и Нифигляндии пришлось бы обходиться без героя.
— Я — Акимэль, — сказал эльф так, словно это все объясняло. — Я — стрелок, поэт, певец, путешественник и художник. А еще я прожил более трехсот лет и за это время научился узнавать ситуации, в которых требуется мое вмешательство. Клянусь Серебряным Оком, ты выглядишь очень необычно, особенно для этих мест, и кажется мне, что странная судьба ведет тебя.
— У эльфов с интуицией полный порядок, — пробурчал Аладдин, болтавшийся где-то под потолком.
— А, ну… хм… спасибо, — Егор кивнул. — А кто такой Пожиратель?
Акимэль посмотрел на него с удивлением, привычным движением пригладил смоляные кудри.
— Откуда ты такой взялся, друг? — спросил он. — Ладно, не мое дело. Пожиратель — местное прозвище Скрытого Владыки, Аш-Райтана, а те, с кем ты сцепился, служат его храму, что находится севернее, в предгорьях Табурона. Дикие охотники, исполнители наказаний, верные союзники того, кто известен как Три Пальца, — произнеся последние два слова, эльф скривился. — Ага, а вот и еда…
Подошедший хозяин поставил на стол большой глиняный кувшин, такие же кружки. Егору достались две тарелки, одна с кусками серого ноздреватого хлеба, а вторая — с полосками жареного мяса.
— Вилок тут не знают, — сообщил Аладдин, то ли прочитав мысли Егора, то ли догадавшись, о чем думает уроженец другого мира. — Пользуйся ножом. Тем, что у тебя на поясе.
— Ты ешь, потом поговорим, если что, — сказал Акимэль, разливая по кружкам нечто мутное, с кислым запахом. — Пиво он варит неплохое и не разбавляет, стоит признать. Ну, за знакомство…
Они чокнулись, и Егор с опаской пригубил мало напоминавший «Балтику» или «Ярпиво» напиток. Тот оказался немного похож на квас без сахара и еще почему-то отдавал плесенью.
Еда была куда лучше, хотя и не совсем привычной на вкус — хлеб мягкий, с хрустящей корочкой, мясо — не очень жирное, прожаренное как раз в меру. Егор жевал, время от времени прихлебывал из кружки и старался не слышать, чего там лопочет вьющийся над столом Аладдин.
— Непорядок… как же так?.. — возмущался тот. — Этот эльф должен был сразу напроситься к тебе в спутники, сделаться первым сподвижником. Но он и не собирается, похоже… Бардак! Опять все идет наперекосяк! И кому расхлебывать? Не иначе как мне…
Эльф лениво цедил пиво и выглядел на редкость обыденно, без малейшей мистической утонченности или надменной таинственности. Он был тощий и жилистый, одет почти так же, как Егор, и напоминал не Перворожденного из книг Толкиена, а обычного бродягу-хиппи.
О нечеловеческом происхождении не давали забыть разве что фиолетовые глаза и острые уши.
Народу в большом зале корчмы понемногу становилось меньше, наевшиеся и напившиеся гости уходили в дверь рядом со стойкой. Пламя в очаге понемногу опадало, за окнами темнело, и даже гомон постепенно стихал, шумные пьяницы либо засыпали прямо на месте, либо их уносили сотрапезники.
Дикие охотники, союзники главного черномагического злыдня, продолжали сидеть на месте, и Егор время от времени замечал бросаемые в его сторону взгляды, полные отнюдь не братской любви.
— Здесь они тебя не убьют, даже не попытаются, — лениво заметил Акимэль, перехватив один из таких взглядов. — Не захотят ссориться с хозяином. А вот стоит тебе выйти за ворота…
— И что же мне делать? — Егор едва не поперхнулся, кусок встал ему поперек горла.
— Не знаю, — эльф равнодушно пожал плечами. — Ты можешь попытаться выскользнуть рано утром, когда они еще спят, или найти попутчиков, достаточно многочисленных и смелых, чтобы слуги Пожирателя не отважились на них напасть. Ты вообще куда идешь?
Егор, не знавший ответа на этот вопрос, срочно сделал вид, что его одолела страшная жажда, и припал к кружке.
— Любопытный какой, — проворчал Аладдин, спустившийся пониже, чтобы видеть лицо Акимэля. — Скажи ему, что на юго-восток, в сторону переправы через Ферт. Сечешь, дубина?
Егор кивнул и повторил то, что услышал от советчика.
— Да? — эльф, судя по улыбке, не особенно поверил собеседнику.
— На самом деле ты первым делом должен обрести настоящее геройское оружие, — сообщил Аладдин, — и с этой целью мы отправимся в Некрополь Петрона, что лежит прямо на севере. Но этому остроухому шустрику с лютней знать об этом вовсе не обязательно…
Егор краем глаза заметил движение и, повернув голову, обнаружил, что дверь корчмы открылась и кто-то стоит на пороге. А в следующее мгновение в зале наступила полная тишина — замолчали все, даже пьяницы в углу, уныло мычавшие похабную песню.
Новый гость был стар, высок и слеп, держал в руке тяжелый суковатый посох, а рубище висело на нем как на вешалке. Седые волосы красивыми волнами ниспадали на плечи, а глаза напоминали два шарика для игры в пинг-понг.
— Проходи, почтенный, да хранят тебя светлые боги, — хозяин выбрался из-за стойки и поспешно засеменил к двери. В голосе его прорезались опасливо-угодливые нотки. — Рад буду принять тебя под своей крышей.
— Мир тебе и всем мир, — пророкотал старик, развернулся и с необычной для слепца ловкостью пошел между столами.
Он шагал уверенно, лишь иногда касаясь пола кончиком посоха, ни разу ни за что не зацепился, никого не задел и направлялся при этом к столу, за которым сидели Егор и Акимэль.
Хозяин топал следом, и физиономия его отражала растерянность.
— Ага, вот каков тот, о коем положено мне возвестить, — сказал старик, и Егор ощутил на себе взгляд затянутых бельмами глаз. — И все говорит о том, что ты явился в наш мир, дабы его спасти…
Седовласый ткнул посохом вверх, прямо в Аладдина, и едва не сбил его, точно муху.
— Эй, поаккуратнее! — взвизгнул шарахнувшийся в сторону советчик. — Прорицатель хренов!
— Да, я прорицатель, — подтвердил старик, похоже, слышавший Аладдина не хуже, чем остальных. — И я пришел сюда, дабы предречь то, что случится неминуемо! Тот, кто подчинил себе полчища алчные, падет! И земли вздохнут свободно, и весы качнутся в иную сторону!
Глотка у дедугана была луженой, напрягшись, он вполне мог перекричать целый стадион разъяренных фанатов. Посетители корчмы внимали ему в почтительном молчании, лишь потрескивали угли в очаге, и храпел кто-то из забытых под столом пьяниц.
— Скоро, скоро придет иное! — Посох с грохотом ударился в пол, и здание качнулось. — И луч света воссиял в темном царстве! И вот он, этот луч, та искра, из которой разгорится пламя!
Поднялась морщинистая длань, и узловатый палец указал на Егора.
Тот вздрогнул, поняв, что стал центром всеобщего внимания, и с трудом отогнал желание спрятаться под стол.
— Так будет! — возопив в последний раз, старик кивнул и затопал обратно к двери.
— Эй, постой, почтенный… — заюлил вокруг него хозяин. — Разве ты не останешься? Куда идти на ночь глядя? Я угощу тебя диким медом и акридами… прикажу наловить, уложу спать на угловатых камнях.
— Путь зовет меня, я должен идти во тьму, дабы нести свет, — туманно отозвался старик и вышел вон.
А Егор торопливо опустошил собственную кружку.
— Нас почтил визитом сам Таундес Быстрорукий, — сказал Акимэль, рассматривая собеседника с новым интересом. — Был воином, прославленным полководцем. Но после удара булавой по голове ослеп, чуток сошел с ума и обрел вещий дар. Вот уже больше десяти лет бродит по северным землям, редко когда проводит сутки на одном месте, вообще нечасто бывает под крышей. Но зато тому дому, в котором он остановился на ночлег, боги даруют счастье и изобилие… Да, не зря я заметил в тебе что-то необычное.
Егор попытался изобразить улыбку, но вышла жалкая гримаса: на него пялились со всех сторон, глядели с удивлением, любопытством, а слуги Пожирателя — с откровенной ненавистью.
Да, теперь они точно не дадут ему уйти просто так…
— Уф, с этими пророками каши не сваришь, — пожаловался Аладдин. — Мало того, что у меня до сих пор в башке звенит от его ора, так еще и сохранить инкогнито не вышло, и все такое. Скоро последний бонд в окрестностях будет знать, кто ты такой, и слухи поползут… Хотя, может быть, это и неплохо? Вдруг этот
