вниз, и прослушали весьма короткую фразу, сказанную председателем Гептокара:
– В случае загорания трех аварийных ламп на главной панели гипребеша обязуюсь отключить устройство немедленно!
После чего все семь соправителей, хоть и несколько вразнобой, проговорили:
– Даю истинное слово!
Затем секунд десять пришлось дожидаться прилива бодрости, силы и ясности разума, проникших в тело через ладони. Считалось, что именно так планетарные силы фиксируют и принимают данную клятву. И с этого момента начинают следить за выполнением данного слова.
Но на самом деле вся эта процедура каждому соправителю Октавы казалась слишком подозрительной, постыдной, унизительной и непонятной. Скажем, в данном последнем случае: почему бы не сделать в устройстве некий предохранитель, который при аварийной ситуации сам бы отключал устройство? Легко? Да проще не бывает! И зачем, спрашивается, устраивать весь этот цирк с истинным словом?
Между собой, при личных встречах вне Гептокара, соправители частенько поднимали данный вопрос, но так ни разу к единому мнению не пришли. Причем некоторые пары, а то и тройки приятелей додумывались до того, что подозревали кого-нибудь из своей среды в двурушничестве. Иначе как можно было оправдать тот факт, что двое-трое коллег постоянно устраивали бойкот очередного мероприятия. Причем председательствующий Отто Грандж в списке подозреваемых числился на последнем месте. Пожалуй, первым там стоял толстый философ, сибарит и зазнайка Шедон Арафи. Уж слишком он всегда ратовал за сотрудничество и единодушие, а также полное подчинение подобным, весьма глупым, спорным попыткам вытянуть дополнительную клятву. На втором месте твердо стоял Илья Воларов, по той причине, что уж слишком много себе позволял в разговорах. А вел себя и того хуже. И ему, как ни странно, планетарные силы прощали все без исключения.
«Непонятности, тайны, интриги! – думал каждый из соправителей, поднимаясь со стула в своих резиденциях и устремляясь из точного подобия Гептокара наружу. – И как в них разобраться, если в голову другого не заглянешь и все его мысли не прочитаешь? Или все-таки прочитаешь?»
Но размышлять долго не хотелось. Полученный после оглашения истинного слова заряд бодрости и энергии держался в теле почти двое суток, и его следовало использовать с максимальной пользой и отдачей. Кровь буквально вскипала во всем теле, а помыслы уже переключались на грядущие, с помощью нового устройства, великие преобразования.
Никто из остальных не заметил, что Палий Таикос подал русскому незаметный сигнал задержаться, и две виртуальные фигуры остановились возле самой стены Гептокара.
– Слушай, Илья, а что это за тройственные настройки, о которых ты упомянул? Я в прошлом году с устройством не возился, поэтому не в курсе.
– А в прошлом году таких настроек и не было, – стал объяснять Воларов. – Но именно потому все задумки сработали лишь частично. Суть есть в инструкциях, но я тебе сейчас в нескольких словах обрисую подробнее. Дело в том, что если дается определенная установка толпе на определенное деяние, то по некоторым законам восприятия всегда в сознании образуется условный рефлекс под названием «дух противоречия». Мозг человека так устроен, что любое внушение трактуется как нежелательное, и если оно накладывается на уже имеющееся созвучное мнение, происходит конфликт. Помнишь, что происходило в Ливии в прошлом году?
– Ну да. Типа революции, когда толпы решили свергнуть существующую там власть.
– Верно. Так вот, установка была ливийцам: свергнуть Каддафи. Но! Гипновнушение странным образом парализовало соображение части населения и вызвало обратные действия у тех, кто и так желал свержения диктатора. Поэтому они, в духе врожденного противоречия, бросились защищать до последней капли крови все того же Каддафи. И силы оппозиции потерпели кровавое поражение. Парадокс!
– Припоминаю, – согласился Палий. – Тогда пришлось подключать к проблеме внешние силы.
– Вот именно! – Илья всегда в охотку любил поделиться передовыми научными идеями. – Чтобы подобных казусов больше не происходило, была разработана система тройственной настройки. И заключается она в следующем. Имеется толпа в сто человек. Их надо отправить на разрушение, допустим, определенного дворца. Причем, по статистическим исследованиям, двадцать объектов из ста и так желают подобного разрушения. Но! И на остальных людей внушение подействует только в половине случаев. То есть сорок человек после воздействия гипребеша схватятся за ломики и попрутся крушить дворец.
Он сделал паузу, ожидая, как на сказанное прореагирует грек. Тот уловил основную мысль верно:
– Тогда как первые двадцать человек из чувства противоречия станут защищать тот самый дворец, словно свою жизнь?
– Отлично соображаешь! Плюс ко всему не забывай о еще сорока особях, которые в толчее и неорганизованности массового психоза могут примкнуть к любой из сторон. Их называют термином «неопределенные». Так вот, чтобы те самые двадцать процентов не изменили направление своего удара, их следует перенастроить второй настройкой. Тем более что известно: как раз эти самые два десятка и являются в той сотне самыми агрессивными и сообразительными. Чтобы первое гипнотическое преобразование у них в мозгах не вывернулось вспять, идет второе основное внушение. Например, первое: «Разрушить здание!» А второе вступает в силу, если человек желал подобного разрушения: «Если ты и так собрался разрушать этот замок, то начинай делать по утрам физзарядку!» Опять-таки, есть и такие, которые следят за собственным физическим совершенством, они от такого внушения могут вообще стать неуправляемыми. Вот именно для этого существует и третья настройка: «Если ты делаешь по утрам физзарядку, то отныне перестаешь ее делать!» Все, круг замкнулся на второстепенных задачах. Зато первая и самая важная – разрушение замка – будет с небывалым напором выполнена шестьюдесятью процентами и двадцатью к ним присоединившимися из числа «неопределенных». А что такое восемьдесят из ста? Ха! Это ураган, цунами и землетрясение в одном флаконе! Уничтожат на своем пути все и вся!
Палий Таикос восхищенно кивал, осознав главную идею и полностью с такими выводами согласный. Разве что чуток не понял именно выбор задачи во второй настройке:
– Обязательно внушать любовь к физкультуре?
– Нисколько, дружище! Вторая и третья настройки могут варьироваться по твоему желанию, традициям и менталитету каждого конкретного региона. Например, они могут звучать так: «Начать употреблять сосательные леденцы! А те, кто употреблял, – искоренить в себе тягу к леденцам!» Или: «Бросить курить! А те, кто не курил, те пусть начинают травиться ядовитым сигаретным дымом!»
– Понял, набор тройственной настройки можно варьировать до бесконечности! – радовался грек.
– Ну и есть еще одна особенность-последствие, – припомнил Воларов. – Называется она генетической памятью. То есть в случае гипновнушения, например, на австрийцев через некоторое время рассеянное влияние будет сказываться и на тех, кто выехал с родины в последние годы, а то и десятилетия. Конечно, эта особенность еще не подтверждена фактами, но будет работать обязательно. И если приказать тем же австрийцам убивать, допустим, голландцев, то они будут это делать с усердием по всему миру.
– Занятная штука, – вертел Палий головой от восхищения. – Спасибо! Мне уже не терпится добраться до своей новой игрушки. До встречи!
– Удачи!
И последняя пара соправителей тоже исчезла из помещения Гептокара.
Глава двадцать третья
Наручные часы, тем более сохранившиеся и продолжающие исправно идти, имелись только у знаменитого сыщика. Да и то носил он древнее устройство лишь по той причине, что привык надевать часы во время визитов клиентов. Для важности, так сказать, и для солидности. Сейчас дорогие фирменные часы прошли испытание на защищенность от влаги в едком болоте и служили источником точного времени для людей, потерпевших катастрофу.
По ним можно было отмечать все: начало жалоб на отсутствие питьевой воды. Затем ропот на отсутствие горячей пищи. Еще через час не перестающая говорить Лилия почти замолчала, но желание съесть что угодно, пусть и холодное, но питательное, у нее читалось по глазам. Потом навалилась усталость. И в четыре часа пополудни Сергей Николаевич стал командовать привал. Заодно, осмотревшись, с некоторым сомнением добавил:
– Здесь и заночуем!
