солнечного света. Мы вскочили, как застигнутые врасплох шалуны… Это кончилась гроза, и от освобожденного солнца с вороватым сожалением отползали последние обрывки туч.
— Эп, смотри-ка! — воскликнула Валя, показывая вниз.
В церковном дворе красная машина вздымала раздвижную лестницу к дьявольской простыне, которая, подсыхая, начала оживать на кресте. Пожарники выручали бога.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Валя охотно согласилась заполнить анкету и даже ладони потерла, ну, мол, сейчас я тебя насквозь разгляжу, хотя я и так был перед нею как стеклышко. Она села в кресло за журнальный столик, я — на диван. Мне был приятен этот миг, приятно было сознавать, что вот я, Аскольд Алексеевич Эпов, до сих пор живший сам в себе, открываюсь для других. Так, наверно, радуется проклевывающийся из скорлупы цыпленок.
С вопросами я столько навозился, что все ответы у меня продумались автоматически, и я без задержки выдавал их. Если мой ответ совпадал с Валиной мыслью, она удовлетворенно кивала, если нет, вскидывала брови.
— Твой любимый классический поэт?
— Пушкин.
— Так… А современный?
— Пушкин.
— Современный! — подчеркнула Валя.
— Пиши, пиши — Пушкин!
— Ты что, Эп, современных не читаешь?
— Не почитаю.
— Значит, не дорос еще.
— От Пушкина-то дорастать? До кого? — возмутился я.
— Ладно-ладно, оставайся со своим Пушкиным, — сдалась Валя. — Твои любимые предметы?
— Математика и физика.
— Так… Нелюбимые?
— Один русский.
— Ой ли? — усомнилась Валя. — А английский?
— М-м…
— Не бойся, не обижусь.
— Я не боюсь. Просто мне стало интереснее. Нет, правда! Кстати, переведи одну фразу!.. Сейчас… М-м, ага!.. Here's a health to thee Mary.
— Твое здоровье, Мэри.
— Правильно! А знаешь, откуда это?.. Эпиграф к стихам Пушкина:
У меня даже мысль появилась выбрать из Пушкина все на английском языке, так, для интереса, хотя кто-то, наверно, давно уже выбрал и защитил диссертацию.
— Эп, я же говорила, что в тебе спит англичанин и что я разбужу его! Кажется, разбудила.
— А знаешь, Валя, он, по-моему, не спал, а дремал. Еще до тебя я Вовке Желтышеву придумал кличку Елоу[31]. Все подхватили, но, конечно, на русский лад — Еловый!
Валя рассмеялась, но тут же нахмурилась.
— Ага, значит, ты сам дремал, сам проснулся, а я тут ни при чем? — спросила она.
— Ну, что ты!.. Без тебя я бы, может, так и умер в полудреме! — признался я, и Валя просияла. — Ты, ты разбудила, и не только англичанина, — добавил я многозначительно. — Кстати, я и тебе прозвище нашел: Буллфинч! [32]
— Буллфинч?.. Верно! Он, Эп, ты не поддразнивай меня английскими кличками, а то доподдразниваешь!
— А что?
— А то, что и тебе есть английская кличка!
— Какая?
— Жуткая! Не скажу.
— Нет уж говори, раз заикнулась!
— Не скажу!
— Скажешь! — пригрозил я, прыжком оказался у кресла, втиснулся рядом с Валей, обнял ее за плечи и стал потряхивать. — Скажешь!.. Скажешь!..
Сквозь смех она взмолилась:
— Скажу, скажу!.. А не обидишься?
— Клянусь!
— Ну, в общем, есть такое слово эйп, — Валя помедлила и зажмурилась. — Не могу!.. Ну, ладно, раз настаиваешь. Эйп означает — человекообразная обезьяна. Вот.
— Ну и что? — удивился я, вставая и прохаживаясь. — Все правильно. Я и есть человекообразная обезьяна! Посмотри на мои руки, ноги, морду — вылитый шимпанзе! Так что смело зови меня Эйпом! Я тебя Буллфинч, а ты меня Эйп!
— Да ну тебя! — отмахнулась Валя. — И чтобы я больше не слышала Эйпа понял?.. А Буллфинч — пожалуйста. За Буллфинча спасибо, это хорошо. Мы с английским языком очень рады, что ты и вне уроков помнишь нас!
Действительно, я прямо спятил с этим английским. Ложусь с ним и встаю, ем и пью, кричу и пою, спорю по-нерусски с Мёбиусом и даже в туалете не зря теряю время. О том, что я все хватаю на лету, Валя сказала тот раз нарочно, для родительского успокоения, она и сама еще не знала, как я потяну лямку, но скажи она это теперь, была бы права, во мне вдруг пробились какие-то неведомые родники, просветленно- жгучие, и били-били без устали, освежая и обновляя меня. Казалось бы, ну что можно успеть за считанные дни, а вот успел!..
Анкетный свиток развивался дальше.
— О, приготовься, Эп! — оживилась Валя и впилась в меня лукавым взглядом. — Есть ли у тебя подруга?
Я хмыкнул и спросил:
— А ты как думаешь?
— Эп, не юли!
— Кажется, есть.
— Так и писать, кажется?
— Не знаю.
Валя испытующе посмотрела на меня, печально-осуждающе качнула головой и написала — есть, без кажется. Слабый я человек — во мне что-то дрогнуло, и к векам мгновенно подступил влажный жар.
— Куришь? Нет, — продолжала Валя, сама же отвечая. — Пьешь? Нет.
— Да.
— Что да?
