вязанку настоящей жирной донской селедки — шамайки.
— Отметим твое возвращение домой, братка, — сказал Зяма, ставя все добытое в холодильнике на стол. — Сколько же мы с тобой не виделись?
— Почти год.
— Точно, — подтвердил Зяма.
Почти в полной тишине, они распили по первой бутылке, и Толстый, спросил:
— Слышь, дружбан. Ты говорил, что приподнялся, как, если не секрет.
— Да, секрета нет никакого. Ты ведь помнишь, что я в скины подался?
— Ну, то еще при мне было.
— Сколотил свою команду, пару акций провели, а потом менты на хвост сели крепко. Думал, что все, или зона, или в бега. А тут на меня, знаешь, кто вышел?
— Кто?
— ВКР, — со значением произнес Зяма.
— А что это?
— Вольная казачья республика, лет шесть назад возникли, в 2009-м кажется. Им Кудрявцев мои координаты скинул, попросил присмотреть.
— А причем здесь скины и казаки, ты ведь с ними никогда не контачил?
Зяма щелкнул пальцами правой руки, и наклонившись поближе к Федору, почти прошептал:
— Толстый, там такой клубок, что сам черт ногу сломит. Там тебе и казаки из ВКР, и «акинаки», и немцы непонятные, и вояки, и даже, авторитеты криминальные. Там общего, только одно — черных нет, а для нас, это основное, — он приподнялся, сделал хороший глоток пива, и продолжил: — Теперь, мы с фашизмом и прочим нацизмом завязали. Организовали военно-патриотический клуб «Воин Тихого Дона», готовим молодежь, наркоманье гоняем, и даже, блин, ментам помогаем. Вот это, — он обвел вдоль стен рукой. — все, нашему клубу принадлежит, ну, половина спорткомплекса, а я, замначальника клуба.
— Неплохо, — одобрительно заметил Толстый, всегда с подозрением относившейся к увлечения Зямы, фашисткими идеями. Хоть и не читал никогда ни одной листовки, что друг притаскивал, но то, что фашизм есть зло, он усвоил с раннего детства. То ли дело — патриотизм, борьба за свой народ, звучит гораздо лучше. Толстый спросил: — А в городе как, перемены какие?
— По разному. С одной стороны, заводы вновь открываются из-за этих Врат, сбыт растет, мест рабочих больше, а с другой, людям платить еще меньше стали. А если кто-то возмущается, то пинком под зад всю рабочую смену, а на их место гастарбайтеров из Узбекистана или Китая — эти не возмущаются никогда. «Ростсельмаш» приподнялся сильно, «Роствертол», «Ростпродмаш», «Алмаз», «Донтабак», «Горизонт», да все в гору пошли, а особенно, кто связан с техникой и жратвой. Опять же военных в городе много — реанимируют систему военных учебных курсов, народ набирают, но служить сейчас не в моде, да и за ушастых свое здоровье гробить, а то и жизнь, кайфа нет. В общем, все как всегда.
Толстый продолжил спрашивать:
— Так значит, с фашизмом ты покончил?
— Ага, — подтвердил Зяма. — Понимаешь, разъяснили мне кое-что. Ведь все эти: таджики, узбеки, негры, кавказцы, они есть только следствие проблемы, а причины в другом, совсем в другом. Человек, он ведь как зверь, всегда ищет, где добыча больше, опасности меньше и места привольней. Так же и гастарбайтеры эти — они хотят кормить свои семьи, и готовы для этого пойти на все, работать на любых производствах, а если совсем дела плохи, то грабить и воровать. Но, их обложили со всех сторон, и они, видят только один путь — на север. Для этого, им создали все условия: границ почти нет, все покупается и продается, а власть только болтает, да тупорезам и алконавтам, по телеку хрень впаривает. Вот они и прут, лишают наших работы, а от этого проблемы, и у нас, и у них. Сталкивают лбами, как всегда. А в итоге, вместо того чтобы приводить в порядок свою страну, мы ее же и разрушаем. Тратим время на борьбу совсем не с теми, с кем надо.
— И что, вы хотите что-то изменить?
— Пытаемся, — как-то невнятно ответил Зяма, встал, потянулся, и спросил: — Ну, на боковую?
— Пожалуй, — согласился Толстый.
Утром Толстый проснулся рано, и от того, что кто-то на него пристально смотрел. Он открыл глаза, точнее один, так как второй заплыл огромным фингалом, и увидел сидящего рядом, средних лет, подтянутого человека в казачьей форме.
— Что? — спросил он казака.
— Норма, — коротко ответил тот. — Свои, не переживай. Ты, что-ли, имеешь информацию для «акинаков».
— Угу, — подтвердил Толстый, попробовал встать на обе ноги, но правая не нашла точку опоры, подломилась, и парень растянулся на полу.
Казак кинулся к нему, помог ему приподняться, а Толстый, виновато улыбнувшись, сказал:
— Никак не привыкну, что ступни нет.
— Мина? — участливо спросил казак.
— Нет, — не стал врать Толстый. — БМП, специально, чтоб информацию доставить. По другому, было никак.
Казак помог ему сесть на диван, и сказал:
— Что же, раз ради дела, сам себя покалечил, то дело того стоит, так? — Толстый кивком подтвердил, и казак протянув ему руку, представился: — Атаман Геронского казачьего Войска, Ермаков.
— Федор Толстов, — отозвался Толстый, пожимая крепкую и сильную руку атамана.
— Раз знакомство состоялось, то сейчас завтрак, помывка-бритье, переодевание, и отправляешься в путь.
— Куда?
— На Ра-Ар, а оттуда на Рамину — базу отряда «Акинак», — ответил атаман, и увидев, что Толстый хочет что-то возразить, добавил: — Про деньги и прочее, не беспокойся. Да и не один поедешь, а в сопровождении, ребята помогут.
Уже к вечеру, Толстый и двое веселых молодых казаков-геронцев, прибыли на Рамину. Путешествие прошло быстро и доставило массу хороших впечатлений, так как раньше, он пересекал Врата грузом третьей категории, а теперь, как пассажир первого класса. Сразу же на Вратах Перехода, передав флэшку офицеру СБ, они направились в Вечный Город, и остановились в гостинице «Степной Простор», которую для своих нужд, несколько месяцев назад основали казаки. Там, Толстого и казаков, встретили как родных и близких людей — приветили, сытно накормили, помыли и обогрели. А поутру, за ними прибыла машина из Штир- Штара — Логово Кудрявцева, так объяснили ему сопровождающие. Все так же втроем, они прибыли в крепость, и уже здесь, пути Толстого и его попутчиков разошлись. Казаки направились в сектор УВКР, а его повели куда-то наверх.
Кудрявцев, которого Толстый видел только пару раз в жизни, от того, прежнего, отличался разительно. Вроде бы, человек тот же самый, а присмотреться, так и совершенно другой: какой-то жесткий, вечно настороженный, как хищник, но в то же время, умудренный жизнью, что-ли. Хотелось присесть рядом, и как самому близкому человеку во всех мирах, рассказать ему все и поделиться любыми секретами, высказаться, и получить его одобрение.
— Э-э-э, парень, — протянул Кудрявцев, сидящий за широким столом и внимательно рассматривающий Федора. — а ты ведь, Одаренный. — и указал напротив. — Садись.
— А, кто это, Одаренный? — спросил Толстый, садясь в кресло. — Это хорошо или плохо?
— По разному, не те понятия для определения. Потом тебе все разъяснят, — командор отбросил в сторону карандаш, который вертел в руках. — Ладно, перейдем к нашему делу. Кто еще знает о флэшке, которую ты приволок?
— Только двое: взводный — старшина Барков и рядовой Давыдов. Когда я уезжал в госпиталь, они были в сборном лагере. Остальные выживщие бойцы взвода, только подозревают, о чем мы общались с мутантом.
— Хорошо, — Кудрявцев посмотрел Толстому за спину. — Генерал, ребят надо вытянуть.
— Сделаем, я Филиппа подключу, и своих парней ему в помощь выделю. Давно уже пора на Бортнае побывать, — раздался голос позади, и Толстый, вздрогнув, обернулся. Сконцентрировав все свое внимание
