Сквозь многочисленные прорехи и прожжённые дыры живописно проглядывали глубокие царапины.
— Самое то они подумают: ты меня теми розами и отходил, — даже чувство юмора вернулось.
— На другом месте бы отметины остались, — усмехнулся оборотень.
— А покажешь ещё раз? — прицепилась я. — Красиво же. Обещаю так близко не подходить и ничего руками не трогать.
— Сначала себя в порядок приведи, — выдавила из себя Мара. — Пойдём в твою комнату, а то завтра на бал в парандже пойдёшь. А с тобой, — она повернулась к брату. — У меня серьёзный разговор будет. Нельзя же вот так…
Моррин с непроницаемым видом устроился в кресле и о чём-то задумался.
— Вы ещё по-китайски начните говорить, — вмешалась я.
— Ладно, пошли лечиться, — вздохнула девушка.
Свой вопрос я не успела задать: угроза похода на бал в парандже оказалась весомее.
Всю ночь я провела в компании примочек и припарок. Что за чудо эта их природная медицина! Последствия моего неуёмного любопытства улетучивались на глазах. Не вылежав в постели и до полудня, я понеслась к алхимику.
— Если так пойдёт дальше, я начну запирать дверь, — предупредил меня Ориэль. — Человек, дай мне немного времени. К вечеру, думаю, смогу что-нибудь сказать. Или утром. В общем, сам позову, — и выставил меня за дверь.
От скуки я побродила по замку, неожиданно обнаружив в себе новый талант, путаться у всех под ногами, и была облита клюквенным пуншем — эльфы в преддверии праздника носились по коридорам как подстреленные. Потом меня поймала Мара с требованием придумать для неё туфли на вечер: видите ли, они у меня лучше получаются.
Я поочерёдно показала ей в зеркале пар десять, прежде чем её вкус оказался удовлетворён. Зашедший по каким-то своим делам Мор понаблюдал за этим цирком и посоветовал заодно уж и костыли у оружейника попрочнее заказать, мол в этом ни один нормальный нечеловек ходить не сможет, не переломав сразу обе ноги, после чего был с позором изгнан посредством подушек, а я ещё и к табуретке примерилась.
Потом Мара потянула меня в эльфийские термы.
Этот объект заслуживает отдельного описания.
Представьте себе внушительных размеров помещение под обманчиво открытым небом. Никакой мебели, даже коврика какого завалящего, молью побитого. Вместо этого — луг. Трава — коровы обольются слюной, едва заслышав рассказ о ней, а травники — удавятся в самом начале списка всего, произраставшего на этом лугу. В нескольких местах — формы правильного круга заросли какого-то кустарника с толстыми, мясистыми листьями, а из их центра периодически вырывается гейзер, подозрительно отдающий серой. Так вот. Гейзер бьёт в потолок-небо, ошпаривает листья кустарника, зеленоватый пар несётся горячей стеной во все стороны, заставляя травы раскрываться и добавлять свои выпарки. А во всём этом прохлаждаемся (вернее, варимся) мы. Благо, у меня была солидная практика с баней у бабушки, иначе бы скопытилась в течение первых десяти минут. А эльфийкам — хоть бы хны! Валяются себе на травке, блаженствуют.
— Ничего себе, сауна… — кое-как получилось прошипеть в сторону Мары, беспечно раскинувшейся на земле. — Так и лапти откинуть недолго.
— Что такое „Лапти?“ Не кипеши, сестрёнка, — окончательно добила она меня, на удивление правильно употребив русскую идиому. — Намажь лучше вот той грязью волосы, а вон тем синим лопухом натрись перед следующим извержением. Ощущения — незабываемые.
Опять любопытство оказалось сильнее инстинкта самосохранения.
Я послушно побежала в указанном направлении, путаясь в высокой влажной траве, намазалась и натёрлась рекомендованным, и замерла, в ожидании гейзера. Тот не заставил себя ждать.
А-а-а! Мама!!!
Меня спасло от позорного вопля только то, что всё уже закончилось.
Такое ощущение, что с меня только что сняли не только скальп, но и кожу. На голове прочно прописался камень из застывшей глины, а в эпидермис словно понатыкали иголок.
— Это что — месть за „Ритуалы убийства“? — прошипела я, падая на волчицу.
— Не дури, — расслабленно отмахнулась та, вольготно раскинувшись на зелёном, исходящем паром ковре. — Ещё часик — и тебя родная мама не узнает.
— Правильно, — злобное пыхтение давалось с трудом. — Она же не варёного рака лысого рожала.
— Вон там очень полезный мох растёт, — полностью игнорируя моё возмущение, слабо махнула кистью руки девушка.
— А куда его прикладывать? — продолжая кипеть, уточнила я.
— К голове дурной! — огрызнулась Мара. — А если по делу, то на лицо положи. Корнями вниз.
Я опасливо огляделась.
Некоторые эльфийки уже украсились подобным образом, и теперь возлежащий на их мордашках мох хищно шевелился.
Была не была…
Отважно добредя до подозрительной растительности, я мысленно попросила прощения у неё за такое кощунство и аккуратно взяла в руки мшистую лепёшку. Потом поглубже вдохнула, и, устроившись на траве положила её себе на лицо.
Поначалу ничего и не было. Лежит себе, и лежит. А потом гейзер активизировался.
Что со мной было!
Мелкие, почти прозрачные корешки мха проснулись и стремительно вросли в мою кожу.
От шока я даже заорать не додумалась.
А потом на смену панике пришла какая-то обречённая покорность: всё равно уже зелёная борода растёт. Хоть дышать не мешает.
Потом стало интересно.
Невесомая щекотка окутывала всё лицо и шею. Корешки не причиняли боли, они словно скользили под кожей, что-то выискивая, иногда задерживаясь на одном месте, а иногда перепрыгивая. Попутно моё тело проинформировало меня о том, что трава полностью оплела руки и ноги, а нахальный побег, типа шиповника, неторопливо ползает по моему животу.
Фиг с ними… так хорошо! Ещё бы земля плечи помассировала, чудо было бы полным.
„За массажем — в болото“ — донеслось от Мары.
„И тебя туда же“ — лениво подумала я.
По окончании всего этого безобразия мне же пришлось извиняться: я сама себе так понравилась, что была готова стерпеть ещё хоть сутки этого био-беспредела. Исчезли не только следы вчерашнего „психоанализа“, но и шрам на брови, появившийся в результате соприкосновения моей дурной головы с бордюром ещё лет восемнадцать назад. А кожа словно светилась изнутри… Вот только красной была моя физиономия! Благо, Мара заверила, что через час всё пройдёт.
Закончив с косметологией, я пошла к себе, где обнаружила изгнанного.
С выражением вселенского терпения на лице, оборотень восседал в кресле, окружённый ромашками и задумчиво обрывал белые лепестки. Пол вокруг ножек кресла и тускло блестевших сапог был буквально усыпан останками цветов.
Оставалось порадоваться тому, что к себе я пошла не в халате (точнее прозрачном пеньюаре, выданном по окончании экзекуции, по недоразумению именуемой у эльфов велнесом), а в родном охотничьем костюме. Между прочим, эльфийки так после всего и разгуливали. Ну, они-то и в мешке из-под картошки, наверное, принцессами выглядели. Сонная лень слетела в один миг. Ну и видок у меня, должно быть… — пронеслось в голове. Волосы мокрые, рожа красная, только зубной щётки в руке и перегара изо рта не хватает. А, наплевать. Всё равно ничего не светит.
— Гадаем? — я выжидательно уставилась на него, прикидывая, что ему понадобилось. — Не верь слухам, что бы ни выпало, всё равно к чёрту пошлёт.
— Это как? — с любопытством воззрился на меня Моррин. У меня даже покраснеть за свой
