пальцем.
Егор оглянулся.
Один из «разбойников», сжимая в руке короткий нож, лежал на сокрушенном столе, на лице его имелась большая вмятина. Второй, ставший жертвой заклинания, сидел на полу, скорчившись и прижав руки к лицу, и трясся мелкой дрожью. Третий, пришпиленный за одежду четырьмя стрелами, висел на стене между драконьей и медвежьей головами.
— Да, это неплохо, поверь мне, — сказал Яхирон. — А теперь давай отрубим им всем головы!
— Сначала я побеседую с ними по понятиям, — гном поднялся. — Узнаю, на кого работают эти заморыши. Ну что, сявки коротконогие, вы хоть поняли, на кого батон крошить собрались?
Егор с удовольствием последил бы за «беседой», но тут в зал явился хозяин, и пришлось объясняться с ним, да не просто объясняться, а залезть в мешок, где лежало добытое в Некрополе Петрона золото.
Когда переговоры оказались закончены, Помело уже вернулся к столу, а двое «разбойников» принялись снимать со стены третьего.
— Ну что? — спросил Егор. — Стоит их убивать?
— Не нужно, — ответил гном и лизнул ссадину на костяшке. — Это шестерки на службе у Гильдии, если их прибить вот так внаглую, то она зашевелится, задергается, а оно нам надо?
— Гильдии? — оживился Ганди-Ла.
— Ее самой. Их наняла та барышня, которую уволок Бурбурэль, О’Панка ее имя, и с ними же был этот красавец, — Помело указал на валявшегося лицом в стол баргуда. — Что планировалось точно, эти трое не знают, но подозревают, что нужно было кого-то убить.
— Какие сообразительные ребята, — сказал Егор, испытывая неимоверной силы облегчение: жуткая Гильдия оказалась не так уж и страшна, ее посягательства удалось отбить безо всяких потерь. Пятеро убийц, явившихся по его душу, тем или иным путем обезврежены. — А сведения эти верные?
— Верные, — и гном так глянул на «разбойников», что те дружно повалились на колени и принялись кланяться.
— Тогда надо взять еще кувшин пива, и на боковую, — Егор помахал хозяину. — А то завтра с утра у нас подвиги…
Один кувшин превратился в два, потом в три, так что время далеко перевалило за полночь, когда шумная и хмельная компания двинулась на второй этаж, где располагались жилые комнаты.
Объявившийся к самому концу пьянки Аладдин смотрел на Егора укоризненно, но Грачев эти взгляды игнорировал: если СУКА может позволить себе расслабиться, то и герою грех от него отставать.
— Вот эта комната — наша, — сказал тащивший подсвечник Ганди-Ла, когда они добрались до двери с намалеванной на ней семеркой. — И следующая — тоже наша, аж жуть.
— А где… Бурбурэль с девицей кувыркается? — спросил Егор, борясь с заплетающимся языком. — Если он и в сексе столь же мудр, как и в иных… то у его… у него можно поучиться.
— Неприлично подглядывать, — рахива покачал чешуйчатой головой. — И вообще, спать пора…
Он толкнул дверь с семеркой и ввалился в комнату, а за ним последовали гном и эльф, даже в пьяном виде продолжавший сжимать лук с натянутой на него тетивой и наложенной на нее стрелой.
— Нам досталась восьмая, — сказал Егор Бешеному Соне. — Хотя мне сейчас все равно какая, лишь бы лечь…
Поскольку остались в темноте, вход в собственную комнату нашли почти на ощупь. Скрипнули петли, стало видно, что помещение обставлено по фэнтезийным меркам довольно неплохо — три широкие кровати с подушками, а не обычные лежаки, настоящий шкаф вместо сундука, стол у окна, через которое пробивается свет заходящей луны.
— Поспали. Можно и поесть. Или наоборот, — Махот с грохотом бросил дубинку в угол.
— Это верно… — Егор прикрыл дверь, и тут скорее не услышал, а почувствовал движение за спиной.
Не успел испугаться или удивиться, как под лопатку кольнуло нечто острое.
— Вот и все, герой, — сказал в самое ухо шелестящий, неприятный голос.
— Это еще что такое?! — возмутился Аладдин. — Это что за любитель прятаться во тьме?
А Егор с ужасом понял, что Гильдия оказалась куда хитрее, чем он думал, что все, творившееся внизу, было не более чем отвлекающим маневром и что сейчас он не в состоянии предпринять ничего: ни выхватить закачавшийся в ножнах Яхирон, ни отпрыгнуть в сторону, ни сказать что-нибудь возвышенное и гордое, дабы в легендах осталась хотя бы достойная гибель.
Понятно, что убийца, сделав свое дело, вряд ли останется в живых, ведь ему придется иметь дело с разъяренным Махотом, но Егору гибель посланца Гильдии ничем не поможет.
— Э, что? — сердито заворчал Бешеный Соня.
— Стой на месте, здоровяк, — произнес тот же голос. — Одно движение, и он умрет.
Самое удивительное, что помимо голоса Егор не слышал никаких звуков — ни дыхания, ни шороха одежды, словно ожидавший в комнате убийца был вовсе бесплотным.
— Нет, так не пойдет! Что ты замер, дубина?! — продолжал сердиться Аладдин. — Ты герой или кто? Сейчас этот тип, как ему и положено, начнет произносить длинную речь, ну, а ты уж воспользуйся моментом! Он стоит прямо за тобой, вплотную, в правой руке стилет…
— И ты не шевелись, герой, — сказал человек Гильдии. — Ответь на один вопрос, и ты умрешь быстро и без боли.
Егор осознал, что убийца вовсе не намерен тратить время на долгие разговоры и что смерть и вправду стоит на расстоянии вытянутой руки. И в этот момент рассудок его отключился, а тело, изменившееся за дни странствий по Нифигляндии, взяло управление на себя.
Он прыгнул вперед, одновременно пригибаясь, разворачиваясь и выдергивая меч из ножен. Спину дернула боль, горячее потекло по боку, но посланец Гильдии, похоже, не ожидал от жертвы такой прыти, и поэтому не смог ударить как следует. Яхирон воинственно сверкнул, попав в полосу лунного света, завопил что-то одобрительное Аладдин.
А в следующий момент перед глазами Егора все закружилось, а колени подогнулись. Тело начало холодеть, а сердце застучало с перебоями, точно забарахливший мотор.
— Яд… — прошептал он, кусая губы и пытаясь уследить за облаченным во все черное врагом.
Клинок и вправду был отравлен.
Оглушительно заревел Бешеный Соня, подхватил дубину и ринулся в бой. Убийца увернулся от первого удара Махота, и тот пришелся в шкаф, рассыпавшийся в груду щепок. Ушел от второго, третий ухитрился заблокировать крошечным стилетом и змеей скользнул в сторону.
Бешеный Соня замахнулся вновь, а убийца неожиданно скакнул к самому потолку.
Что он сотворил, боровшийся с дурнотой Егор рассмотреть не сумел, но посланец Гильдии ухитрился зацепиться за гладкие доски. На миг прилип, как муха, легко оттолкнулся, сделал сальто и оказался на кровати за спиной Махота.
Тот начал разворачиваться, но не успел, и узкое лезвие по рукоять вошло в бок первого сподвижника Егора.
— Нет… — выдавил он из себя, глядя, как всегда казавшийся несокрушимым Бешеный Соня падает на колени, как тяжело вздымается его грудь и как дубинка вываливается из ослабевшей руки.
— Не стань вы сопротивляться, я бы оставил его в живых, — сказал убийца, и голос его прозвучал ровно, без малейших признаков одышки. — У меня нет обыкновения проводить дежизнизацию тех, за кого мне не заплатили. А теперь вы оба умрете, ведь против этого яда нет противоядия.
Но Егор, к собственному удивлению, почувствовал себя лучше — в тело вернулось тепло, к мускулам сила, он задышал свободнее и крепче сжал обрадованно вздрогнувший меч.
— Вот идиот, — в голосе Аладдина было презрение. — Хварна героя дает иммунитет к отраве!
Убийца шагнул ближе, невысокий и круглолицый, с крохотными настороженными глазками, и совершенно, невозможно бесшумный. Похоже, он заподозрил, что дело пошло не так, поскольку остановился, но Егор уже начал выпад, и от этого выпада не увернулся бы и бог.
Разъяренный Яхирон прянул вперед, протыкая даже молекулы воздуха.
Посланец Гильдии оказался невообразимо шустр, он попытался уклониться и одновременно контратаковать, но его оружие было короче, и он все же запоздал — на то мгновение, что оказалось
