Донати улыбнулся:
– Очень хорошо, синьор Розин. Мои уроки не прошли для вас даром. Может, вам стоит пойти работать в полицию, а не в газету?
– Есть весомые основания для того, чтобы пойти работать журналистом, – ответил Александр и положил руку на плечо Елены.
– Все, больше не уговариваю, – сказал Донати и взглянул на распятие. – У мафии появились некие ритуалы, после которых обнаруживают трупы. Тела жертв – послание и предостережение родственникам. Мне кажется, у этого распятия подобное назначение.
– Но какое? – спросила Елена, вынимая фотокамеру из кофра с наплечным ремнем.
– Именно это нам и предстоит выяснить, – ответил Донати.
2
Рим, пятница, 18 сентября
– Что там нового в Ватикане?… Ах, ну хорошо… Да, так и сделаем. Чао, Лаура.
Александр взглянул на Елену через стол, на котором стоял завтрак, и по выражению ее лица и тону понял, что она недовольна. Елена, казалось, не замечала его вопросительного взгляда. Она положила мобильник на стол и беззвучно стала помешивать капуччино.
– Елена, если ты и дальше будешь так себя вести, на первой полосе «Мессаджеро» появится статья о тебе под заголовком «Первая женщина, которая замешала себя до смерти».
– Ха-ха. Очень остроумно, да еще в такую рань! – деланно ответила она.
Александр широко улыбнулся.
– Мы должны начинать день с хорошего настроения, ведь он принесет нам еще много грустных новостей. Мне кажется, сегодня Ватикан выступит с сообщением в прессе, дальше тянуть уже никто не будет. Если они так и будут молчать, одуревшие журналисты возьмут штурмом самое маленькое государство в мире. Тут и швейцарские гвардейцы ничем не помогут.
– Может, они сегодня и дадут сообщение в прессе, но нам до этого нет дела. – Елена вздохнула и положила ложечку на голубое блюдце. – Мы поедем не в Ватикан. Лаура дала нам другое задание – следить за расследованием убийства священника.
– Но мы уже опубликовали статью, – заметил Александр и протянул свежий номер «Мессаджеро ди Рома». В передовице красовалось фото убитого священника, одно из тех, которые сделала Елена. Заголовок гласил: «Священник распят: чудовищное убийство в Трастевере».
– Если будут какие-то новости, Донати обязательно нам сообщит.
– Лаура считает, что за этим делом кроется нечто большее. Нам нужно поехать в Трастевере и поговорить с членами общины Доттесио. Любили его прихожане или нет, много ли было у него друзей или даже заклятых врагов… И так далее, и тому подобное. В общем, раскрутить от А до Я.
– И для этого Лауре нужна самая главная ватиканистка газеты?
– Лаура считает, что сидеть у ворот Ватикана и ждать новостей – для нас непростительная трата времени. Это ведь может сделать и Эмилио.
– Не могу с ней не согласиться. Я ее почти заново полюбил. Но если…
Веселый звон дверного колокольчика прервал их разговор, и оба вопросительно переглянулись: «Кто бы это мог быть в столь ранний час?»
Александр, пожав плечами, встал и направился к двери. В удобной мансардной квартире Елены не было домофона, поэтому им ничего не оставалось, как впустить незваного гостя.
– Может быть, почта? – задумчиво произнес Александр. – Кто бы там ни поднимался по лестнице, он не торопится. Возможно, это какой-то чиновник.
– В такую рань? Едва ли… – ответила Елена.
– Ты снова права.
Когда на лестнице раздались шаги, Александр открыл дверь.
– И все же это чиновник, да еще какой! – вырвалось у Розина, когда на маленькой лестничной клетке показался Стельвио Донати. – Вам не дает покоя убитый священник, комиссар?
– Как видите, – пробормотал себе под нос полицейский. У него был вид невыспавшегося человека: щетина, темные круги под глазами и небрежно завязанный галстук… Он немного напоминал лейтенанта Коломбо из сериала. Елена пригласила его на капучино и круассаны с вареньем, и Донати, благодарно кивнув, уселся за стол. Перекусив, он взглянул на Александра и произнес:
– Вы не проводите меня в Ватикан?
– Я бы с радостью, но не могу, – ответил Александр и рассказал о задании главного редактора Лауры Моничини для него и Елены. – Очевидно, не вы, комиссар, а мы должны позаботиться о расследовании убитого священника.
– Нет уж, я тоже займусь этим. И меня умоляли, чтобы я взял вас с собой, Александр.
– Меня? И кто же вас умолял?
Донати нагнулся над столом и тихо произнес, будто боялся, что кто-то может подслушать:
– Его святейшество Папа.
Через четверть часа Розин сидел вместе с комиссаром в машине и напряженно размышлял над тем, что ожидает их в Ватикане. Донати сказал лишь, что ему звонил Генри Луу, личный секретарь понтифика. Его святейшество выразил желание как можно скорее поговорить с комиссаром, который расследует дело об убийстве Доттесио. Комиссару нужно было приехать вместе с Розином. Александр, встревоженный услышанным, сожалел, что Елена скрепя сердце поехала на Трастевере одна. На всех улицах, примыкавших к Ватикану, римская полиция еще вчера выставила оцепление. Весть о расколе Церкви привлекала толпы туристов, журналистов, команды телеоператоров и радиотранслирующих автомобилей. Чтобы немного уменьшить наплыв людей, полиция для частного автотранспорта перегородила подъездные пути к Ватикану. Донати тоже останавливали три раза, но его удостоверение гарантировало им свободный проезд.
И вот перед ними выплыла площадь Святого Петра, где в напряженном ожидании толпились тысячи людей. Их волновал вопрос о том, что станет с Церковью и новым понтификом, на либеральные взгляды которого люди возлагали большие надежды.
Донати остановил свой «Фиат Темпра» у Порта Сант-Анна – одного из трех въездов в Ватикан. Ворота охраняли двое гвардейцев в темных беретах и обычной для них голубой униформе.
Еще несколько месяцев назад Александр тоже носил ее и стоял на посту у ворот Порта Сант-Анна. Но теперь ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Младший из гвардейцев не знал Александра. Когда раскрылся заговор против Папы, в котором были замешаны многие гвардейцы, из охраны ушла тьма народа. Подумывали, не распустить ли вообще швейцарскую гвардию. В конце концов, у Ватикана была еще и вторая команда охраны – «виджиланца», которая в сравнении со швейцарской гвардией и ее древними традициями по своей структуре больше напоминала современную полицию.
Виджиланца состояла из итальянцев; в эту команду было проще набирать людей, чем в гарнизон – швейцарских граждан, поскольку для службы в швейцарской гвардии люди должны были обладать строгими, безупречными характеристиками и при этом нести тяжелую службу за сравнительно маленькое жалованье.
Когда в Швейцарии узнали о планировавшемся покушении, многие патриоты согласились пойти служить в папскую гвардию, и недостаток гвардейцев быстро восполнился. Планам по окончательному роспуску гвардии не суждено было сбыться. Новый понтифик посчитал роспуск нецелесообразным, так как он повлек бы за собой слишком быстрый отказ от старых традиций. Чтобы люди оставались верными, они должны были признать Церковь.
Тут Александр заметил второго гвардейца – долговязого тощего мужчину с очень серьезным взглядом. Лейтенант швейцарской гвардии Вернер Шардт не был близким другом Александра, но все же в лицо они друг друга знали. Из-за молчаливости и замкнутости товарищи прозвали его Аскет.
– Александр! – удивился он, когда Донати опустил боковое стекло.
– Привет, Вернер! Вас теперь осталось мало. Это попахивает сверхурочной работенкой.
Узкие губы Шардта дрогнули, и Александр никак не смог этого объяснить. Возможно, то был знак веселья, а может быть, горечи при мысли о дополнительных часах на службе.
– Что-то прояснилось по поводу раскола Церкви? – спросил Александр.
