пограничников каждый день, принято решение по нарушителям границы открывать огонь без предупреждения. Там живет много племен, которые до этого вообще не знали о существовании границы — что ж, теперь знают. Не стоило поддерживать вооруженное выступление против шахиншаха, так бы и жили, а теперь — извините.
Близость британцев сказывается — восемь нападений, три — с потерями. Взорвали тяжелую БМП — интересно, чем, она же пятьдесят тонн весит. Хотя следовало ожидать — здесь куда лучше с взрывчаткой, могут себе позволить заложить очень мощный фугас. Сектор активен, пять рейдов, в том числе ночной, на границе. Спецы проводят зачистку в горах южнее Захедана — просто группы с тяжелыми снайперскими винтовками и лазерными указателями целей, любой вооруженный человек — противник. Своего рода — санкционированный отстрел.
Сектор Восток. Генерал Караджаев, осетин. Бывший абсолютный чемпион армии и флота по стрелковому троеборью[80], на состязание я его вызову, только если окончательно рехнусь. В сорок восемь лет — сам ходит в рейды, чтобы понимать обстановку — несмотря на категорический запрет для старших офицеров. В конце концов, старшие офицеры должны командовать, а не на пузе по камням елозить, В его секторе — граница с Афганистаном, длинная и страшная. Голяк — она ничем не прикрыта, не на что опереться — голая пустыня, кое-где — еще и обводненная, это значит только то, что есть деревья и есть где прятаться. Замирение сектора целиком держится на дирижаблях наблюдения, ударных самолетах и патрулях — конных и на квадроциклах. На той стороне — настоящий ад, никто ничего не контролирует, война всех против всех. Неофициально мною дано распоряжение пересекать границу при преследовании — но не попадаться.
Пять нападений, Караджаеву удалось сохранить свой личный состав. Связано с тем, что здесь большая свобода передвижения и мало где можно устроить засаду. Земля плоская как стол. Три ответных рейда, все три — с результатом. Вот это, я понимаю — работа. Обычный рейд заключается в чем — спутник или дирижабль наблюдения отмечает активность — после чего на голову аллахакбаров сваливается либо бомба, либо десантники. Пленных не берут ни с той, ни с другой стороны. Караджаев несет основную нагрузку по созданию зоны 'Отбойщик'[81] — пограничной полосы между Афганистаном и Персидским краем — но время у него еще есть.
Зона Север. Генерал Малгобеков, фамилия у него узбекская, причем с корнем 'Бек' — но он на деле русский на три четверти, родом из Ташкента, абсолютно космополитичного города и форпоста России в регионе — так что его можно считать полностью русским. Он полиглот, знает русский, узбекский, английский, немецкий, таджикский и упрощенный китайский диалект японского. Раз знает таджикский — значит, может объясниться с любым местным жителем, таджикский язык есть вариант языка фарси, точики-фарси. Выходец из десанта — но совершенно на десантника не похож — умный, расчетливый, осторожный. Кличка в войсках Бек, пользуется большим уважением. Пять лет прослужил наблюдателем в Бурской Конфедерации и пять — в Германской Западной Африке — поэтому в вопросах борьбы с терроризмом может поучить кого угодно из нас. Самый старший из нас по возрасту — под шестьдесят.
В его зоне ответственности — Эльбрус и спецсектор, и то, и другое — предельно хреновые места. Каспийское побережье спокойно, потому что там одни рыбаки живут, да производства, ориентированные на Россию, исламистов очень мало. А вот в самих горах, в предместьях Тегерана — всякой твари по паре. Тегеран хоть и выделен в отдельную оперативную зону — все равно границу тут провести невозможно, и основной гнойник здесь. Даже не в Тегеране — а в его предместьях, более бедных и зараженных исламским экстремизмом. На самой границе сектора находится город Кум — город, который по здравому разумению надо сжечь напалмом и забыть. В свое время шахская гвардия повесила здесь всех аятолл и заменила их новыми — но результатом было только образование параллельной религии, подпольных исламских комитетов и страх к режиму, перерастающий в лютую ненависть. Сейчас нам приходится не вести диалог с признанными в стране религиозными лидерами — а уничтожать исламские комитеты и параллельно что-то делать с 'ручными' муллами, которые стучали в САВАК, а теперь — готовы стучать и нам. За деньги и за сохранение некоего социального статуса, предполагающего безнаказанность за мелкие грешки типа наркомании или сожительства с маленькими мальчиками. По мне, ручная религия это плохо, а религия, опустившаяся и испоганенная такими вот подонками — плоха вдвойне. Все то, что здесь сотворили — сотворили люди без Бога в душе. И какая разница — как этот Бог называется?
Но если мы начнем преследовать этих презираемых людьми священнослужителей — они моментально переметнутся на другую сторону и станут героями в глазах людей. Как же — оказали сопротивление власти, которая всего лишь хочет, чтобы эти ублюдки не ширялись, не доносили и не трахали пацанов.
Вообще, давайте не будем про Кум. Для меня, как для наместника и человека, неоднократно имевшего дело с исламистами-фанатиками, это — очень больная тема. Будет еще время — расскажу вам, что к чему.
В секторе генерала Малгобекова всего два нападения — но одно очень серьезное. Нанесли удар по колонне, на горной дороге, участвовало как минимум пятьдесят человек, и у них был ПЗРК. Плохая погода — на сопровождение не пустили беспилотник, с беспилотниками в таких горах, как Эльбрус — большие проблемы. Пока подошли вертолеты — экстремисты успели сделать свое черное дело и унесли ноги. Кабины бронированные, многого они не добились, но и того, что натворили — достаточно.
Рейдов за сегодня не было.
Сектор Тегеран. Самый проблемный сектор. В городе полно беженцев, среди них — достаточно исламистов. Действие рождает противодействие — и исламские комитеты, жестоко преследуемые еще при жизни шаха, стали единственным институтом власти (пусть и незаконной), которая защищала людей от произвола чиновников. Не шахиншаха — а именно чиновников, тут я уже начал кое-что понимать. Шахиншах не был такой страшной фигурой, как это принято было считать, его репрессии затрагивали в основном лишь верхушку общества, армию и спецслужбы. Ну скажите — кому интересен простой крестьянин. Шахиншаху? И как этот простой крестьянин может покуситься на его власть, что он сможет сделать дурного власти и государству? Да ничего.
А вот на местах — располагались совершенно озверевшие люди. Средний слой чиновничества, который надо менять полностью, до последнего человека. У них было достаточно власти, чтобы растереть в пыль простого человека, они были достаточно близки к 'земле'. Чтобы иметь поводы для расправ — а возможность в любой момент самим стать жертвой расправы по обвинению в заговоре или еще чем-то — совершенно извратила их. Они жили одним днем, хватали все, что можно схватить, ненавидели и власть, и народ, а пример беззакония, подаваемого им сверху, был настолько ужасен — что они и сами творили беззаконие на каждом шагу. Шаху это было даже выгодно — время от времени он брал за шкирку одного и бросал толпе, говоря, что этот человек извращал указания шахиншаха и творил преступления. Для этого человека теперь было одно наказание — казнь его и всей его семьи и конфискация имущества в казну. И ведь этот человек и в самом деле был виновен! Шахиншах никогда не отдавал ему приказов грабить и убивать в своем остане! Просто испорченный властью, беззаконием и живущий одним днем, он не мог избрать никакого пути, кроме этого пути.
Одному Господу известно, сколько времени потребуется для того, чтобы исцелить души людей. Наверное, поколение, как минимум, мы должны бороться за то поколение, которое вот-вот должно пойти в школу, мы не должны отдать его фанатикам. Остальные безнадежно искалечены — и кто-то погибнет от пуль казаков, а кто-то смирится с оккупацией, будет помогать местному исламскому комитету и тихо ненавидеть. До смерти.
В секторе Тегеран за день — восемнадцать нападений на военных, казаков, военные комендатуры, лагеря беженцев, склады с гуманитаркой. Основная болевая точка — здесь и нигде больше. Двадцать миллионов людей в полуразрушенной агломерации. Количество боевых операций по Тегерану никогда не докладывалось — не было смысла подсчитывать. Тут нельзя выделить какие-то рейды — город есть город и работа скорее контрразведывательная, нежели боевая.
Да, забыл сказать. За Тегеран отвечал единственный в нашей компании не военный — генерал от жандармерии Ковалев Никита Владимирович, тот самый, который сдерживал в одиночку разъяренную толпу в Казани. Ему было три года до полной выслуги — и эти три года он намеревался провести максимально деятельно. По крайней мере, он мне так сказал.
Команда неприкасаемых, не иначе.
Разведка и казаки никогда не докладывали — разведка порой не ставила в курс дела даже меня, во
