— Я буду счастлива, если ты не будешь попадаться мне на глаза.
Однако, как это часто бывает, их планы относительно того, что они будут работать отдельно друг от друга, не могли быть проведены в жизнь. Питер Сэндлер об этом позаботился.
— Я знаю, что вы только и мечтаете о том, чтобы избавиться друг от друга, — сказал он, когда после обеда Ребекка и Алекс снова явились к нему в кабинет. — Не выйдет. Вы на работе. Придется забыть на то время, пока вы будете находиться в Лос-Анджелесе, о своих личных дрязгах. Учтите: я не потерплю неповиновения. Или вы работаете в паре, или вы уволены.
Видя, что редактор на сей раз непреклонен и шутить не намерен, Алекс и Ребекка смиренно согласились работать в паре, хотя каждый про себя решил избавиться от конкурента, как только представится удобная возможность.
План был прост. Алекс Лоуренс, как и сказал, связался со своим другом, и тот разрешил поехать журналисту вместо него в Лос-Анджелес. Алекс и Ребекка по настоянию Питера должны были выдавать себя за мужа и Жену, что позволило бы им без подозрений появляться повсюду вместе. Конечно, оба журналиста были, мягко говоря, не в восторге от такой идеи, но спорить не решились. Вся редакция бурно прореагировала на этот план, хотя никто толком не знал, зачем Ребекка и Алекс отправляются в другой город. Лететь они должны были через два дня, так что оставшееся время Ребекка провела в хлопотах и сборах. Она была уверена в себе и собственных силах и твердо решила не ударить в грязь лицом перед Алексом Лоуренсом.
10
Самым трудным для Ребекки в путешествии была дорога. Особенно в самолете. Ее укачивало даже в такси. Хорошо она себя чувствовала только за рулем собственной машины. Однако Ребекка знала, что это можно объяснить лишь тем, что ей в таком случае просто некогда было думать о том, что ее тошнит, — нужно следить за дорогой. Сейчас же, когда самолет начал подниматься ввысь, Ребекка вжалась в кресло, по привычке задержала дыхание и сосчитала до десяти. Она страшно боялась летать, да и вообще боялась высоты и плохо переносила перелеты. Ребекка почувствовала приступ тошноты и подумала, что еще немного — и ее вырвет. Но тут она ощутила на себе пристальный взгляд Алекса Лоуренса.
— Ты что-то побледнела, не хватало только, чтобы тебя откачивали, — зло произнес он.
— Заткнись, — выдавила из себя Ребекка. — Я себя прекрасно чувствую.
— Оно и видно. Ты белая как простыня.
— Слишком много пудры наложила. — Ребекке приходилось держать себя в руках: она ни за что не хотела показаться этому типу беззащитной.
— Ну, разумеется. — Алекс развернул газету, всем своим видом демонстрируя, что Ребекка его совершенно не интересует.
Она оглядела салон: народа было не очень много. По салону сновали улыбчивые суетливые стюардессы. Ребекка успокоилась.
— А если самолет начнет падать, что ты станешь делать? — услышала она голос Алекса и вновь почувствовала раздражение.
Вот мерзавец, нарочно действует мне на нервы.
— Буду брать интервью у пассажиров. Представляешь сенсацию, если я выживу, — «Последними словами Алекса Лоуренса были: «Простите меня все, кого я обидел».
— Мечтай. — Алекс снова уткнулся в газету.
К ним подошла стюардесса.
— Что-нибудь хотите выпить?
— Да, апельсиновый сок, пожалуйста, — попросила Ребекка.
— А вы, сэр? — спросила стюардесса Алекса.
— Нет, спасибо, — отказался он и, обращаясь к Ребекке, заметил: — На твоем месте, учитывая твое нынешнее состояние, я бы выпил чего-нибудь покрепче.
— Отвяжись, — возмутилась она. — Почему мое состояние не дает тебе покоя, никак не могу взять в толк?
— Как же: редактор обещал снять с меня голову, если с тобой что-нибудь случится. Не понимаю: если он знал, что ты беззащитнее ребенка, почему отпустил в эту поездку? Только не хватало мне с тобой нянчиться.
— Ты слишком высокого мнения о себе, — огрызнулась Ребекка. — Я вполне сама могу за себя постоять. Мы еще посмотрим, кто будет работать лучше.
— Милочка, работать буду я. А ты отправляйся по магазинам, валяйся на пляже. Как от журналистки от тебя все равно никакой пользы не будет.
— Это почему?
— Во-первых, ты еще зеленая, как весенний куст, и не способна разрабатывать серьезные темы, а во-вторых, ты женщина.
— Ясно, мы имеем дело с женоненавистником, — констатировала Ребекка. — Мы еще посмотрим кто кого.
— Тут и гадать не приходится, — сказал Алекс. — Не надейся меня обойти.
— У нас заказан номер, — произнес Алекс.
Всю дорогу он молчал как рыба. Даже не пытался язвить, что было на него совсем не похоже. Когда они вышли из такси, Алекс даже не потрудился помочь Ребекке нести ее чемодан. Он, в общем-то, не был очень тяжелым, но все-таки.
Как-никак Алекс теперь мой муж, подумала раздраженная Ребекка, таща за собой чемодан.
— Мистер и миссис Барри?
— Верно.
Ребекка устало вздохнула. Наконец-то можно принять расслабляющий душ и вытянуться на кровати. Несмотря на то что Ребекка в самолете просидела всего несколько часов, она страшно устала. Сказались волнения и постоянное напряжение. Ей ужасно хотелось спать.
— Ваш номер триста семнадцатый, третий этаж, направо. Проводить вас?
— Спасибо, не стоит. — Алекс направился к лифту.
Ребекка снова подхватила свой чемодан и поплелась за своим спутником.
Номер выглядел вполне уютно. Хоть и небольшой, но было в нем что-то домашнее. Однако кровать имелась в наличии одна. Ни дивана, ни кушетки в номере не наблюдалось.
— Я что-то не поняла, — сказала Ребекка. — Это что, односпальный номер?
— Увы, нам оплатили только этот, — ядовито ответил Алекс.
— То есть как? — спросила Ребекка. — Питер денег пожалел или просто не подумал? Кто заказывал номер?
— Его секретарша. Видимо, она решила, что мы настолько войдем в роль мужа и жены, что две кровати нам совсем ни к чему. — Видно было, что Алекс тоже далеко не в восторге от такого положения вещей.
— Ну что ж. — Ребекка поставила чемодан на пол. — Кому-то придется спать на полу.
— Приятных сновидений, — сказал Алекс. — Надеюсь, тебе не будет слишком жестко.
— Очень смешно. Может, сказать, что мы в ссоре или что ты болен заразной болезнью и поэтому мы не спим вместе? — предложила Ребекка.
— Единственная инфекция — это ты. Причем неизлечимая.
— Ты сегодня так и искришься остроумием, — огрызнулась Ребекка. — Только свои шутки, почему-то, понимаешь исключительно ты сам.
— Просто ты недостаточно умна, чтобы оценить их по достоинству.
