Отец Луиса де Сантанхеля, христианин в третьем поколении, примерно в 1440 году обосновался в Валенсии, где успешно занимался торговлей и кредитными операциями. Сам Луис де Сантанхель пошел по отцовским стопам и округлил семейный капитал, участвуя в откупах. В 70-х годах XV века он в качестве откупщика сосредоточил в своих руках сборы различных податей в валенсийских землях арагонской короны, поддерживая в то же время тесные связи с местной генуэзской колонией.
В 1478 году он был причислен к арагонскому двору, а три года спустя король Фердинанд, оценив его выдающиеся финансовые способности, пожаловал ему пост хранителя дворцовой казны. Так весьма условно можно истолковать титул escribano de racion (буквально «писарь расходов»), который носили лица, ведающие дворцовой кассой. Они платили установленные суммы придворным чинам, хранили драгоценности короны, выдавали пенсии и денежные пожалования, оплачивали почти все расходы двора. Главная задача хранителя дворцовой казны заключалась в поддержании активного сальдо. Надо было изыскивать средства на расходы и при этом постоянно иметь в резерве довольно значительные суммы на покрытие экстраординарных трат.
Луис де Сантанхель блестяще справлялся со своими обязанностями, прежде всего потому, что он, получив придворную должность, остался купцом, банкиром и откупщиком. Связи в деловых кругах Сарагосы, Валенсии, Барселоны у него были огромные, а благодаря тесному союзу арагонской и кастильской корон он вскоре завязал сношения с деловым миром Севильи и других городов Кастилии, и его способности по достоинству оценила королева Изабелла.
Луис де Сантанхель ученостью похвалиться не мог, он не знал, кто вернее оценил ширину Моря-Океана, Птолемей или Марин, и какими милями, длинными или короткими, надобно мерить это море.
Но, будучи опытным и предприимчивым дельцом, он предвидел выгоды западного пути. Если бы замысел генуэзца удалось осуществить, за морем открылись бы исключительные возможности для торговых операций и быстрого приращения капиталов.
С Колумбом он познакомился в 1486 году, но сошелся с ним позже, а в 1492 году стал самым близким его другом.
За спиной Луиса де Сантанхеля стояли его собратья — арагонские и кастильские мараны и угнездившиеся — в Испании генуэзские и флорентийские купцы и банкиры, которым новый путь в Азию был нужен по многим причинам.
Он был отличным психологом, этот хранитель дворцовой казны короля Фердинанда. Разумеется, Фернандо Колон и Лас Касас сильно приукрасили те речи, которые он держал в защиту Колумбова проекта в решающие дни января 1492 года.
Однако ничто так не действовало на королеву, как перспектива ценой малых затрат получить большие выгоды, а именно этот довод, судя по словам обоих биографов Колумба, выдвинул на первый план Луис де Сантанхель. Он, маран, чьи близкие были замучены в застенках инквизиции или сожжены на торжественных аутодафе, он, за несколько месяцев до утверждения проекта Колумба прошедший через унизительную процедуру публичного покаяния, настойчиво твердил королеве, что Святая Церковь укрепится, если к Истинной Вере удастся приобщить народы Катая и Индии, коснеющие в язычестве.
Сердце царя в руке мудрых советников. Несметные барыши ценой ничтожных затрат и насаждение истинной веры в языческих странах — именно об этом и мечтала Изабелла, и Луис де Сантанхель легко убедил ее в том, что предприятие Колумба ей выгодно.
Alter ego Луиса Сантанхеля, казначея королевства арагонского, Габриель Санчес, также был тесно связан с сарагосскими, барселонскими и валенсийскими маранами.
Он был христианином второго поколения; его отец, откупщик и банкир, один из богатейших дельцов арагонского города Калатаюда, принял крещение, но этот акт не избавил его сыновей от преследований святой инквизиции.
Габриель Санчес сделал поистине блестящую карьеру.
В 1475 году он стал помощником казначея арагонского королевства, а несколько лет спустя занял этот пост, причем, так же как и Луис Сантанхель, будучи царедворцем, продолжал вести различные дела, связанные с откупами и кредитными операциями.
Его положение ухудшилось после 1485 года. Обоих его братьев, Алонсо и Хуана Педро, инквизиция сожгла. Правда, символически, in effigie (в изображении), ибо они после убийства инквизитора Педро Арбуэса бежали за пределы Арагона. Но тестю Габриеля Санчеса инквизиция отрубила голову.
Инквизиция, упустив братьев Габриеля Санчеса, взялась за него самого. Десять лет над казначеем висел дамоклов меч, и, вероятно, от костра его спасло лишь заступничество короля Фердинанда. Фердинанду нужен был Габриель Санчес, а нужных людей он иногда вызволял из цепких когтей инквизиции. Все же в 1495 году Габриель Санчес вынужден был подать в отставку.
Габриель Санчес сыграл важную роль в деле Колумба. Он внушил королю Фердинанду благоприятное мнение о проекте западного пути, действуя в тесном союзе с любимцем короля и его камергером Хуаном Кабрерой.
Колумб питал к Габриелю Санчесу теплые чувства, и ему и Луису де Сантанхелю адресовал свое знаменитое письмо, в котором содержались первые вести об открытии новых земель по ту сторону Моря- Океана.
Алонсо де Кинтанилья в отличие от Сантанхеля и Санчеса был из рода старых христиан. Сын захудалого астурийского рыцаря, он в ранней юности начал свою придворную карьеру. Сперва он был пажом, затем стал наставником наследного принца Энрике. Ему было лет тридцать пять, когда принц вступил на престол, и, оценив обстановку, сложившуюся в Кастилии в те годы, он служил не этому слабому и бездарному королю, а самому себе. Он вовремя связал свою судьбу с Изабеллой и в 1474 году захватил сеговийский Алькасар — отлично укрепленный замок, который стал штабом дерзкой претендентки на кастильский престол.
Но самые ценные услуги он оказал Изабелле после ее победы. Этот человек обладал способностью добывать деньги из воздуха, он ловко изыскивал всевозможные доходные статьи, он, наконец, разработал план нового союза кастильских городов — «Святой Эрмандады», главной опоры Изабеллы в годы ее борьбы со своевольными магнатами.
Кинтанилья оценил выгоды Колумбова проекта. Опыт португальских соседей многому научил главного эконома. И он пришел к выводу, что стоит вложить кое-какие средства в заморскую экспедицию, о которой хлопотал настойчивый генуэзец.
Мнение Кинтанильи королева ценила, она знала, что этот семидесятидвухлетний эконом обладает тонким чутьем и огромным опытом.
Через Алонсо де Кинтанилью Колумб познакомился с могущественным князем испанской церкви, архиепископом толедским, примасом Кастилии и кардиналом Педро Гонсалесом де Мендосой. Человеком, которого Пьетре Мартир де Ангьера называл «третьим королем Испании».
Он был сыном кастильского Бокаччо, поэта, новеллиста и автора острых политических памфлетов, Иньиго Лопеса де Мендосы, маркиза Сантильяны. Отец дал ему прекрасное образование, аристократическое происхождение обеспечило юному маркизу блестящую карьеру.
В эпоху великой кастильской смуты он принял сторону Изабеллы и вскоре после ее воцарения занял пост мятежного толедского архиепископа Алонсо Карильи. И как глава кастильской церкви во всем поддерживал королеву.
Кардинальской шляпе он предпочитал боевой шлем, с энтузиазмом участвовал в битвах и сражениях и даже на старости лет готов был с оружием в руках биться с гранадскими маврами.
Аскетом он не был. Обеты безбрачия охотно нарушал и имел множество незаконных детей.
В отличие от Кинтанильи или Сантанхеля он не утруждал себя делами, но, обладая незаурядным умом и тактом, давал королеве великолепные советы; без него она не обходилась, когда решались важные государственные дела.
В 1492 году ему было 64 года, но держался он бодро, превозмогал старческие недуги и не утратил репутации жуира и дамского угодника.
Никаких личных выгод проект Колумба ему не обещал, но западный путь в Катай и Индию привлекал его по другой причине. Сторонник великодержавной политики, кардинал Мендоса именно с этой точки зрения оценивал преимущества новой морской дороги в Азию.
Весьма упорно и настойчиво ратовал за Колумба деятель, в ту пору куда менее влиятельный,
