пришел?
Допрашивать? Пытать?
Он взорвался неожиданно для себя — рывком схватил ее за волосы, впечатал лицом в мещок с комбикормом.
— Задавлю, сучка драная! Вытряхну твою подлую душонку! Тварь!..
И в мгновение понял, что задавит. Горячий ветер кружил и мутил голову, зубы сжимались сами собой, и костистая, всегда послушная рука не повиновалась.
Между ее пальцев отброшенной в сторону руки тонкой струйкой дымила сигарета. И хоть бы одна жилка дрогнула!..
Поспелов швырнул ее на мешки, чувствуя внезапный прилив брезгливости.
— Живи пока, падаль! Сначала я тебе язычок развяжу. Сначала ты, дешевка, расскажешь мне, как и за что продала нас. Все продала. И всех!
— Это мне нравится, — усмехнулась она, преодолевая одышку. — Нам есть о чем поговорить. У нас есть общие интересы. А удавить меня ты всегда успеешь. Гляди, я же вся в твоей власти!
— Мразь…
— Ты же интеллигентный человек, Георгий! А ругаешься, как местная сволочь. — Маша вдруг сделала жалостные глаза. — Ах да! Понимаю. Твоя бывшая жена изъявила желание совершить космическое путешествие. И потому ты расстроен…
Не зная зачем, не давая себе отчета, он одним взмахом разодрал на ней платье, толкнул ее ладонью в лицо. И вдруг понял — бешенство от собственного бессилия!
— Нет, правда, мне это нравится! — снова засмеялась Маша. — Только с какой целью ты порвал на девушке платье? Хочешь меня?
Она распахнула полы, показывая маленькую, подростковую грудь. Он отвернулся с чувством гадливости, плюнул себе под ноги.
— Не хочешь? — с наигранным разочарованием спросила она. — Жаль. Я очень ласковая. Мужчинам это нравится. А мне — грубость! Просто обожаю жестоких парней!
И при этом — не мазохистка. Вот, смотри, совсем не боюсь боли.
Она стала тушить сигарету у себя на запястье, запахло паленой кожей. Ей было больно, однако она продолжала улыбаться, лишь зрачки расширились…
— Мне не интересно смотреть, — бросил он и шагнул к двери.
— Зато я в восторге! — веселилась она, показывая черное пятно ожога. Скажу потом, что ты меня пытал! Гасил сигареты.
— Слишком мелко…
— Мелко? Прекрасно! Углубим. Скажу, ты насиловал меня и во время полового акта жег сигаретами. Представлю тебя маньяком. Жутким извращенцем! И мне поверят!
Поспелов достал пистолет из заднего кармана брюк, вынул обойму, оставив один патрон в патроннике.
— Не скажешь. И не поверят.
— Хочешь застрелить меня? А как же наши совместные интересы?
— Самообслуживание, — он бросил пистолет на мешки и не спеша покинул темницу.
Дверь запер на ключ.
— Но мне страшно! — крикнула она. — Я не смогу! Я же девушка!..
Он сгорбился и, выставив руки вперед, чтобы не налететь в темноте на каменные столбы, двинулся к лестнице. И когда ступил на нее, за спиной раздался глухой хлопок выстрела…
В тот же вечер, когда Заремба вернулся из «бермудского треугольника», специальным рейсом из Питера прилетел физик Меркулов. Появление его было незапланированным и неожиданным, поскольку полковник собирался ближайшим пассажирским самолетом отправиться на АЭС и уже заказал билет. Интеллигентный, предупредительный физик чуть ли не ворвался в кабинет с видом гонца, принесшего плохую весть. В руке был секретный кейс, прикованный к запястью наручником, из визитного кармана торчал индивидуальный дозиметр, очки скатывались по вспотевшему носу. Застав начальника на месте, он облегченно перевел дух и начал стаскивать пиджак, кое-как стянул один рукав, снять второй мешал кейс.
— Плохо дело, Александр Васильевич, — оставив затею с раздеванием, проговорил они сел в кресло. — Не оправдал вашего доверия…
— Ну, рома! — весело сказал Заремба, стараясь успокоить физика. — Что там у тебя?
Реактор громыхнул? Второй Чернобыль?
— Хуже! Нас предали! В наших рядах оказался продажный человек! Понимаете?
Это измена!
— Погоди, погоди. Ты докладывай, как полагается военному, без восклицаний.
И по порядку. Эксперимент остановлен? Аварию предотвратили?
— Это да, но…
— Без «но». С остальным разберемся.
— Не с кем разбираться! Выхристюк ушел вместе с задержанными. — Он наконец отомкнул наручники и избавился от кейса и пиджака. — Он работал с фирмой «Нейтрон». Я же все время был на АЭС!..
Выхристюк был на связи, докладывал обстановку. Арестовали шесть человек из персонала фирмы и трех прикомандированных. И вдруг связь пропала. Я послал оперативника… Все фирмачи оказались убитыми — в упор расстреляли. И один прикомандированный тоже с дыркой в затылке. С Выхристюком были два оперативника, Хохлов и Цыбин. Стреляли в обоих: Цыбина сразу наповал, а Хохлов еще жив, девять пулевых ранений. Отправили в госпиталь. Мой опер застал его без сознания, но этот парень успел написать… Вот! В кулаке держал.
Меркулов вынул из кармана и положил перед Зарембой клок бумаги от телефакса, испачканный кровью. В записке было всего два слова, написанные карандашом: «Стрелял Выхристюк». Определить авторство по почерку было трудно — невообразимые каракули…
— А это не подставка? — самого себя спросил Заремба.
— Нет, — замотал головой физик. — Напротив офиса «Нейтрона» гуляла мамаша с коляской. Видела, как трое мужчин сели в «вольво» и уехали. Очень спешили.
У них была спортивная сумка с бумагами, из которой рассыпались какие-то листочки. Они собрали их, как попало засунули обратно и сели в машину. По описанию один из мужчин похож на вашего помошника.
— Выстрелы она слышала?
— Не слышала. У Выхристюка был комитетовский пистолет с глушителем.
— Что, всех из пистолета ухлопали?
— Нет, оперативников расстреливали из автомата иностранного производства.
Скорее всего, из винтовки М-16. Судя по извлеченным пулям.
— Это не М-16, — уверенно сказал полковник. — Это автомат системы Ярикова.
Что предпринимали по розыску?
— Оповестили городские службы ГАИ, милиции, перекрыли район, да что толку… «Вольво» нашли возле супермаркета на Обводном канале. Видимо, пересели в другую машину.
