предпринимавшего отчаянные, но бесплодные попытки встать. Лицо Валларикса было окровавлено, а руки беспомощно скользили по камням, не находя опоры, словно император вдруг ослеп. Лорд Ирем бросился к нему.
— И…Ирем? — еле слышно произнес Валларикс.
— Да, мой лорд, — подтвердил Ирем, опускаясь на колени рядом с раненым.
Несколько секунд Вальдер стоически терпел все, что с ним делали, даже когда лорд Ирем стал ощупывать рану на голове. Должно быть, копил силы, чтобы выдохнуть:
— Дай мне меч.
— Ага, сейчас… Молчал бы лучше, — проворчал лорд Ирем, чтобы скрыть нахлынувшее облегчение.
Беглый осмотр подтвердил, что жизни Императора ничто не угрожает. Доминант прикидывал, как бы поднять Вальдера, не доставив ему дополнительных страданий.
Выходило, что — никак.
Вздохнув, лорд Ирем наклонился и со всей возможной осторожностью поднял Вальдера на руки.
Крикс с беличьей ловкостью взлетел по прислоненной к стене дома лестнице, чтобы передать защитникам на крыше еще несколько колчанов. Стрелы уходили быстро — только успевай вовремя подносить еще. Крикс сбился со счета, сколько раз он уже пробежал вверх-вниз по этой шаткой лестнице. Всякий раз он стаскивал с себя навьюченные на спину колчаны, и они тотчас же исчезали, как по волшебству. Взбудораженные ополченцы сбивчиво делились новостями — нападение на Оружейный скром отбито, но соседям, говорят, пришлось гораздо туже. Раненых, по слухам, нет — только убитые. А те, кто выжил, разбежались кто куда. Иные чтобы спрятаться, но большинство — чтобы прибиться к уцелевшим отрядам городского ополчения.
На улице Менял тушили подожженные дома. Малиновое зарево пожара поднималось высоко, и Крикс мог видеть его всякий раз, когда взбирался с грузом стрел на крышу. В первый раз это зрелище так потрясло его, что он невольно замер на самой последней ступеньке лестницы. Но снизу его тут же грубо потянули за сапог — быстрее, шевелись!.. — и мальчик торопливо рванул с плеч ремень, придерживающий колчаны.
Крикс давно перестал раздумывать о том, что происходит. Он бездумно делал все, что ему поручали, как когда-то — в прошлой жизни — выполнял задания Наставника на тренировках. У него не оставалось даже сил жалеть, что он еще слишком молод, чтобы самому сражаться вместе с остальными.
Когда лестница внезапно вывернулась у него из-под ног, Крикс даже не успел понять, что происходит. Неловко взмахнув руками, он почувствовал, что падает, и в ту же самую секунду ощутил удар о землю — слишком быстро, словно весь полет занял меньше одного мига.
Боль была внезапной и такой пронзительной, что слезы сами выступили на глазах. Криксу захотелось замереть, исчезнуть до тех пор, пока не схлынет эта раздирающая боль.
Но тут сама земля, словно норовистая лошадь, еще раз подбросила его, выбив из легких воздух.
Мальчик поискал глазами что-то, за что можно было ухватиться, но в этом хмельном, шатающемся мире ничего устойчивого уже не осталось. Сверху прямо на него упала твердая, как камень, балка, и перед глазами разом вспыхнула сотня багровых звезд.
Крикс почувствовал, что что-то придавило его грудь, мешая сделать вдох, и закричал от ужаса. От напряжения глазами резко потемнело, и следующие несколько минут — а может быть, часов — бесследно утонули в этой благодатной темноте.
Потом он ощутил, как чьи-то руки неумело, но решительно вытаскивают его из-под упавшей лестницы. Вместе с сознанием, немного запоздав, вернулась и пронзительная боль, которая усиливалась от малейшего движения — хотя усиливаться ей, казалось, уже некуда.
— Не трогайте меня!.. Оставьте!.. — из последних сил просил «дан-Энрикс».
Но его мучители и не подумали к нему прислушаться, продолжая теребить «дан-Энрикса» с поистине палаческой настырностью.
— Ну надо же, совсем ребенок, — удивленно сказал чей-то голос у него над головой — Куда его?…
— Куда и всех. Несите к Разделительной стене, там разворачивают лазарет для раненых.
— Нет, подождите! Тут недалеко, на улице Менял, жил один лекарь. Может, отнесем к нему? Жалко парнишку…
— А всех остальных тебе не жалко? — хмыкнул первый невидимка. — Ладно уж, показывай дорогу.
Только сперва уложи его получше, а то еще свалится.
— Сейчас. Сейчас…
«Не вздумай!!» — чуть не заорал «дан-Энрикс». Но немного опоздал.
— Вот так, — с глубоким удовлетворением пробормотал неведомый доброжелатель, аккуратно выпрямляя сломанную ногу бывшего лаконца.
Коротко вскрикнув, Крикс опять лишился чувств.
На этот раз — действительно надолго.
Солнечный луч, пробившись сквозь неплотно сомкнутые ставни, проник в комнату и упал на бледное, осунувшееся лицо «дан-Энрикса». Ресницы энонийца вздрогнули, а сидевший у стола мужчина, обернувшись, выжидающе взглянул на мальчика.
Даже не успев открыть глаза, Крикс понял, что утро настало яркое и солнечное — редкость для второго дня Эйслита. «Сейчас, наверное, не меньше девяти утра… Я, кажется, проспал» — подумал он, но эта мысль его ничуть не огорчила. Лежать было мягко и тепло, и совершенно не хотелось шевелиться. Крикс не помнил, когда он в последний раз наслаждался таким же покоем. Было просто замечательно лежать и ни о чем не думать.
К сожалению, в просторной комнате с затопленным камином он был не один.
Кто-то подошел к его постели и, остановившись в изголовье, осторожно тронул Крикса за плечо.
— Каренн… Каренн, ты меня слышишь?
Крикс удивился. Голос показался ему совершенно незнакомым, а из всех людей с подобным именем «дан-Энрикс» мог назвать только отца Катти, своего главного обидчика из Чернолесья, — но рука на его плече свидетельствовала, что собеседник обращается к нему.
Мальчик открыл глаза и озадаченно взглянул на незнакомца.
Все мгновенно встало на свои места. Узнав тайкийца Рам Ашада, подобравшего его на берегу во время путешествия в Адель, Крикс вспомнил, что «Каренном» был он сам.
— Что вы здесь делаете?… — удивленно спросил Крикс.
Лекарь устало улыбнулся.
— Дожидаюсь, когда ты придешь в себя. Ты у меня дома. Тебя принесли сюда под утро. Я так понял, в городе большие беспорядки. Тихо, тихо, ляг обратно, — лекарь удержал «дан-Энрикса», пытавшегося сесть в постели.
Что-то давило мальчику на лоб, и, подняв руки к голове, он с удивлением нащупал что-то плотное и влажное.
— Осторожнее, — заметил лекарь, удержав руку южанина. — Там только небольшое рассечение, но лучше пока ничего не трогать. Я вычистил рану и наложил повязку с обезболивающей мазью.
Останется небольшой шрам, и только. Ты не помнишь, кто тебя ударил?
— Нет… не помню.
— Ладно, это, в принципе, не главное. Теперь все уже позади. Бои на улицах закончились до третьей стражи, а сейчас дело к полудню.
Крикс задумался над объяснениями лекаря, но через полминуты сдался, признав, что ничего из них не понял.
— Эта повязка на груди мешает мне дышать, — пожаловался он. — Нельзя ли ее как-нибудь ослабить?
— Боюсь, что нет, — вздохнул такийский шад. — У тебя сломаны два ребра, не говоря уже о… кхм…
