— А что, так заметно? — Егор напрягся, потянулся к воткнутому в лавку Яхирону.
— Только мне, — хозяин улыбнулся. — Я тоже был героем, в другом мире. Сигал по крышам в плаще и кожаной маске, — лицо его перекосилось от отвращения. — Спасал красоток из лап злодеев. А потом вышел на покой и в качестве награды попросил тихий бизнес.
На их негромкий разговор никто не обратил внимания — сподвижники оказались увлечены жратвой и выпивкой, а Аладдин, еще недавно летавший над столом, куда-то пропал.
— Так что, — Егор убрал руку от меча, — то же ждет и меня?
— Это мне неведомо, — улыбка хозяина стала грустной. — У каждого героя своя судьба.
Бурбурэль, только что засосавший в одно жало целый кувшин пива, требовательно постучал ложкой по столу.
— Прошу внимания, — сказал он. — Я должен сделать важное и ответственное, спали меня Оро, заявление.
— Не смею мешать, — хозяин поклонился вновь и зашагал к столу, за которым сидел баргуд.
Егору на мгновение показалось, что синекожий смотрит прямо на него и что трое «разбойников» косятся на гоблинку, но не похотливо или опасливо, а словно ожидая от нее чего-то. Но в следующий момент он обо всем этом забыл, поскольку маг-эльф действительно сделал заявление.
— Завтра утром вы отправитесь к Серому замку, — сказал он громко, — но я с вами не пойду.
— Как? Почему? — спросил Егор, чувствуя, как брови лезут на лоб.
Гоблин поперхнулся пивом, и даже Бешеный Соня перестал обгладывать гусиную ножку.
— Согласно всем канонам, самый сильный белый маг не должен идти в логово злодея, и я мог бы ограничиться этой отмазкой, — непреклонно заявил Бурбурэль. — Мог придумать суперважную миссию, которую мне необходимо исполнить прямо сейчас, чтобы ослабить Темного Властелина. Но врать мне не хочется, и поэтому я признаюсь, что на самом деле я просто боюсь Трех Пальцев и не желаю встречаться с ним лицом к лицу. Подозреваю, что он как колдун помощнее меня.
Брови Егора поднялись куда-то в район макушки, а челюсть безобразно отвисла.
— Ничего себе… — с неприязнью протянул Помело. — Это ты что, очканул? Нас в это дело втравил, а сам спрыгнуть решил на полдороге? Ты вообще за базар отвечаешь, остроухий? Я на зоне три года…
Бурбурэль щелкнул пальцами, и звук, исходивший из гномьего рта, исчез, хотя Помело все так же шевелил губами.
— Да, я привел вас сюда, и я призываю вас, Хранители, сохранять верность собственному слову и идти до конца за тем, кто призван спасти Нифигляндию от Зла, — торжественно сказал маг-эльф. — Среди вас есть чародей, причем достаточно умелый, пусть пока и не очень опытный, — и он похлопал по плечу Ганди-Ла. — Я же, чтобы забыть о собственной трусости, возьму вон ту знойную девицу, сниму номер на этом постоялом дворе, и мы проведем там трое… или лучше четверо суток, чтобы опробовать все способы разврата, описанные в трактате «Пересекая границы»… Надеюсь, что с кем-нибудь из вас я увижусь.
Тут Бурбурэль неожиданно всхлипнул, махнул рукой и направился туда, где сидела пепельноволосая гоблинка.
— Прикинь, попадалово, — сказал Егор.
— Еще какое, — кивнул Торот.
Баргуд неожиданно вскочил, шагнул наперерез эльфийскому магу, и рука его легла на рукоять меча. Бурбурэль сделал движение посохом, и синекожий рухнул обратно на стул, а затем и повалился лицом в тарелку. Брякнула опрокинутая кружка, на пол закапало пиво.
— Ты кто такой? Чего тебе надо? — гоблинка поднялась, в руке ее обнаружился кинжал.
— Страсти нежной, — отозвался Бурбурэль. — Ведь ты знаешь о ней все, не так ли?
Что он сделал дальше, Егор не понял, но в следующий момент гоблинка, будучи без памяти, лежала у мага на плече, а сам он нетерпеливо махал хозяину. Зашевелились «разбойники», с их стороны донеслось неодобрительное ворчание, но вид у троицы был ошалелый, точно у лишившихся вожака псов.
— Вот это я понимаю — правильный подход к женщинам, — сказал Торот. — Хук с левой — и все дела.
— Точно, — поддержал его гном, к которому вернулся голос. — И все же этот старый козел нас всех кинул.
— Я, кстати, тоже собираюсь вас оставить, — заявил гоблин. — Я перед тем магом подписался на подвиги отправиться, а если он сам в кусты спрыгнул, то какой с меня спрос?
— Но ты не можешь… так нельзя! — растерянно забормотал Егор.
Ни в одном из фэнтезийных шаблонов не предусматривалась ситуация, когда сподвижники наглым образом давали деру, будто самые последние трусливые крысы.
— А чего это «нельзя»? — удивился Торот. — Я сегодня спас тебе жизнь, приятель, и на этом, думаю, свой долг выполнил. — Тут на его физиономии появилась вызывающая улыбка. — Или ты собираешься удержать меня силой?
Вариант, при котором герой вынужден сражаться со сподвижниками, тоже выглядел диковато.
Егор не нашел что сказать и оглянулся в поисках поддержки — но Бурбурэль с повешенной на плечо гоблинкой уже покинул зал, Аладдин, как назло, все не возвращался. Но тут заговорил Ганди-Ла, слегка раздувшийся от гордости после того, как маг-эльф назвал его «достаточно умелым чародеем».
— Вот так? — сказал он гордо. — Иди, зеленый, и без сопливых скользко. Мы втроем…
— Вчетвером, — встрял Яхирон.
— Сначала втроем, потом вчетвером, — поправился рахива, — через такое прошли, что вам и не снилось, преодолели жуткие опасности и чудовищные преграды. И дальше сами справимся, безо всяких тут!
Торот, коему полагалось устыдиться, раскаяться и заявить, что он остается, только плечами пожал:
— Если справитесь — буду только рад. — Он глянул на Помело. — Ты со мной, борода?
— Я останусь, в натуре. — Гном вопросительно приподнял брови: — Ведь там, куда мы идем, должно быть немерено золотишка? Камушки всякие, сокровища, драгоценности, предметы искусства?
Егор довольно слабо представлял, в каких условиях живут Темные Властелины. Воображение рисовало нечто зловеще-величественное, с острыми зубцами на черных стенах, смрадное и вместе с тем забитое сокровищами.
Но, с другой стороны, вряд ли человек, владеющий половиной Нифигляндии, не погряз в роскоши.
— Золото там должно быть, — сказал Егор.
— Тогда я остаюсь. Подзаработаю маленько и на дно лягу, — сделал вывод Помело.
— Как знаешь, — гоблин поднялся. — Всем удачи.
— А ты что? — спросил Ганди-Ла у Аэрозэля, когда за Торотом закрылась ведущая на улицу дверь.
— Для меня честь быть Хранителем, и я не променяю ее ни на что, — отчеканил тот, пуча безупречно голубые глаза. — Приказ получен. Приказ должен быть выполнен. Любой ценой.
— А он как выскочит… — гордо сказал Бешеный Соня, комментируя то ли самоустранение Бурбурэля, то ли дезертирство гоблина. — Ничего. Сами умеем. Сражаться и побеждать.
В этот момент в беседу вмешались трое «разбойников».
Егор услышал шаркающие шаги, потом смущенное покашливание, и пропитой голос осведомился:
— Закурить не найдется?
— Не-ет… — жалобно проблеял Егор, повинуясь инстинктам, намекающим, что подобный вопрос обычно является прелюдией к избиению. Но затем вспомнил, что он не жалкий хлюпик, пойманный хулиганами в подворотне, а герой, бьющийся за свободу целого мира. — Нет!
— Жалко для хороших людей курева? — предсказуемо обиделся пропитой. — Мы тебя сейчас…
Егор не успел даже взяться за меч, как в дело вмешались сподвижники. Махот взревел и пустил в ход кулак, более похожий на кузнечный молот. Ганди-Ла выкрикнул нечто гортанное, и под потолком точно зазвенели многочисленные струны. Аэрозэль с неимоверной быстротой вытащил лук и выстрелил несколько раз подряд. Раздался глухой стук, непродолжительный грохот, и все затихло.
— Реальный ответ реальных пацанов, — одобрил случившееся Помело, не шевельнувший и
