взяли?», и что Легат станет рассказывать? Этому не только в Конторе, этому и в заурядном дурдоме не каждый поверит. Зато уж точно рассказчика там и оставят. Малость подлечиться…
Впрочем, Контору тоже не стоит идеализировать. Здесь тоже – сплошные «Фомы неверующие». С последующими радикальными выводами. В деревню, к тетке, в глушь – не самый худший. К слову, Командиру он про ключ ничего не сказал. И вообще ничего никому не сказал. Даже жена знает, что у него отгул после ДНП и корпоративная рыбалка.
– Открыли и вошли? – так же ровно, голоса не повышая, спросил Полковник.
– Буквально.
– И где эта отмычка?
– Не знаю. Обронили, наверно.
– А ваши товарищи подтвердят вами сказанное? Например, про отмычку?
Боюсь, что нет, подумал Легат, я ж их не предупредил, я ж тут – на сплошных экспромтах. Выходит – ненужных. Плохо дело. Нет у меня опыта участия в допросах, тем более в качестве подозреваемого. Вот только в чем подозреваемого, ума не приложу…
– Не отмычка, – горестно сознался. – Был ключ.
А Полковник и бровью не повел: принял смену показаний подозреваемого и порулил далее.
– Откуда он у вас?
Не рассказывать же ему всю правду? То есть всю вчерашнюю дурдомовскую историю с больной- здоровой народной певицей, с односторонне ориентированным двуглавым орлом, с сумасшедшим на Главной Площади, с ключом, наконец…
Что-то он, Полковник чертов, слишком спокоен, слишком доверчиво слушает хоть и почти правду, но для свежего человека – бред сивой кобылы, что-то он, похоже, знает: и про метро, и про вход, и про ключ…
А еще про что он знает?
Легат допрашивать не умел, но умел слышать недоговоренное. Именно слышать. Понимать – это следующая ступенька, Легат ее терпеливо осваивал. Вот и новый повод невольно подвернулся. Правда, чересчур невольно…
– Ключ откуда?.. Не моя тайна, конечно, но отвечу, что знаю. От некоего человека по имени Гумбольдт.
И попал!
Невесть почему, невесть из чего, невесть в какое место, но – попал. Полковник, отлично владеющий тем, что у профессиональных покеристов называется poker face, все-таки выдал себя – самую чуточку, но Легату хватило. Уголком рта дернул, вот на чем Полковник попался. Имя, похоже, было ему более чем знакомо. Но он сделал вид, что никто ничем не дергал, что все тип-топ и повел… что?.. да, допрос, допрос, так это называется!.. повел допрос дальше в том же темпе.
– Вам известен этот некий человек?
– Известен, – намеренно соврал Легат.
Происходило что-то, что он не мог понять. Не только понять – поймать ситуацию за хвост не мог. Он пока не знал, за какую ниточку потянуть, и, даже потянув явно за нужную, не понимал, за что тянуть дальше. Ну, соврал в очередной раз – про то, что знает Гумбольдта…
Стоп! А ведь не соврал. Спрошено было: известен ли? Конечно, известен! Кто же про старика Гумбольдта не слышал? Все про старика Гумбольдта слышали! А видеть – не видели. Он невесть когда точно исчез.
Логичен вопрос: откуда Гумбольдт, исчезнувший или умерший невесть когда, известен Конторе? Не сидит ли он в страшных подземельях, о коих вот уже черт-те сколько десятилетий ходят еще более жуткие слухи, нежели про метро? Может, стоит возродить ключ? Может, стоит залезть к Буру в карман штанов и достать его? Легат помнил, как Бур шуровал ключом в двери, как открыл ее, но убей – не помнил, вынул он ключ из скважины или забыл? А коли вынул, то куда положил?.. Нет, Бур – человек серьезный, он не мог что-либо забыть. Тем более ключ. Так что рано открывать карты. Обронили и обронили.
А Полковник так не думал.
– Отмычку вы обронили, это я услышал. А ключ? Тоже обронили?
– Ей-богу не помню, – честно ответил Легат. – Не исключаю, что не обронили. Не исключаю, в скважине оставили. Мы, когда дверь отперли, так прямо и ломанулись в тоннель. Сами представьте: есть тайна, а мы ее открыли! Буратино, если помните, как золотой ключик нашел, так сразу же дверку за нарисованным очагом отпер…
– Слушайте, гражданин… как вас звать, кстати?
– Легат, – сообщил Легат.
– Слушайте, гражданин Легат, – Полковник начал слегка повышать тон, – если вы не вспомните, где оставили ключ, вам будет очень скверно. И вашим товарищам будет очень скверно. Я не угрожаю. Я просто говорю, что будет. Потому что мне наплевать на ваше появление в тоннеле. Но мне не наплевать на то, что в тоннеле в принципе смогли появиться какие-то идиоты-туристы, которые к тому же радеют за правильное использование недр. Я, и только я, отвечаю за тоннель и за все, что в нем может или не может произойти. И говорю это открыто, потому что ни пути назад у вас нет, ни просто выхода. Пока нет. Так вот, гражданин Легат, или вы сотрудничаете со мной, или я из вас и из ваших друзей сделаю фаршмак… Ясно или повторить?
– Ясно, – быстро сказал Легат.
Он не хотел, чтоб из него делали фаршмак. Он понимал, что это больно, и скорее всего безысходно.
– Позовите Бура, – попросил он. – Такой большой… На минутку.
Полковник снял трубку связи с приемной, приказал:
– Пусть зайдет самый большой из тех двоих.
Бур вошел и встал у двери. Даже в весьма просторном кабинете Полковника он выглядел очень солидно. Статуя Командора.
– Бур, ты ключ от дверей в тоннель куда дел? – стараясь как можно более обыденно, спросил Легат.
– Никуда не дел, – сказал малословный Бур. – Вот он.
И вынул из кармана, позвенел ключиком-брелочком в воздухе.
– Дай-ка мне, – сказал Легат. Взял. – Спасибо. Свободен пока. И не дергайтесь, ребята, все под контролем.
Под чьим – не объяснил.
Бур молча вышел, а Легат, привстав со стула, аккуратно положил ключ перед Полковником. Спросил вежливо:
– Можно я куртку сниму? Жара у вас…
Полковник согласно кивнул, не глядя на Легата, он крутил ключ и брелок, даже складную лупу из ящика стола вынул: чтоб, значит, все царапинки досконально изучить.
Легат куртку снял, остался в свитере. Разрешения снять теплые штаны не высказал, хоть в них тоже было жарко. Но не сидеть же на допросе в трусах!
Так и молчали. Тихий ангел летал по кабинету, не тушуясь.
Наконец, Полковник закончил исследование ключа и – вот сюрприз! – улыбнулся.
– Тот самый… – и снял улыбку, продолжил допрос: – Когда вы видели Гумбольдта в последний раз?
– Я его вообще не видел, – честно сказал Легат. – Я о нем слышал от некоторых моих знакомых. Как давних, так и случайных. Один из последних, кстати, этот ключик мне и отдал.
– Имя случайного знакомого? Внешность? Приметы?
– Да не помню я! – включая раздражение, вполне, кстати, уместное, начал тянуть кота за хвост.
Иными словами, для слабо образованных: тянуть время.
Откуда он мог знать имя-отчество-фамилию человека, передавшего ему этот ключ? Оса не называла… Хотя нет, назвала: Раб. Плохое имя. Или вовсе не имя, а кличка, nickname. Скорее – так. Люди, получившие когда-то плохое имя, скрывают его и рано или поздно меняют. С именем Раб долго не проживешь: загнобят. А менять – дозволено, если ты – человек добропорядочный, не вор, не убийца, не мошенник и прочее. Раб
