надо пускать в оборот фондовые миллионы», — решил Родик, будучи не в силах отказаться от предложения нового знакомого, хотя сомнения раздирали его душу.
Он только для солидности выдержал двухдневную паузу, частично заполнив ее общением с председателем банка, обслуживающего кооператив, и начальником районной налоговой инспекции. Конкретных вопросов к ним не было, но у Родика незаметно вошло в традицию приглашать их в ресторан на ужин по приезде в Душанбе… В рабочее же время он занял себя давно запланированными визитами в объединение «Памиркварцсамоцвет» и на ювелирный завод, которые из-за таджикского гостеприимства отняли так много времени, что Родик с большим трудом выбрался в фотоателье, а с бухгалтерией разобраться вообще не успел.
В четверг вечером он сообщил о своем положительном решении по телефону.
— Хоп, Родион Иванович, — ответил Абдулло Рахимович. — Пусть наши бухгалтеры завтра встретятся и обсудят порядок оплаты. Я вам до среды следующей недели подошлю проект договора на двести пятьдесят автомобилей и копии заявок. Что вы делаете в субботу и воскресенье? Приглашаю вас, если свободны, ко мне на родину, в Куляб. Познакомлю с семьей, отдохнете.
— Спасибо, к сожалению, не смогу, — отказался Родик. — У меня несколько рабочих встреч, которые даже из уважения к вам не перенести. Специально приезжают товарищи с Урала. У меня там филиал. Завтра встречаю их. Придется выходные и еще пару дней на следующей неделе посвятить им. Хочу показать Памир.
— Это как раз в мою сторону, — заметил Абдулло Рахимович. — Приглашаю и ваших товарищей. Погостите и поедете дальше. Я заодно пограничников извещу, дам сопровождающего.
— Еще раз спасибо, но в другой раз. Не обижайтесь, — твердо сказал Родик. — Ас пограничниками Сергей Викторович уже все решил и даже в Хороге договорился о ночлеге в каком-то санатории.
— Жаль, но дела есть дела. Если нужна помощь, не стесняйтесь обращаться в любое время. Могу помочь устроить ваших гостей в гостиницу ЦэКа.
— Спасибо, но я уже забронировал им места в «Таджикистане». Сам я раньше всегда останавливался в гостинице ЦэКа. Там, конечно, лучше, но мест не было. С удовольствием воспользуюсь вашим предложением в следующий раз. Желаю вам приятно провести выходные.
— Рахмат, ака[16]. Кстати, как ведут себя корейцы?
— Пока не проявлялись. Да вы не беспокойтесь, это мои проблемы.
— Это наши проблемы, ака. Мы хотим, чтобы вы в нашей республике не испытывали никаких затруднений. Мои люди с ними работают.
— Не надо беспокоиться, Абдулло Рахимович, спасибо.
— Вы наш почетный гость, ака. Это наша обязанность, наше гостеприимство. Хайр[17], — попрощался Абдулло Рахимович.
Медленно кладя телефонную трубку, Родик задумался о московских проблемах. Опять неприятно засосало внутри. «Звякнуть, что ли, в Москву? — подумал он, но тут же решил: — Не стоит дергаться. Если что-то серьезное, то уже нашли бы. Пятница — все отдыхают».
ГЛАВА 08
Прекраснейший дар природы человеку — радость смотреть и понимать.
А. Эйнштейн
Вечером Родик встретил в аэропорту Николая и Володю. Разместив друзей в гостинице и даже не дав им принять душ, он повез их к себе домой.
Во время застолья разговоры были только о камнях, смотрели карту, спорили, какой маршрут до Хорога выбрать. В конце концов решили ехать по известной дороге Душанбе — Хорог, а там как получится. Где-то в ее окрестностях располагались месторождения лазурита. Конечно, надежд на то, что они попадут на лазуритовое гнездо, было мало, поскольку, по описанию, лазуритовые жилы располагались в труднодоступных горных местах, а имеющиеся промышленные месторождения, вероятно, охранялись. Однако местное население могло добывать и продавать камни, что было не так интересно, но имело коммерческий смысл.
— Погода меня очень волнует. Как бы в снежный буран не попасть. Все же ноябрь. Если все хорошо, то по дороге поищем аметистовые щетки, кварцевые друзы, а в Хороге, может быть, купим лазурита и для себя, и для бизнеса. Я тут на Путовском базаре сторговал образец за копейки. Потом покажу, — резюмировал Родик.
— Давайте выпьем за успех нашего безнадежного дела, — шутливо поднял тост Володя. — Родь, покажи лазурит-то.
Родик принес и поставил на стол камень размером с кулак, одна сторона которого была срезана и отполирована. Бросалось в глаза, что это коллекционный экземпляр. Срез имел темно-синий, почти однородный цвет, оттененный вкраплениями золотистого пирита. Начали спорить, афганский это или таджикский лазурит.
— Ладно, ребята, кончаем спор, — прервал всех Родик. — Завтра рано выезжать. Давайте на посошок, и я вас провожу в гостиницу.
Утром, еще затемно, они выехали из Душанбе. За рулем сидел Сергей Викторович. Оксу с собой не взяли, предполагая, что поездка будет тяжелой — планировали проехать около полутора тысяч километров по горным дорогам. Друзья обозначили только одну стационарную точку ночевки — санаторий около города Хорог, с главным врачом которого был хорошо знаком Сергей Викторович. В остальном решили ориентироваться по обстоятельствам.
Равнина скоро кончилась, и шоссе, местами пробитое в почти отвесных скалах, изобиловало резкими поворотами, крутыми спусками и подъемами, пересекало небольшие водопады и ручьи. Оно пролегало среди удивительной красоты горных массивов, в которых вода и ветер за многие миллионы лет оголили феноменально разнообразные геологические структуры. Пестрое разноцветие минералов, как на музейном стенде, украшало вертикально нависающие скальные образования самых фантастических форм. Картина казалась настолько нереальной, что Родик, Володя и Коля попеременно теребили Сергея Викторовича, требуя остановить машину. Всем казалось, что это чудо сейчас исчезнет и его больше никто и никогда не увидит.
