тогдашнего премьер-министра Японии Таро Асо, который находит, по его собственному признанию, время просматривать около 10 томиков манги в день – вот уж точно: работа на галерах.
Здесь надо пояснить, что манга и аниме – ближайшие родственники, и, говоря об одном, в Японии часто подразумевают и другое – за компанию. Но аниме – продукт более современный, глобальный, а значит, более важный и выгодный. Объем японского культурного экспорта, основу которого составляет аниме, на 2003 год представлял собой сумму в 12,5 миллиардов долларов с тенденцией к «агрессивному росту», невзирая ни на какие кризисы. Аниме экспортируется примерно в сотню стран мира, а вслед за ним там продается сопутствующая продукция: музыка, куклы, открытки, одежда… Во многих случаях иностранцы даже не знают, что смотрят именно японские мультики. Кто сообразит, например, что название «Инопланетные рейнджеры» придумано специально для того, чтобы зритель не догадался о восточноазиатском происхождении товара. Однако сама по себе культурная экспансия, приносящая стабильно высокий экономический доход, никак не может быть поводом для ее неприятия. Ничего личного – только бизнес! Проблема в качестве товара, и вот тут, как говорится, возникают вопросы.
Аниме – продукт японской цивилизации (манга), полученный в результате ее смешения с цивилизацией американской (мультфильмы Диснея). Аниме идеально подходит для восприятия японцами и в самой Японии. Незамысловатые сюжеты разгружают забитые головы японского офисного планктона, развлекают тупеющих от бесконечных предэкзаменационных тренингов школьников, создают нишу для целого пласта японцев, видящих в них зримое воплощение продолжения традиций цветных гравюр укиеэ. Непременным «хвостом» этой традиции является порнография, точно так же как значительная часть манга – хэнтай (буквально – извращения). В аниме-индустрии это столь же неотъемлемая часть бизнеса, как и верхняя – видимая, легальная и пропагандируемая надстройка. Защитники аниме заявляют, что «издержки» есть в любом искусстве и не надо на это обращать внимание. Отвечаю по пунктам: 1 – есть; 2 – надо.
Да, среди аниме присутствуют вполне замечательные высокохудожественные ленты, но, во-первых, их много меньше, чем в обычной анимации. Гуру аниме Хаяо Миядзаки называет своими учителями мультипликаторов «Союзмультфильма» и Уолта Диснея, с ходу перечисляя десяток фамилий и названий лент. Миядзаки понимает, что он в одном ряду с великими, так же как в один ряд с писателями планетарного масштаба Нобелевский комитет поставил Ясунари Кавабату или Кэндзабуро Оэ. Отдельный вопрос – уютно ли им там, но главное, что в ряду, а не выше его. Фанаты аниме – отаку – как будто не слышат слов своего кумира, полностью погружаясь в мир анимации, который для них из ряда вон выходящ, в своем погружении в него опускаются до уровня аниме-аутизма, когда реальная жизнь заменяется симулякром картинки на экране.
Во-вторых, нигде больше порно не идет за художественным авангардом столь организованно и напористо. Более того, ни одно другое искусство не содержит даже в легальной своей части элементов «софт-порно», вполне естественных в силу их национальных традиций для японцев и сеющих разруху в головах представителей иных цивилизаций. Не так уж много найдется аниме-сериалов, в которых героиня не показывала бы с маньячным постоянством полоску трусиков или где не попадала бы в кадр ее бурно вздымающаяся грудь четвертого размера. Причем обычно такая героиня – девочка-подросток, школьница. Наконец, ни одно другое искусство не создает так исподволь, ненавязчиво, умело культа однополой любви: для девочек – юри, для мальчиков – яой. Только в аниме есть специальные разделы, посвященные этому.
Но пусть дело отнюдь не только в порно – в конце концов, оно действительно есть везде, и его можно хотя бы попытаться запретить.
Подавляющее большинство сериалов аниме примитивны. Я имею в виду их художественный уровень и интеллектуальную наполненность. Их статичные картинки, передвигаемые по вычерченному фону будто на ниточках, напоминают мне если не «живопись» на заборе, то хотя бы в пещере, а я не поклонник заборно- пещерного искусства. Злословлю? Увы, нет. Не верите мне, послушайте авторов. Сами японцы, официально избравшие аниме главным орудием своей пропаганды, не просто признают это, но и подтверждают, что именно это качество стало определяющим в их выборе. Тот же Хаяо Миядзаки, видящий результаты своего труда, недавно констатировал: «То, что мы делаем, может лишить детей их способностей», а заодно и покритиковал слишком рьяного в своей любви к аниме премьера Асо: «По-моему, это стыдно. Это то, что он должен делать, не выставляя напоказ».
Однако у японских политиков своя логика: «Аниме имеет низкий порог восприятия и, следовательно, широкое поле для развития на чужой почве. Упрощенная культура аниме не требует специальной подготовки и способна понравиться даже людям с неразвитым эстетическим вкусом и интеллектом. В дальнейшем имеется в виду привитие через аниме интереса к более сложным формам японской культуры». Вывод: для создания позитивного имиджа Японии в мире, достижения политических целей и экономической выгоды следует считать аниме «отправной точкой для понимания японской культуры», – говорят специалисты Совета по культурной дипломатии Японии. И принцип «не хочешь – не смотри» здесь не подходит: Токио кладет все силы, чтобы каждый из нас посмотрел аниме, а вдруг затянет?
«Много лет назад основным стимулом в изучении японского языка для молодых иностранцев был бизнес. Но теперь люди учат японский потому, что хотят читать мангу, играть в японские игры и читать книги по играм раньше, чем их переведут», – сказал недавно Ицунори Онодэра, старший заместитель министра иностранных дел Японии, комментируя успехи японского государственного пиара. Речь высокопоставленного дипломата прозвучала в Нагое – крупном японском городе, где состоялся Всемирный фестиваль косплей (от англ.
Здесь можно было бы написать еще многое. Например, привести статистику роста самоубийств среди фанатов аниме или вспомнить скандалы с запрещением «Покемонов», разгоревшиеся после того, как у детей, посмотревших сериал, начинались психозы. Но лично мне достаточно и того, что я не хочу считать себя существом «с низким порогом восприятия» – попросту говоря, дебилом, не способным понимать дзюдо, чайную церемонию или икебану, не способным видеть иную – настоящую, живую, любимую мной Японию. Я хочу воспринимать мир на высоком уровне и не желаю, чтобы мои дети, насмотревшись японских мультиков, вдруг начали затрудняться с определением собственного пола – хотя бы из уважения к Японии. Поверьте, эта страна – не только аниме.
Только мой Зорге
Лирика
Никогда не думал, что настанет момент, когда я напишу о Зорге. Но японская осень – не только идеальное время для прогулок, но и повод для того, чтобы вспомнить об этом человеке, казненном 7 ноября 1944 года в токийской тюрьме Сугамо. У меня свое, совсем личное отношение к нему, и я вовсе не претендую на «научную новизну», набирая эти строки. Я не «зорговед» и не «зорголог», коих в отечестве и за его пределами немало. История жизни всего одного человека стала уже целой наукой, которая кормит десятки исследователей по всему миру. Мне интересно другое. Он жил, читал, писал, ходил, ел, любил, занимался сексом, пьянствовал и разбивался на мотоцикле, а потом умер и, умерев, стал на много лет
