что за одно это мне меньше трех лет не дадут. Так не все ли равно, три или пять. Я ведь только ваши конвертики передаю, сидя в кассе.
— На языке контрразведки это называется связью, — сказал Максим и тут же подумал, что даже из жалости пугать Зою не следует. Одно неосторожное слово, и он может сорвать операцию. И добавил: — А связь у Хэммета отлично налажена. Сойдет благополучно, уверен.
Встреча Каринцева с Фрязиной была зафиксирована наблюдением. А еще через полчаса Максим сообщил о ней Гридневу.
— Передал конверт, Александр Романович. Взяла без трепета. Только удивилась, что передатчик — я. Значит, Хэммет не сообщил ей об этом.
— У них своя конспирация, Максим Ильич. Разговаривали?
— Немножко. Все-таки жаль девчонку: ни за что пропадает.
— Не будьте сентиментальным, Максим Ильич. Знала, на что шла.
— Может, принудили?
— Следствие выяснит. Себя не выдали?
— Уверен.
— Держите связь, если произойдет что-то непредвиденное.
Ничего непредвиденного произойти не могло. Круглосуточное наблюдение за участниками операции «Формулы» — так ее обозначили — продолжалось. Наблюдатели точно и скрупулезно «вели» своих подопечных.
— …Вышел Паршин. Проходит мимо линии стоящих у тротуара машин. Разглядывает внимательно почему-то черные «Волги». На мою белую внимания не обратил. Видимо, подозревает слежку. Буду держаться подальше. Купил папирос. Возвращается в институт…
— …Говорит Хомутов. Хэммет идет пешком из американского посольства вниз по улице Чайковского. Следую за ним… Сворачивает на проспект Калинина. Никаких встреч. Позвоню позже…
Еще звонок.
— …Звонит Ермоленко. Фрязина только что села на свой автобус, на котором обычно возвращается домой. Поеду за ним до ее дома…
И еще звонок.
— …Опять Хомутов. Хэммет задержался в гастрономе. Проследил за ним в магазине. Ни с кем не беседовал. В отделе вин купил вермут и бутылку сибирской. У выхода поцеловал руку киноактрисе Верестовой. О чем-то пошептались. Вышел на улицу, взял такси. Следую за ним…
Круглосуточное наблюдение работало, как часы. Ни один шаг наблюдаемых не оставался без внимания.
Глава восемнадцатая
Гриднев в воскресенье сменил на дежурстве Корецкого. Тот не пошел домой, остался поспать часок на диване: сегодня, видимо, предстояли решающие события. Они начались со звонка Саблина.
— Сейчас на ипподроме засек передачу конверта Паршину. Встреча была минутной. Он что-то сказал Фрязиной, она молча передала конверт.
Хэммет расчетлив, подумал Гриднев, заставил два дня девчонку ходить на работу с конвертом только для того, чтобы Паршину не встретиться с Каринцевым. Другое дело, что они явно, пользуясь пословицей, чешут левой ногой правое ухо. Очень усложнена цепочка: Максим — Зоя — Паршин — Хэммет. Можно было бы Паршина «сократить». Зоя — полуофициальная дама дипломата. Хотя не исключено, что Хэммет перестанет с ней встречаться — из конспирации. Пока так и есть: встреч не было. И все же это — ошибка «умного» Хэммета. С Зоей ему встретиться куда безобиднее. Хотя, впрочем, она-то не ведает, кто такой Паршин. Для нее он — старичок, знающий пароль… Да ладно, бог с ним, с Хэмметом, прав он или не прав. Все равно — суть едина…
Саблин продолжал:
— На ипподроме Хэммет не задержался. Сел в машину и поехал по Беговой к Ленинградскому проспекту… Буду звонить по ходу следования.
Гриднев снял трубку внутреннего телефона:
— Дежурный Евгеньев свободен? Дайте его немедленно. Евгеньев? Возьмите капитана Ратомского и поезжайте к Ленинградскому проспекту. Свяжитесь с Саблиным. Он где-то в этом районе. Оружие обязательно.
Пять, десять, пятнадцать минут. Голос Евгеньева:
— Он едет к дому Паршина. Присоединяемся, как приказано.
Голос Хомутова:
— Хэммет почему-то едет на Беговую. Не понимаю зачем. Ждите звонка с ипподрома.
Гриднев:
— Следите, но не упускайте. Он едет не за конвертом.
Корецкий проснулся, послушал Гриднев а и спросил, потягиваясь:
— Какого черта он поехал на бега, раз конверт уже у Паршина?
— Откуда тебе известно, где конверт? Ты же спал.
— Я и во сне все слышу. Неужто к Зоечке? А я-то думал, что у них все завязано, раз он Паршина в дело ввел… Похоже, последует звонок с ипподрома Паршину. Тот, наверное, уже дома. Хорошо бы узнать, о чем этот звонок.
— Вот ты и узнай, как только позвонит Хомутов, — сказал Гриднев. — А пока он не позвонил, выясни номер автомата на ипподроме.
— Там их с десяток.
— Узнай все. Но, по-моему, он будет звонить у входа. Там сейчас народу меньше.
Во время заезда у касс всегда пусто. И Хэммет выбрал именно этот заезд, чтобы подойти к Зое.
— Передала конверт? — спросил он.
— Час назад. Я очень боюсь, Дин.
— Страх — не эмоция для разведчика. Но ты еще приготовишка, и тебе можно простить. Но дальше больше — буду наказывать. Мне тоже будет несладко, если ты влипнешь.
— Значит, все-таки могу влипнуть?
— Если только будет шумно у кассы. Выбирай заезд, когда все на трибунах. Не ошибись.
— А если Максим влипнет?
— Макс не влипнет. Он вне подозрений. За ним могут следить только для прикрытия. А на ипподроме он — завсегдатай. Не ошибется. Да и за тобой нет слежки — я проверил.
— А третий? Кто он?
— Не любопытствуй зря. Меньше знаешь — меньше рискуешь. Он тоже станет завсегдатаем.
— Когда увидимся?
— Позвоню. Терпи, милая, надо выждать. А сейчас мне нужно позвонить. Где нет очереди к автомату?
— Звони у входа на ипподром. Там безлюдье.
Хэммет позвонил Паршину:
— Конверт у вас, знаю. Передадите сегодня в восемь на Минском шоссе. Примерно там же, где уже встречались на автомобильной прогулке. Я буду один на «Волге» с московским номером 43–27. Запомните. Примерно полвосьмого проеду у арки. Следуйте за мной, пока я не заторможу и не окажусь рядом. Бросите конверт в открытое окно.
Этот разговор был засечен капитаном Хомутовым, и содержание его стало известно Корецкому.
— Встреча назначена на восемь вечера на Минском шоссе, — доложил он Гридневу. — Способ тебе
