обоюдная. Немного поразмыслив, вы по ймете, что мое участие существенно поможет делу. Вместо того, чтобы тратиться на взятки эшевенам, а потом еще и разгружать корабль ночью, поминутно опасаясь появлению дозора, ваши люди теперь смогут прибывать в столицу хоть с утра, хоть в полночь, хоть средь бела дня. Ни один портовой чиновник не посмеет требовать досмотра корабля, на котором будет герб Ральгерда Аденора. Мое имя будет служить вам защитой от непрошеного любопытства городских властей, и вдобавок я охотно предоставлю вам своих людей и даже склады для хранения товара. Вместо того, чтобы посылать одну канторну, вы сможете снарядить две или даже три. В конце концов, я даже могу предоставить вам свой личный глейт, стоящий в Мирном, в двух-трех стае от Адели. Это еще новый и вместительный корабль, а команду вы, если угодно, подберете сами. Нет, конечно, если что-нибудь раскроется, то я тотчас же откажусь от всякого знакомства с вами и перед кем угодно присягну, что знать не знал о том, что вы творили, прикрываясь моим именем. Но в том-то все и дело, что, если устроить дело правильно, то правда никогда не выплывет наружу.
— Вы так полагаете? — скривился Дивед. Его кислое лицо как будто говорило — что ты можешь в этом понимать?
Аденор смотрел на собеседника все так же хладнокровно.
— Посудите сами. Я легко раскрыл все ваши тайны, мне известны имена ваших подельников, места, где вы храните контрабандные товары, у меня даже имеются все копии ваших расписок. Это говорит о том, что дело у вас налажено из рук вон плохо. То, что знаю я, в любой момент могут узнать и в Ордене. Не сочтите за бахвальство, но, поверьте, я сумею все устроить лучше… Да, и вот еще что, мэтр. Я уверен, что вы платите положенную десятину островным пиратам. А они в ответ, в согласии с традициями, обещают вам с подельниками помощь и защиту. И сейчас вы испытываете сильный соблазн обратиться к ним и попросить избавить вас от моих посягательств. Так ведь?… Ладно-ладно, можете не отвечать, — отмахнулся Аденор, прежде чем Дивед открыл рот. — Одним словом, я советую вам этого не делать. Одно дело — натравить «Волков» на обнаглевшего соседа, переманивающего покупателей и занижающего цены, и совсем другое — просить помощи пиратов против лорда из имперского совета. Подослать ко мне убийцу «сумеречники» вряд ли смогут, меня здесь надежно охраняют. А вот если кто-нибудь решит поджечь мои склады или корабль, то за эти пакости ответят не они, а лично вы. Передо мной и перед Орденом. Это понятно?
Дивед молча поклонился. Аденор, лениво опустивший веки, скользнул по ювелиру быстрым взглядом из-под неплотно сомкнутых ресниц, и остался вполне удовлетворен увиденным. Несомненно, и угрозы, и в особенности перечисленные лордом Аденором выгоды уже оказали благотворное влияние на Диведа- ростовщика. Ральгерд был почти уверен, что, еще немного поразмыслив, ювелир вынужден будет согласиться с его предложением.
А предложение было действительно взаимовыгодным. Лорд Аденор не сомневался, что, взяв руководство делом в свои руки, он сумел бы увеличить и без того баснословные прибыли контрабандистов почти вдвое. Ральгерд знал за собой многие таланты, и в числе прочих — практицизм, не свойственный его соратникам в Совете лордов. Он довольно скоро понял, что всевластие Дарнторнов и Финн-Флаэнов в Совете объясняется не столько высотой их рода, сколько запредельным состоянием как первого, так и второго. Даже дан-Энриксы, единолично распоряжавшиеся государственной казной, рядом не стояли с этой парочкой. От излишней щепетильности, как полагал лорд Аденор. Сам он рассчитывал рано или поздно встать на одну доску с двумя главными богачами империи, организовав триумвират, который можно будет, при желании, однажды противопоставить даже власти Императора и Ордена. Притом же Ральгерд ничуть не сомневался, что эта задача будет ему по плечу.
Доверительно признавшись Диведу, что с деньгами у него «не очень», Аденор слукавил. В действительности деньги у него водились, и немалые, вот только «немало» в данном случае не значило «достаточно».
Все эти размышления заняли у рыцаря не больше нескольких секунд. Ральгерд открыл глаза и полностью сосредоточил все свое внимание на госте.
— О чем это вы так задумались, любезный мэтр Дивед? — шутливо спросил он. — Прикидываете, что вам выгоднее — согласиться с моим предложением, попробовать заслать ко мне убийц или же все-таки, как честный человек, отправиться мостить карийскую дорогу под присмотром доминантов?…
— Нет, мессер. То есть об этом я, конечно, тоже думал, но недолго. Ваше предложение мне нравится, и, если мы договоримся о цене, то я его приму… а размышлял я о другом.
— О чем же? — вежливо поинтересовался лорд.
— О том, до какой степени вы не похожи на того, кем кажетесь. Я так и представляю, как сегодня на совете вы перекинете через плечо свой белый плащ и начнете рассуждать о благе государства. Будете цитировать Энор Фирем и Старый Кодекс…
— И всю остальную дребедень, — договорил лорд Аденор, постукивая пальцами по подлокотникам резного кресла. — Что ж, вы совершенно правы, мэтр, хотя должен вам сказать, что ростовщик и моралист — тоже сочетание довольно редкое. И столь же неприятное, как яблочный пирог с навозом. Но, раз уж вас так интересует, как я собираюсь сочетать цитирование Энор Фирема с контрабандой, я вам объясню. Вы ввозите драконью кость, которая используется магами для недозволенного колдовства. Так что с того? Я мало смыслю в магии, но даже мне известно, что та же драконья кость может служить для самых нужных и полезных чар. Так что нет особой разницы между контрабандистом, завозящим кость в Адель, и кузнецом, изготовляющим ножи. Которыми можно нарезать ветчину, а можно ткнуть соседа между ребер. Кузнеца это уже определенно не касается. Не правда ли?
— А как же твисс с люцером? — спросил Дивед, кажется, слегка опешивший от такой интерпретации своих поступков. О Старом кодексе он начал говорить лишь для того, чтобы поддеть Ральгерда Аденора и хоть как-то отплатить ему за ту холодную самоуверенность, с которой молодой аристократ навязывал ему свои условия. Моралистом ювелир, конечно, не был, да и свод законов, называемых Энор Фиремом, не особо уважал, и ему просто-напросто не приходило в голову придумывать какие-либо оправдания своим поступкам. До сих пор ему вполне хватало осознания того, что они выгодны. Похоже, Аденор считал иначе.
— Ах, люцер? Ну, тут все еще проще. Мне нет дела до людей, которые по собственной воле тратят свою жизнь на эту дрянь. Такие есть даже у нас в Совете. Сперва глотают синий дым, потом сидят с отвисшей челюстью и, закатив глаза, пускают слюни. Им так нравится? Это их дело. Если кто-то хочет хрюкать, как свинья, и валяться в каждой грязной луже — то причем тут я? Я что, должен вытаскивать его из канавы, где эта скотина будет в свое удовольствие плескаться, и учить вести себя, как человек? Благодарю покорно, это не по мне. Да и большинство других людей к такому благородному идиотизму в духе рыцарских романов не привыкли. Только они просто пройдут мимо, а я посмотрю, нельзя ли обернуть все это дело в свою пользу.
Где-то к середине своей речи Аденор впервые за все время разговора вышел из себя, и его серые глаза сердито засверкали, но закончил он уже вполне спокойно.
— Я удовлетворил ваше любопытство, мэтр Дивед? — спросил он почти лениво, перестав постукивать по подлокотнику. — Тогда нам осталось только выяснить вопрос о моей доле. Расскажите-ка, как вы делились до сих пор.
— Из прибыли?…
— Конечно же, из прибыли. О ваших выплатах поставщикам я и без вас все знаю.
— Что ж… Тогда все очень просто. Треть шла лично мне, треть капитану Ратгару с командой, а еще треть — Королеве.
— Кому-кому?… — лорд Аденор приподнял брови. — Какой, простите, королеве?
— Королеве Алой гавани. Так называет себя предводительница островных пиратов. Разве вы не слышали?
— Ах да. Кое-что слышал… — протянул Ральгерд. Он сцепил пальцы рук в замок, задумчиво вертя больщими пальцами. — Вы серьезно, что ли, мэтр?… Я всегда считал, что это байки.
— Нет, мессер. Чистая правда, — отозвался ростовщик.
— Вот так номер! — рассмеялся Аденор. — «Волки» подчиняются какой-то бабе. Раньше я их как-то больше уважал.
Дивед громко засопел.
— Как вам угодно, лорд, но Королева — это вам не просто баба. Это только вы сказали, что мы отдаем
