разговаривать не станут), — привычно затянул румянцевский голосок. — Налево пойдёшь — здоровья лишишься (тоже верно — Федя людей не ест, а вот перепугать как следует — это всегда пожалуйста), прямо пойдёшь — даже не знаю, что тебе и сказать (М-да, что она там у гномов потеряет, умолчим. Думаю, сирену им Мор уже вернул)… Алёна, что б тебе с ней самой не поговорить? Надоело хуже горькой редьки!
Я вздохнула. Нет, со сказочными элементами тесно дружить вредно: все прямые обязанности так и норовят на тебя спихнуть. А у меня, может, моральная травма…
Голубые глаза вновь доверчиво уставились на меня.
— Присядь на дорожку, красна девица, да, как на духу всю правду про себя рассказывай. А коль солжёшь… — от демонического хохота пришлось воздержаться, так как девица ударилась в слёзы.
— Как в церкви батюшке! Только не бросай! С матушкой да батюшкой всю жизнь прожила, да бабушку в лесу навещала, пока не пропала она. А давеча опять в лес пошла, да водицы из родничка испила, да подавилась впопыхах.
Это что — всё? А как же босоногое детство, да коварное убийство моего (для краткости) благоверного?! Ладно, зайдём с другого бока.
— А что бабушка? — как жарко. Я сняла перчатки.
Взгляд девушки упал на мои руки и замутился.
— Что? — я демонстративно протёрла перстень.
— Видела я такой. Во сне, — помертвевшим голосом ответила она. — Так бабушка сказала… Только на траве у избушки кровь была.
— Давай в подробностях, — с трудом притворив отпавшую челюсть, потребовала я.
— Так сон это. Да страшный какой! Будто человека убили, — прошептала девица.
— И много таких снов было? — не отставала я.
— Как и сказать не знаю, — задумалась блондинка. — Бабушка мне как-то зелье дала. Говорит, коли выпьешь — через лес спокойно ходить сможешь и не один зверь не тронет. Я и пила. Только как свозь лес ходила — не помню. Перед тем что было — всё помню, как с бабушкой после пироги ем — тоже. А прочее… И как будто голос чужой что-то нашёптывает.
— А… человека убитого помнишь?
Девушка задрожала и попятилась. Ну забьётся же сейчас в истерике, что делать буду?
— Расскажи свой сон, — мягко попросила я. Нет мне надо знать.
— Мы с бабушкой чай пили, — с усилием выдавила из себя она. — Потом у меня голова закружилась и я на лавку прилегла. А потом бабушка как бы и говорит: приди в себя, внученька: сейчас гость важный придёт — ты уж приветь, да вином попотчуй, а я вернусь скоро. Ну, и вышла. А тут и гость пожаловал. Волосы тёмные помню, да перстень этот запомнился, когда он бокал с вином брал. А я, как девица гулящая, — тут она покраснела. — То улыбаюсь ему, то ворот платья расстегну. Как будто кто-то за меня всё делает. Как выпил гость вина — так посинел страшно вдруг и на пол упал, да зверем обернулся. Тут бабушка входит, а с ней охотник с ней наш, Ганс. Они его во двор вынесли. Я в окошко — глядь. Только нож окровавленный и увидала. Так без чувств и упала. Просыпаюсь, а бабушка по избе хлопочет. Ни Ганса, ни гостя. Ну ты и спишь, говорит. Спрашиваю, а что с ним-то случилось, с гостем, а она мне — с каким-таким гостем? Сон, чай, какой приснился? Я домой собралась, во двор вышла. Смотрю — трава примята, да кровь чёрная на ней. Значит, не сон это был. А как бабушка пропала — и с памятью всё хорошо стало.
Я задумалась.
Вот ведь хитрая старуха. Прав был Зариэль: заколдовала она девчонку. Что теперь с ней делать?
Барби вновь ударилась в слёзы.
— Да что ты плачешь-то? — из самой меня слезу выжать было практически нереально, разве что крокодилью, потому вид чужих слёз раздражал.
— Так невенчанная во цвете лет померла! — на весь лес завыла она, даже барсук, стратегически спрятавшийся на время визита кота в свою нору, выглянул, узрел головной убор новоприбывшей и поспешно забрался назад под корни берёзы. Были бы у него руки — ещё бы и вход кирпичами заложил.
— Отчего же невенчанная? — поморщилась я, наблюдая быстро растущую кучу выбрасываемой из норы земли.
— По сердцу никого не нашла, — икая, пояснила „Шапочка“.
— Какой же тебе мужик-то нужен? — ох, чувствую, удочерить её придётся. Бросить ведь теперь совесть не позволит. Вот Мор порадуется! — Чай, все парни в деревне сватов засылали.
— Особенный, — вдруг ушла в себя девушка.
— Блондин, хоть, брюнет? — не отставала я. Ну интересно же, как этакая красавица в девках засиделась.
Поколебавшись, она страшным шёпотом и оглядываясь, словно выдавая военную тайну, сообщила:
— Рыжий.
— Что, рыжих мужиков на деревне нету? — опешила я.
— Так не всякий сгодится, — тоном опытной женщины отозвалась моя собеседница, потом, помявшись, пояснила. — Я одного в книге у бабушки увидела, аж сердце зашлось.
Я порадовалась, что всё ещё сижу. В КНИГЕ У БАБУШКИ?! Это что ж за принца неземного она там углядела? Не орка ли, часом?
Если так, то есть рабочий вариант: Люсиуса вылечить от „дурных“ пристрастий до сих пор не удалось. Пиус уже половину шерсти в отчаянии на себе выдрал, мало-помалу приближаясь к последнему озвученному мною „идеалъю“. Ну, проверить-то можно. Есть у меня в запасе одна штучка.
— Пошли к реке. Попробую показать тебе твоего принца. Как звать-то тебя?
— Гретою родители кликали.
Вот, откуда лёгкий немецкий акцент у неё. Я легко вскочила на ноги.
Девушка вприпрыжку неслась за мной.
— Федя, не мешай, пожалуйста, — это, разумеется, цензурный перевод; с амулетом-пирсингом мы по-прежнему сотрудничали.
Я уставилась на водную рябь, представляя Люсиуса. Он, кстати, уломал Моррина и исполнил свою платоническую мечту, написав с меня картину маслом. Не был бы принцем — получил бы место придворного живописца.
Рябь возмутилась моей бесцеремонностью, а потом нехотя сложилась в физиономию испорченного наследника.
— Он! — хватаясь за сердце, осела на траву Красная Шапочка.
Из водоёма раздался гомерический хохот водянника.
— Будет тебе твой принц, — определилась я, и мы пошли назад, к моей лошади.
Ой, какой переполох поднимется в оркских владениях, когда я привезу принцу невесту!
В двух шагах от свежеприобретённой кобылы я притормозила.
— Только ты это, шапку свою сними. Примета здесь такая. Замуж не выйдешь.
Головной убор ракетой улетел в кусты.
Я широко улыбнулась, представляя, как расскажу эту историю Моррину. Такие мои проделки его ох, как заводят.
Примечания
1
