просто довел дело до конца.
Рам Ашад прошипел сквозь зубы несколько особо заковыристых такийских ругательств, которыми успешно пользовался всякий раз в присутствии своих больных. Лекарь имеет право быть невоздержанным на язык только в том случае, если уверен, что его не понимают.
— Вы с Нагорья, да? — то ли спросил, то ли отметил паренек, кривясь от боли.
— Да, — немного удивившись, согласился Рам Ашад.
— Я так и думал, — кивнул тот. Голос был сдавленным, но старания изобразить непринужденную беседу вызывали уважение. — Моя мама раньше жила в Таресе. Вы на нее похожи, и к тому же говорите по-такийски.
— А… ты что же, понимаешь айшерит?
— Немного.
Рам Ашад задумался, значит ли это, что парнишка понял все, что он сказал? То есть мать, конечно, не могла учить его подобным выражениям, но, как ни крути, их общий смысл уловить было несложно.
Как же глупо… Нет, ему сегодня положительно везет на нелепые случайности. Кто мог знать, что мальчик, встреченный в двух месяцах пути от Айришера, понимает по-такийски! Лекарь сдавленно вздохнул.
Он наконец добился нужного положения ступни и начал аккуратно бинтовать больную ногу. И, может быть, желая взять реванш за свой недавний промах, как бы между прочим поинтересовался у мальчишки:
— И давно ты убежал из дома?
— Я?… Кто вам сказал?
— Я догадался, — усмехнулся шад. — Ну так что, давно?
— Да.
— Врешь. Судя по твоей одежде и манерам, еще пару дней назад жил дома и ел за обеденным столом. Те, кто бродяжничает не первую неделю, и ведут себя не так, и выглядят совсем иначе. Я почти уверен, что твоя семья осталась в Мелесе.
— Ну хорошо, вы угадали. Я ушел из Мелеса два дня назад.
Тон, которым это было сказано, Рам Ашаду не понравился. Казалось, мальчик про себя посмеивается над собеседником. Это было неприятно, но одновременно вызывало любопытство. Видимо, все не так просто, как ему сначала показалось.
— И за приключениями ты решил отправиться в столицу, — утвердительно заметил он. — Вполне предсказуемо. Но глупо.
— Почему?
— Ну сам подумай, как ты будешь жить в Великом городе один, без средств к существованию? Побираться, что ли? Или воровать?
— Это смотря по обстоятельствам, — серьезно сказал мальчик, но Рам Ашаду показалось, что он опять с трудом удерживается от улыбки.
Неужели у него и деньги есть? Ну, это вряд ли… разве что какая-нибудь мелочь.
Тем не менее, бродяжничать он явно не рассчитывал. Возможно, у него есть родственник или, на худой конец, знакомые в столице.
— Ладно, вижу, что ты все продумал, — хмыкнул шад. — Только прежде, чем как-то обустроиться в Адели, тебе надо до нее дойти. А это в твоем положении довольно затруднительно.
Вот теперь мальчишка в самом деле помрачнел. Но упрямо мотнул головой:
— Ничего, как-нибудь справлюсь! Сделаю костыль и…
— И к концу дороги охромеешь на всю жизнь. Нет уж. У меня другое предложение. Давай-ка я возьму тебя с собой и довезу до города — хотя бы из уважения к своим усилиям поправить твою ногу, которые ты собираешься бездарно загубить.
— Вы… серьезно? То есть — вы и правда мне поможете?!
— А что тебя так удивляет? Я тебе уже помог, забыл?
— Н-нет, и спасибо вам, конечно, но…
— Но одно дело — перебинтовать больную ногу, а другое — брать тебя с собой в Адель, да?
— В общем, да.
— Само собой, — чуть усмехнулся Рам Ашад, отряхивая руки. — Готов поспорить — тебя еще дома научили, что с незнакомыми людьми следует постоянно быть настороже. Особенно когда тебе вдруг ни с того, ни с сего предлагает помощь человек, которому это на первый взгляд совсем не выгодно.
— А что, не так? — спросил мальчишка с ноткой вызова.
— Ну, знаешь… Лично мне добрые люди попадались чаще злых.
Рам Ашад поднялся и стряхнул прилипшие к штанам травинки, чувствуя, что ноги неприятно затекли от долгого сидения на корточках.
— Кроме того, — закончил он беспечно, — Незнакомцы помогали мне так часто, что теперь вполне естественно помочь кому-нибудь другому.
Слова лекаря сначала показались Криксу до нелепости наивными, но через несколько секунд, припомнив все, что с ним случилось, он невольно покраснел. Сначала его выручили рыцари, которым вообще-то не было до него никакого дела. Ирем — тот вообще полез за ним в самое сердце Жабьей топи, а Крикс не был уверен, что на такой рискованный поступок решится даже его приемный отец, не говоря уже о постороннем человеке. Потом был Далланис. И, если посмотреть правде в глаза, торговец помогал ему не только — и не столько — потому, что принял за какого-то там Рикса. Ведь заговорил он с ним, еще считая Крикса уличным воришкой. И ведь он нарочно отвлек лорда Ирема, который мог в любую минуту обернуться — и увидеть Крикса, вжавшегося в стену на расстоянии протянутой руки от доминанта.
Да, ему и правда часто помогали.
Если так подумать, то и Валиор, растивший столько лет чужого сына, был в каком-то смысле бескорыстным человеком…
Тьфу. Нет, это уже слишком. Крикс не мог припомнить случая, чтобы приемный отец сделал что-то, не рассчитывая получить какую-нибудь выгоду. Валиор и бескорыстие были несочетаемы, как мед и черный перец.
Но вот все остальные…
— Да, наверное, вы правы.
— Прав?… — переспросил Ашад, который отошел, чтобы поймать за повод Орша.
— Ну, насчет людей. Мне тоже часто помогали. Хотя один хороший человек сказал мне, что нельзя доверять незнакомцам. И лучше всего постараться узнать о ком-нибудь как можно больше, прежде чем решать, как себя с ним вести.
— И в этом твой хороший человек был совершенно прав, — кивнул мужчина. — Что касается меня, то мое имя — Рам Ашад, я лекарь и живу в столице. А то, что по происхождению я нагориец, ты уже и сам заметил. Это так же бросается в глаза, как то, что у тебя в роду были южане изЭнони. Я не стану спрашивать, зачем ты убежал из дома, но скажи, по крайней мере, как тебя зовут.
— К-карен, — произнес мальчик и скривился, словно разжевал головку чеснока. Возможно, дело было в том, что Рам Ашад, подсаживая его на коня, по неловкости задел больную ногу.
— Ну вот и познакомились. А теперь убери, будь добр, ногу со стремени, я тоже должен как-то сесть в седло.
В третий — и последний — день их путешествия, затянувшегося исключительно из-за того, что Рам Ашад не пожелал ехать по берегу Залива, а предпочел более длинный путь через лесистые холмы, тянувшиеся к западу от города, они остановились на привал у странного нагромождения камней, казавшихся то ли разрушенной от времени, то ли, наоборот, не доведенной до ума постройкой, выглядевшей еще более нелепо оттого, что рядом не было никаких других следов человеческого присутствия. Единственное, что смотрелось завершенным — это арка, образованная двумя массивными восьмиугольными колоннами. Среди остальных обломков эти ворота, ведущие в никуда, выглядели печально и почти торжественно. Крикс, прихрамывая, подошел поближе. Нога заживала хорошо, и с самого утра его так и тянуло постоянно
