Они пожелали хозяйке доброй ночи, и та в сопровождении мачехи пошла к выходу.
Онор уже успела приготовить ванну, но леди Морган строго покачала головой и велела горничной выйти на несколько минут, пока она не потолкует с Аллегрой.
— Дорогая, — начала она после ухода Онор, — есть некоторые обязанности, которые приходится выполнять жене по прихоти мужа. Я нахожу их более чем приятными, хотя есть женщины, которые придерживаются иного мнения. Только помни, что, если проявить при этом доброту, а может, и любовь, все будет хорошо.
— Тетя‑мама, — спокойно ответила Аллегра, — позволь избавить тебя от неловких объяснений. Я уже беседовала с тремя своими подругами, чтобы уточнить род моих супружеских обязанностей. Они посочувствовали моим затруднениям и взяли на себя заботу меня просветить. Уверяю, тебе нет нужды продолжать. Я понимаю, чего от меня ожидают, и не нахожу этот… процесс таким уж отталкивающим. Мало того, мне не терпится самой его испытать.
Леди Морган громко и облегченно вздохнула.
— Благослови тебя Бог, Аллегра, ты всегда была разумной девочкой. Как бы ни были близки мать с дочерью, этот момент между ними всегда крайне деликатен и затруднителен.
Ни одна девушка не в силах представить, что мать обладает подобными знаниями, и ни одна мать не хочет представить свое дитя в таких обстоятельствах.
Женщины дружно рассмеялись.
— Беседуя с Сиреной, я едва сумела выдавить несколько слов, заикаясь и запинаясь, и терзалась бы угрызениями совести, не знай я, как сильно она и Октавиан любят друг друга. Сирена смотрела на меня своими чудесными голубыми глазами, а я корчилась от стыда под ее взглядом.
В моем представлении она все та же очаровательная малышка с прелестными длинными локонами, которая играла с тобой в Морган‑Корте.
Аллегра подошла к столику у стены, вынула пробку из хрустального графина и налила себе и мачехе по рюмочке хереса.
— Склоняюсь перед вами, мадам, — торжественно объявила она, протягивая рюмку мачехе. — Вы лучшая мать, о которой может мечтать любая девушка. За вас!
Она лихо отсалютовала рюмкой.
— О, дорогая, я пью за тебя! Моя глупая сестра по своей воле отказалась от такой чудесной дочери! — воскликнула леди Морган, приветственно поднимая рюмку.
Обе дружно выпили и обнялись. Олимпия расцеловала падчерицу в обе щеки.
— Спокойной ночи, милая моя девочка. Доброго сна. Увидимся утром.
Она повернулась и поспешила к двери, но Аллегра успела заметить в ее глазах слезы счастья.
Слава небесам, обошлось! Одному Богу известно, что наговорила бы тетя‑мама, не выуди Аллегра правду из Сирены.
Кроме того, она не выдала кузину, солгав, будто расспрашивала всех своих новых подруг.
— Онор! — позвала девушка, расстегивая платье. — Она ушла.
Из гардеробной показалась голова горничной.
— Вы могли бы разузнать у меня все, что угодно, мисс, — сообщила она хозяйке.
— Все, что угодно? — переспросила Аллегра, подняв брови.
— Девушки моего положения быстро взрослеют, мисс, — ответила горничная.
— Онор, только не ты! — ахнула Аллегра, не зная, стоит ли возмущаться подобными откровениями.
— Нет, не подумайте чего дурного, — оправдывалась Онор. — Будь я какой‑нибудь потаскушкой, бесстыдной негодницей, разве могла бы служить в порядочном доме? Я просто объяснила, что слуги взрослеют быстрее, чем хозяева. Мы многое видим. Многое слышим. Откровенно говорим друг с другом и не стесняемся в выражениях Ведь мы не связаны ни этикетом, ни манерами или правилами светского общества.
— Вот как?
Онор сняла с хозяйки нарядное платье и осторожно отложила в сторону.
— А теперь примите ванну, а то утром времени у вас не будет, — велела она, поднимая вверх темные локоны Аллегры.
Девушка с наслаждением лежала в пахнувшей сиренью воде. Ей не хотелось спешить, но завтра Онор поднимет ее на рассвете.
Аллегра быстро облилась водой и встала. Голову она вымыла накануне, так что теперь можно не ложиться в кровать с мокрыми волосами, рискуя простудиться.
Она вышла из ванны, и Онор вытерла ее нагретым полотенцем.
— Завтра в это время я уже буду замужней дамой, — громко объявила Аллегра.
— Вы уверены, что хотите этого? — напрямик спросила горничная.
— Да, я вполне довольна, — кивнула Аллегра. — Герцог добрый и, похоже, разумный человек, — Значит, он вам понравился? — допытывалась Онор. Хотя она была не намного старше госпожи, но прислуживала Аллегре с ее шестилетнего возраста. Такие отношения дозволяли ей задавать весьма откровенные вопросы.
— Понравился, — кивнула Аллегра и, вынув шпильки, принялась расчесывать спутанные пряди.
— Угу, — протянула Онор.
— И что это означает? — полюбопытствовала Аллегра.
— Иногда вам требуется много времени, чтобы понять очевидное и принять решение, — загадочно ответила горничная.
— Решение? Какое именно?!
— Любите вы его или нет.
— Люблю? Онор, не говори глупостей. Я уже объясняла, что не люблю.
— Как скажете, мисс. А теперь ложитесь и постарайтесь заснуть.
Она подоткнула Аллегре пуховое одеяло и, подхватив платье, направилась в гардеробную.
— Доброй ночи, мисс Аллегра. Это ваша последняя ночь в прежнем качестве. Завтра все будут величать вас «ваша светлость».
И, улыбнувшись на прощание, Онор закрыла за собой дверь.
Аллегра подняла глаза к балдахину. Пришло время становиться герцогиней Седжуик. Настала осень. Весна и лето пролетели как одно мгновение, и завтра она венчается. Какую чушь несла Онор! Кому как не ей самой знать, любит ли она Куинтона Хантера или нет. Разумеется, не любит, да и он к ней равнодушен. И даже если ее чувства к нему изменятся. она все равно не станет его смущать, бормоча всякий романтический вздор. Зато этим летом они стали друзьями. Оба любят Хантерз‑Лейр. Оба хотят вести простую жизнь, иметь хорошую семью и детей. Им повезло и в том, что Аллегра богата.
Так что все в порядке.
Веки Аллегры налились свинцом.
В их отношениях нет ничего непонятного. Так почему же Онор это сказала? И так уверенно? Неужели она знает то, что не известно ее хозяйке?
Аллегра зевнула и закрыла глаза.
— Он не любит меня, а я не люблю его, — пробормотала она. И заснула.
В отличие от ее подруг Аллегре не повезло: день ее свадьбы выдался пасмурным. Осенний дождь лил как из ведра, крупные капли барабанили в стекла. Однако в зале было тепло и светло: в каминах пылал яркий огонь, рассыпая золотистые искры под сквозняком, тянувшим из окон, в подсвечниках и канделябрах горели десятки свечей. Викарий из деревенской церкви Святого Луки приехал на час раньше назначенной церемонии, несмотря на непогоду и сильный ветер. Лакеи немедленно отобрали у него мокрую одежду и отнесли сушиться, пока он переодевался в сутану и белую с золотом ризу. Священник был весьма доволен тем, что именно его просили венчать герцога, тем более что плата обещала быть крайне щедрой, а его сиятельство вполне мог бы послать за епископом. И вот сейчас он с благодарностью принял бокал вина и
