вынуждена приоткрыть рот и ответить на поцелуй. У нее закружилась голова. Сквозь одежду она почувствовала, какое у него сильное и мускулистое тело, ощутила удары его сердца.
До сих пор Гизелу, помимо отца, целовал лишь один мужчина — Кенрик, тогда, в лесу. Поцелуй его обманул ее надежды. Теперь же Гизела не могла толком разобраться в своей реакции и испугалась.
Она попыталась отстраниться, и барон отпустил ее. Он наклонил голову и пристально на нее глядел.
— Не бойтесь меня.
— Я не боюсь…
— Я не буду чересчур требовательным мужем… поначалу.
Краска залила ей щеки и шею, а он снова взял ее за руку.
— Я скажу отцу Иоанну, чтобы он завтра же объявил о нашей помолвке.
— Хорошо…
Гизела высвободилась из его рук и вышла из комнаты. Стоящая под дверью Олдит вопросительно взглянула на нее, но Гизела торопливо поднялась по винтовой лестнице в свою спальню. Она улеглась спать, но сон не шел. Гизела перебирала в уме события прошедшего дня: неудачный визит к леди Идгит, встречу с Мейджером и разговор с отцом, спор с бароном по поводу Освина и его гнев на нее.
Волею судьбы она станет хозяйкой Элистоуна и… вещью Алена де Тревиля. Тошнота подступила к горлу. А как же тогда объяснить свой ответный поцелуй и желание остаться в объятиях барона?
Гизела вспомнила, как он спас ее в Брингхерсте. А это ощущение надежности от его присутствия?.. Мысли у нее перепутались.
Она то винила барона в тиранстве и боялась его власти над собой, то чувствовала себя благодарной за то, что он был около нее, когда Мейджер из Оффена нагло пожирал ее глазами. Гизела не могла не заметить огонь желания, горевший в глазах барона. В то же время он, видя ее нежелание, не стал силой удерживать девушку в своих объятиях.
На следующий день отцу стало лучше, и лекарь заверил Гизелу, что состояние больного его больше не тревожит. Сэр Уолтер с облегчением услышал от дочери, что она довольна и брачным контрактом, и приготовлениями к свадьбе, которая состоится за несколько дней до Рождества.
Из деревни пришел отец Иоанн и в комнате сэра Уолтера объявил о помолвке Гизелы и Алена де Тревиля. Дрожь пробежала по ее телу, когда барон надел ей на палец тяжелое кольцо с печаткой как знак того, что Гизела отныне принадлежит ему.
Последующие дни она старалась не думать о свадьбе и о том, что произойдет потом. Олдит хотела было подготовить ее, но она лишь отмахнулась от советов няньки, и та умолкла.
Гизела, как будущая хозяйка, стала приглядываться к тому, что происходило в замке. Осенний убой скота закончился, бочки с солониной сложили в просторных погребах главной башни; яблоки и груши тщательно перебрали, мягкие опустили в горшочки с медом и залили сверху свиным жиром; заготовили свечи для долгах зимних вечеров.
Гизела осмотрела колодец во внешнем дворе замка и с облегчением отметила, что воду ежедневно наливают в бочки, которые держат в башне на случай осады, а лорд Ален рассказал ей, что собирается вырыть новый колодец под башней. Еще месяц назад она обозвала бы его паникером, теперь же осознала безотлагательность подобных мер.
Пару раз Гизела вместе с лордом Аленом ездила в Брингхерст смотреть, как идут восстановительные работы. Она обрадовалась, увидав там Освина, на что барон холодно заметил:
— Он укрывался у своего приятеля-лесоруба. Мне не удалось найти доказательств того, что он связан с разбойниками. Но Освин предупрежден — впредь не пренебрегать своими обязанностями и верно служить вашему отцу. Думаю, он больше не поведет себя столь беспечно.
В эти оставшиеся до свадьбы дни Гизела наблюдала за своим женихом и старалась судить о нем справедливо. Он был суров, порой даже неумолим, требуя строжайшей дисциплины. Он запрещал своим воинам приставать к женщинам из соседних деревень и дебоширить, выпив лишнего, но она также видела, с каким уважением относятся к нему эти стойкие вояки. Даже Сигурд, хоть и нехотя, подчинился барону.
Как-то вечером она сидела в зале с Олдит и леди Роэз — пышущей здоровьем, симпатичной женщиной, женой сенешаля сэра Клемента.
Леди Роэз с улыбкой попросила Юона, сидящего рядом с ней, поиграть им на лютне, пока они вышивают новый гобелен для зала.
Юон снял лютню с крючка на стене у камина и начал играть и петь приятным тенорком. Он пел одну из песен трубадуров, которая очень нравилась Гизеле. Девушка отложила вышивание и заслушалась.
В этот момент в зал вошел лорд Ален, одетый в кольчугу, так как только что вернулся из поездки по своим владениям и не успел к ужину. Вначале он остановился в дверях и тоже стал слушать пение. Постепенно выражение суровости исчезло с его лица, и, пододвинув себе стул, он уселся около женщин.
Юон закончил петь и вопросительно взглянул на хозяина. Лорд Ален протянул руку, взял лютню и начал подбирать мелодию, а потом заиграл что-то веселое, видимо услышанное им в английской деревне во время военного похода. Играл он превосходно. Наконец он запел, у него оказался красивый баритон. Закончив пение, лорд Ален еще раз пробежал по струнам и улыбнулся своим восхищенным слушательницам.
— Пожалуйста, милорд, спойте нам какую-нибудь нормандскую песню, — попросила Роэз.
Тот взглянул на Гизелу, как бы спрашивая у нее разрешения, а когда она кивнула головой и смущенно зарделась, он спел сначала балладу о героических подвигах, потом известную романтическую провансальскую песню о красавце рыцаре, обманутом дамой сердца, о его безнадежной любви и смерти в битве, когда герой узнал, что его возлюбленная вышла замуж за другого.
Гизела была поражена. Она и не подозревала, что ее жених способен на такое, и не могла оторвать глаз от его умелых пальцев, перебирающих струны. Ни один менестрель не доставлял ей столько удовольствия. Она забыла про шитье и слушала, сложив руки на коленях и слегка приоткрыв губы. Хереуард зашевелился у ее ног, и она тихонько погладила щенка, чтобы не мешал.
Лорд Ален кончил петь, встал и отдал лютню Юону.
— Прошу дам извинить меня. Я еще не ел, а посему удаляюсь к себе. — И он с поклоном вышел.
Гизела в задумчивости молчала, и леди Роэз бросила на нее любопытный взгляд.
— Он замечательно играет и поет, не правда ли? Наверное, он обучился этому, когда служил пажом во Франции.
Гизела кивнула в ответ. Юон же, смеясь, сказал:
— Умению развлекать дам учат всех пажей, но мало кто так преуспел в этом, как милорд. К тому же он страстно любит музыку. А еще он любит истории трубадуров.
И юноша поспешил в хозяйские покои, а Гизела так и осталась сидеть в зале, пораженная только что услышанным.
На следующий день Олдит начала с Гизелой разговор о подвенечном платье.
— Мне подойдет любое, Олдит! Многие я надевала всего-то пару раз.
Недовольная Олдит подбоченилась.
— Госпожа, неужели вы хотите опозорить лорда Алена? Он — барон, важный человек в графстве, и народу на свадьбу собирается много.
Гизела поджала губы и вздохнула.
— Ты, конечно, права, — проворчала она. — Я должна изображать радость, идя на заклание к алтарю.
Олдит фыркнула, и Гизела не удержалась от смеха.
Они обнаружили в сундуке кусок белого шелка, из которого могло выйти красивое платье. Чтобы уберечься от холода в деревенской церкви, под него придется надеть теплую нижнюю рубашку. Олдит уселась за шитье, и вскоре чудесное платье было готово. Оно плотно прилегало к груди и бедрам, а подол и
