бросил ее на буфет.
— Двадцать пять раз! — выдохнул он. — Личный рекорд!.. Ну, — Грека повалился на кушетку, — докладывай, отчего в такую рань приволокся. Я же в 18.00 назначил встречу.
Я опешил. Вот тебе и раз! Что ответить? Как-то не подумал заранее. В самом деле, зачем бы мне приходить к нему утром? Ведь каникулы начались, напрочь забыты все уроки и сочинения…
Просто не знаю, как бы вышел из положения, если бы не слоники за стеклом буфета.
— Грека, — кивнул я на слоников, — а где же седьмой представитель Африки?.
Грека скосил на меня глаза, потом медленно прикрыл веки и целую минуту лежал совершенно неподвижно, так что я подумал: не уснул ли он? Нет, не уснул.
— История эта грустная… — Грека открыл глаза и с шумом вздохнул, а выдохнул еще громче, в кулак. Он приложил руку к лицу, будто хотел зажать себе рот. — Совсем невеселая, Борька, история… А-а! — Грека рубанул рукой воздух. — Не хочу и вспоминать.
Я не знал, о какой истории он говорит. Грустная… У Греки грустная история! Это что-то новое. Я выжидательно помолчал немного, но Грека лежал по-прежнему хмурый и безмолвный. Ничего, это мне даже на руку. Не истории же его пришел слушать. Нащупав в кармане шарик, я достал его и вытянул над столом кулак.
— Что в руке?… Угадаешь, твое будет.
Грека очнулся от дум, подсел к столу. Он притянул мой кулак, постучал по нему пальцем, понюхал.
— Конфету бы сразу отдал. Значит, не конфета… Полтинник! Точно?
Я решил упростить задачу:
— На букву «ш».
— Шестьдесят копеек! — обрадовался Грека.
— Не деньги, — заметил я. — Но все равно — металлическое.
— Шарик.
Вчера Грека меня от радости по спине треснул. Это когда я про золотой ключик угадал. Еще и академиком» окрестил. Я сейчас тоже не остался в долгу: хлопнул Греку по плечу и глаза выкатил.
— Ну, Грека, ты — настоящий Шерлок Холмс и майор Пронин в придачу!
Грека клюнул на эту откровенную лесть и, придвинув к себе заработанный шарик, самодовольно шмыгнул широким носом.
— Что у тебя там еще? Давай угадаю!
— Хитрый! Теперь моя очередь узнавать.
Грека достал что-то из кармана. Я тоже понюхал и потрогал его кулак, закатив в потолок глаза, беззвучно пошевелил губами. Спектакль разыгрывал талантливо. Грека смотрел на меня с удовольствием.
— Что, кишка тонка отгадать? — усмехнулся он.
— Думаешь, легко? Я-то пожалел тебя: сказал первую букву.
— Не скули. Благодетель! Мне, что ли, жалко? Начинается с буквы «к». Соображай.
Что ж тут было соображать! «Ключ!» — мигом подумал я. Но из осторожности промолчал. Да и не верилось как-то: столько ломал голову, план хитрый составил, целый карман всякой всячины набил — и вдруг сразу… Я решил немного потянуть резину:
— Копейка.
— Да ты что, колдун! — опешил Грека и, разжав пальцы, с изумлением уставился на желтенькую монетку, которую, наверно, получил вчера на сдачу в табачном киоске.
Почетное звание «колдуна» меня не обрадовало. Лучше бы я ошибся. Что ж, надо продолжать игру. Для того чтобы Греке было легче угадать мой очередной предмет — линзу, пришлось и первую букву назвать, и даже что-то вроде пословицы сочинить: «Солнце в точку собирает, палец больно им кусает».
Уж ясней, кажется, не скажешь. Тут бы и первоклассник смекнул. Впрочем, легкость задачки Греку не смутила. Он с гордостью присоединил линзу к шарику и снова полез в карман.
Я не дышал. Неужели сейчас?…
— Букву говорить? — положив на стол кулак, неохотно спросил Грека.
Почему спросил?… Не оттого ли, что спрятанное легко угадать? Пожалуй. Вот и кулак сжат как-то нетвердо. Да, это, наверное, то, что мне нужно.
— Зачем говорить. Я же колдун. — Мой голос от волнения звучал хрипло. — И так знаю. Начинается с буквы «к». Ключ. Правильно?
— Ну, ты даешь! — восхищенно причмокнул Грека и положил передо мной знакомые вчерашние ключи на железном колечке.
Несколько секунд, не отрываясь, я смотрел на ключи. Теперь — самое главное, самое трудное…
Не соображая, что делаю, я вытащил почти невесомую монету и показал Греке.
— Фу ты! — Я запоздало спохватился. — Ладно, бери. В награду. Польская. Двадцать грошей… Зато вот это… ни за что не отгадаешь.
Мои пальцы не могли обхватить шишкастую, с острыми углами игрушку. Я накрыл ее на столе обеими ладонями. Только бы Грека не знал секрета этой хитрой головоломки. Если знает — дело плохо.
— Все-таки решил, значит, угостить меня, — с одобрением заметил Грека. — Давай! Жуть до чего люблю яблоки.
— Не яблоко.
— От апельсина тоже не откажусь…
— Это несъедобное, — пришлось разочаровать Греку. — И не пахнет. А начинается на букву «г».
Смотреть, как Грека растягивает губы и пучит глаза, у меня уже не было сил. Я разжал ладони. Сам же с тревогой глядел на предводителя. Нет, кажется, все в порядке. На лице Греки — полное недоумение.
— Что за чудо такое? — с любопытством осведомился он.
— Головоломка Макарова… — Я объяснял торопливо и сбивчиво. Да и этого не нужно было делать. Просто достаточно было тут же, на его глазах, в три секунды разобрать игрушку на составные части.
— А сумеешь собрать? — невинно опросил я.
— Чего ж тут такого! — Грека небрежно придвинул к себе шесть гладеньких деревянных деталей.
Все, клюнул! Теперь надо как-то спешно уйти. Я тихонько зажал в кулаке ключи. Грека этого, конечно, не заметил: морща лоб, он так и сяк прилаживал друг к дружке детали.
— Гриш, — пролепетал я, будто язык у меня во рту высох от страшной жажды, — мама велела в аптеку за лекарством сходить. Ты пока собираешь, я в аптеку сбегаю. Ладно?
— Да чего ж тут собирать-то! Обожди минутку.
— Нет, Гриша, за минутку не успеешь. — Я покачал головой и добавил: — Давай так договоримся: если соберешь до моего прихода — игрушка будет твоя.
— Заметано! — кивнул Грека. — Если и на крыльях в аптеку полетишь — все равно этой игрушки тебе больше не видать.
И нарочно бы не придумать более удобного момента, чтобы без всяких подозрений покинуть Греку.
— Посмотрим, успеешь ли! — Я быстро прошел к двери.
Пальто застегивал уже на улице, на бегу.
Глава восьмая — о великом мастере и о том, как по своей вине я попадаю в труднейшее положение
Мне повезло: Алешу, в пальто и в мохнатой шапке, я застал в подъезде его дома, вернее, на лестничной площадке первого этажа. Он держал на голове санки и смотрел куда-то вверх.
— Эй, — позвал Алеша, — где вы там застряли? Опять ссоритесь?
