К сожалению, мест для разведки было очень мало, а найти их на карте вообще не представлялось возможным. Пришлось положиться на интуицию, однако та никак не хотела проявлять себя. Уже больше из принципа они поднимались в горы, отбивали молотками породу, делали пробные шурфы. Набрали килограммов сто образцов. Однако в основном это были красивые, но в коллекционном смысле не интересные конгломераты с живописными кварцевыми жилами. Кристаллических и друзовых образований найти не удалось.
Устали страшно. Сергей Викторович предложил заехать на знаменитое Голубое озеро и там отдохнуть. Преодолев несколько ставших привычными каменистых подъемов и спусков, автомобиль остановился перед кристально чистым, голубым в солнечных лучах диском воды. То ли от пьянящей свежести горного воздуха, то ли от фантастичности пейзажа усталость забылась. Захотелось бегать, прыгать, дурачиться, раздеться и кинуться в воду.
— Смотрите, — крикнул Володя, — сколько снега. Неужели мы так высоко поднялись?
— Это не снег, а соль, — пояснил Сергей Викторович. — Знаменитые соляные купола Ходжа Мумин. Там есть пещеры, реки. Очень красиво, но мы туда в этот раз не попадем.
— Жаль. Действительно красиво. Походить там, наверное, интересно, — заметил Родик. — Надо как- нибудь съездить…
Как ни хотелось покидать это чудо природы, но время поджимало. Солнце зашло за вершину горы, что предвещало скорые сумерки. Подкрепившись всухомятку и умывшись в ледяной воде, двинулись дальше. Сил подниматься в горы уже не было, но никто в этом не хотел признаваться. Поэтому ехали молча.
— Мы преодолели примерно половину пути до Хорога, — нарушив молчание, известил Сергей Викторович. — Предлагаю тут переночевать. Это известный кишлак Рузвой. Обычно все в нем останавливаются. Место обжитое — здесь много сотен лет стоит мост для перехода в Афганистан. С ночлегом проблем не будет.
Не успели они выйти из машины, как появился одетый в засаленный чапан[18] пожилой мужчина.
— Ассалому алайкум[19], заходите почайковать, — пригласил он, протягивая в приветствии обе руки в знак особого расположения.
Сергей Викторович еще в Душанбе предупредил, что у памирцев гостеприимство в крови, и отказываться ни от приглашения, ни от угощения не принято. Они, кто по-русски, кто по-таджикски, ответили на приветствие, а Сергей Викторович приобнял мужчину. Тот заулыбался испещренным морщинами, до черноты загоревшим лицом и стал жестами зазывать их в дом.
Компания зашла в строение, сложенное из глины и булыжников. Родик знал, что при входе надо снять обувь, но делать ему этого не хотелось — вместо пола под ногами была земля. На счастье, откуда-то появилась женщина с двумя маленькими мальчиками. Она разбросала охапку лоскутных одеял, курпачей[20], ковриков и подушек. Все расселись, стыдливо поджав под себя ноги и ерзая. Только Родик, многократно испытавший на себе неудобства такого расположения, занял угол, зафиксировал спину в стенах и обложил себя подушками. Стало очень удобно. В доме было тепло: горела печка. Много повидавший на своем веку фарфоровый чайник с побитым носиком, пиалы и лепешки.
За чаем хозяин проявил такое любопытство, что Родик не преминул ехидно поинтересоваться, не принял ли он их за шпионов.
— Что ты… Мой уважает вас, — заверил хозяин, — Отдыхай у меня. Отдельный комната дам. Деньги не надо. А камни собирать на Кухилал ехать. У нас тут лочувард[21] и лал[22] нету. Как священный камень «Остон» русский взорвал, Памир камень спрятал.
— Рахмат, — поблагодарил Сергей Викторович. — Мы немного погуляем по кишлаку, осмотримся и, наверное, вернемся. — Все с облегчением поднялись с дастархона[23] .
Пока пили чай и разговаривали, спустилась кромешная темнота. Даже горящий вдалеке фонарь, окруженный каким-то красно-голубым ореолом, не мог пробить черноту ночи и ничего не освещал. Хотя глаза уже привыкли к темноте, двигаться приходилось на ощупь, постоянно спотыкаясь. Воздух был наполнен неприятной сыростью. Родик поежился и сказал, что никуда идти не хочет, он устал и, чтобы не слышать их храпа, поспит в машине. Коля к нему присоединился, заверив, что не храпит. Сергею Викторовичу и Володе выбора не оставили. Но они настояли на ужине.
Родик обозвал всех обжорами, но, достав из багажника бутылку водки и сумку с продуктами, пошагал к дому. Хозяева явно были довольны их возвращением, а увидев продукты, радостно засуетились.
Дети, получив от Родика по половине бублика краковской колбасы, радостно убежали. Остальные вновь заняли свои места и принялись поглощать колбасу, зелень и фрукты, заедая все это лепешками и запивая чаем. Резко отрицательную реакцию вызвала только водка, которую, по мнению хозяев, Аллах не разрешает. Родик, Володя и Коля, уставшие от дневных приключений, выпили с удовольствием, и даже Сергей Викторович позволил себе, как он выразился, «грамм сто».
С рассветом поехали дальше. Поиск камней усложнился. Горы становились все более неприступными, а по берегам рек и на редких площадках интересных образцов не находилось. Кроме того, погода явно портилась. Родик, думая о будущей даче, от безысходности собрал несколько валунов, формой напоминающих, по его мнению, каких-то животных.
Азарт поутих, и, когда кто-то предложил прекратить бесполезные действия, все единодушно решили до Хорога ехать без остановок.
Санаторий «Авдж», в котором планировалось ночевать, располагался на источнике минеральной воды в нескольких километрах от Хорога. Уже в сумерках путешественники пересекли Хорог и подъехали к санаторию. Главный врач лично встретил их, показал приготовленные комнаты. Несмотря на позднее время, в столовой их ожидал накрытый стол и — что удивительно — две бутылки арака руси.
Главврач первым поднял тост за гостей, выразившись в том смысле, что такие почетные люди — большая редкость для их захолустья. Особенно предупредительно он относился к Сергею Викторовичу, которого, оказывается, в бытность того начальником управления, снабжал особенными памирскими молоком и медом, дающими долголетие.
После ужина были предложены водные процедуры и баня, но все, разморенные водкой, отказались. Поговорили еще полчасика с главврачом и его помощником, которые, вероятно не понимая статуса своих гостей и надеясь получить помощь из столицы, жаловались на массу трудностей, потом сослались на усталость с дороги, пожелали спокойной ночи и отправились спать.
На следующий день погода совсем испортилась, пошел то ли дождь, то ли снег. Поехали осматривать Хорог. Он оказался захолустным, обшарпанным и грязным городишком, хотя главврач утверждал, что там есть даже драматический театр. Единственной, привлекшей Родика и его друзей достопримечательностью был Ботанический сад, но погода к гулянью не располагала. Жители, чрезвычайно общительные и приветливые, про камни ничего не знали или не хотели говорить. На базаре и в магазинах торговали всяким хламом, а в чойхоне, кроме плова, чая и лепешек, ничего не предлагалось. В общем, сплошная тоска и неустроенность. Коля и Володя заволновались, успеют ли на самолет. Машина была перегружена камнями, и обратный путь представлялся малоинтересным и трудным. Настроение коллектива пошло на спад.
— Давайте выбросим камни, — предложил Володя.
У нас на Урале такие вовсе не собирают, не ровен час подвеска на этих дорогах хряпнется, и вообще до Душанбе не доедем.
— Родион Иванович, как вы смотрите на то, чтобы назад я поехал один? — стараясь разрядить обстановку, спросил Сергей Викторович. — Все остальные могут лететь самолетом. Час — и вы в Душанбе.
— Идея хорошая, — сказал Родик. — Однако как вы один доедете? Дорога тяжелая. Мало ли что случится. Думаю, отпускать вас одного не стоит.
— Не волнуйтесь, Родион Иванович, — заверил Сергей Викторович. — Я эту дорогу как свои пять пальцев знаю. Да и транспорта, как вы могли заметить, идет очень много. Если, не дай бог, что-то произойдет — помогут. У нас люди очень хорошие.
— Ладно, — решил Родик. — Сегодня отдохнем в санатории, насладимся теплыми минеральными водами, сходим в баню, а завтра подумаем. Утро вечера мудренее. Кстати, ребята, тут, говорят, обитают
