принадлежит известному Симонидесу, заподозренному палеографу и продавцу древних рукописей; он пишет, что открытый Тишендорфом кодекс принадлежит не к IV столетию, а к 1839 году по Р. Хр. и написан им самим! «К концу 1839 года, говорит он, мой дядя, игумен монастыря св. мученика Пантелеимона на Афоне, Венедикт, желал принести достойный дар императору русскому Николаю I за его пожертвования монастырю св. мученика. Так как он не имел предмета, который мог бы считаться приличным для этой цели, то обратился за советом к иеромонаху Прокопию и русскому монаху Павлу, и они решили, что лучше всего написать Ветхий и Новый завет, по подобию старых образцов, унциалом и на пергаменте. Эта копия, вместе с отрывками из семи “мужей апостольских”; Варнавы, Ермы, Климента Римского, Игнатия, Поликарпа, Папия и Дионисия Ареопагита, в великолепном переплете назначалась для поднесения государю, посредством дружеской руки. Работу начать просили Дионисия, секретаря монастырского; но он отказался, находя её трудною для себя. Вследствие этого я решился сам приняться за неё, так как дорогой для меня дядя, по-видимому, очень желал этого. Сравнив важнейшие рукописи, сохранявшиеся на Афоне, я начал упражняться в приёмах старого монашеского письма, а мой учёный дядя сравнил копию московского издания обоих Заветов (она обнародована была знаменитыми братьями Зосимами и назначалась для греческого народа) с несколькими старыми рукописями, очистил её на основании этих последних от многих ошибок и передал мне для переписки.
При этих двух очищенных от ошибок Заветах (старая орфография была впрочем, удержана), у меня не доставало пергамента, и с позволения Венедикта я взял из монастырской библиотеки очень толстую, в старинном переплете, почти неписаную книгу, в которой пергамент сохранился замечательно хорошо и был отличной работы. Эта книга, очевидно, была приготовлена секретарём или настоятелем монастыря, за несколько столетий, для особых целей; на ней была надпись 'сборник похвальных слов' и на одном листе короткая, поврежденная временем, речь. Я вынул лист, на котором находилась речь, равно и некоторые другие поврежденные, и принялся за работу. Прежде скопировал я Ветхий и Новый завет, потом послание Варнавы и первую часть пастыря Ермы.
Переписку остальных творений я отложил, так как мой пергамент весь вышел. После тяжёлой для меня утраты, смерти моего дяди, я решился отдать мою работу монастырскому переплётчику, чтобы он переплёл рукопись в доски, обтянутые кожею, так как листы я разобрал для удобства, и когда он это сделал, книга поступила в моё владение. Несколько времени спустя, по переселение моём в Константинополь, я показывал труд патриархам Анфиму и Константию и объяснил им цель его. Константий взял его к себе, осматривал, и просил меня передать библиотеке Синайского монастыря, что, и сделано мною. Вскоре за тем, по ходатайству обоих патриархов, я удостоился покровительства сиятельнейшей графини Етленг и её брата А. С. Стурдзы; но прежде чем отправиться в Одессу, я ещё раз побывал на острове Антигоне, чтобы посетить Константия и окончательно объясниться по поводу моего обещания, — передать манускрипт библиотеке Синайской горы. Но патриарх был в отсутствии и я оставил ему пакет с письмом. По своём возвращении он написал ко мне следующее письмо (письмо говорит, что рукопись принята). По получение этого письма я опять посетил патриарха, который не оставил меня своим благосклонным, отеческим советом и дал письма к Стурдзе; я возвратился в Константинополь, и оттуда в ноябре 1841 г. прибыл в Одессу.
Возвратившись в Константинополь в 1846 г., я тотчас отправился на Антигону, с целью посетить Константия и вручить ему большую связку манускриптов. Он принял меня с большою благосклонностью, и мы говорили о многом и, между прочим, о моём манускрипте; он сообщил мне, что несколько времени назад он послал его на Синай. В 1852 г. я увидел манускрипт на Синае и спросил библиотекаря, как он достался монастырю? Но он, по-видимому, ничего не знал о ходе дела, и я также ему ничего не сказал. Осматривая манускрипт, я нашёл, что он кажется гораздо древнее, чем, сколько можно было бы ожидать. Посвящение императору Николаю, стоявшее в начале книги, было вырвано. Затем я начал свои филологические исследования, так как в библиотеке было много драгоценных манускриптов, которые мне хотелось просмотреть. Между прочим нашёл я здесь пастырь Ермы, Евангелие от Матфея испорное письмо Аристея к Филоктету; все они написаны были на египетском папирусе из первого столетия. Обо всём этом сообщил я Константию и своему духовнику Каллистрату в Александрии.
Вот короткий и ясный отчёт о кодексе Симонидеса, который профессором Тишендорфом, бывшим на Синае, взял, не знаю почему; потом отправлен в Петербург и выдан там под названием Синайского кодекса. Когда увидел я в первый раз, два года назад, Факсимиле Тишендорфа у г. Ньютона в Ливерпуле, то тотчас узнал своё произведение и сейчас же сообщил об этом г. Ньютону».
В заключение Симонидес указывает на несколько доселе живых свидетелей, которые видели и даже перечитывали кодекс; объясняет, что поправки в тексте манускрипта принадлежат отчасти дяде Венедикту, отчасти Дионисию, который ещё раз хотел переписать кодекс, и которому принадлежат каллиграфические знаки. Он берётся доказать все это подробно. Сам Симонидес на поле и в заглавиях сделал также некоторые знаки, чтобы обозначить рукописи, из которых он брал варианты. Тишендорф же для объяснения этих знаков выдумал самые странные гипотезы. Два места манускрипта Симонидес так хорошо помнит, хотя и не видал его уже несколько лет, что это одно может уже доказать, кто автор этого манускрипта».
В своём ответе Тишендорф, как и следовало ожидать, обвиняет Симонидеса в шарлатанстве. Приведённая выше статья подтверждает заключение Морозова по поводу мнимой древности рукописей, найденных в монастыре святой Екатерины, и подтверждает его версию, что это подделка. В 1933 г. оригинал Синайского кодекса был продан в Англию за 100 000 рублей, что сделало практически невозможным для отечественных исследователей работу с ним, включая и ответ на вопрос о его точной датировке. Это — целесообразно по отношению к решению задачи «чтобы концов не найти»…
Приведём ещё цитаты из работы «Тишендорф в поисках подлинного Нового завета»[174]:
«Ещё до посвящения в сан он твёрдо поставил перед собой цель — доказать подлинность Евангелий и восстановить первоначальную евангельскую редакцию священных текстов».
«Он счёл теперь важнейшей задачей сосредоточить внимание на текстах, относящихся к первым пяти векам христианства. Он убедительно доказывал, что только таким путем можно добраться до текста более раннего, чем официально «утвержденный» византийский Новый завет, который он считал не более чем производной, фальсифицированной версией».
«… что сохранившиеся наиболее ранние версии доносят до нас подлинное слово апостолов?»
«Однако Тишендорф всё же решил поближе взглянуть на рукописи. Перед ним были исписанные каллиграфическим унциальным письмом пергаментные страницы, содержащие по четыре колонки текста. Это был список греческого Ветхого завета — «Септуагинты», который, судя по стилю письма, показался Тишендорфу самым древним из всех, которые ему довелось видеть: «Я изучил все старейшие греческие рукописи в европейских библиотеках, и изучил их тщательнейшим образом, с целью заложить основы новой греческой палеографии. Некоторые из них, например часть Ватиканской Библии, я скопировал собственноручно. Пожалуй, никто не был так знаком с древним написанием греческих букв, как я. И всё же мне не приходилось видеть рукописи, которые можно было бы счесть
«Однако, поскольку он был лишён собственных средств, не в пример какому-нибудь английскому аристократу, и не имел мощной поддержки Британского музея, ему пришлось искать себе щедрых единомышленников и покровителей».
И эти покровители нашлись, наряду с единомышленниками «пришли на помощь также банкиры Франкфурта и Женевы», как он сам писал своей невесте.
Рассмотрев приведённый материал, мы с удивлением обнаруживаем, что в середине XIX века не верили в подлинность новозаветных текстов. Это вполне согласуется с нашей версией. Тишендорф по своей наивности надеялся найти более ранние апостольские версии Евангелий и предпринял с этой целью путешествие по библейским местам, однако, в первый раз безуспешно. Потом вдруг на средства банкиров Тишендорф отправляется в путешествие и находит в мусорной корзине монастыря не Новый, а Ветхий завет. Тишендорф обманным путём вывозит эти рукописи в Европу
