есть? С длинными волосами?.. Шикарно! Щас, подожди, — он чуть отстранился от трубки и, подмигнув нам, крикнул в глубь квартиры: — Костя! Тебе какие правятся?.. Понял… Ему уже все равно, лишь бы симпатичными были. Вишь, как завелся мужик… Да знаю я расценки, знаю… Нам часика на четыре… Сколько?! Нуты, мать, загнула! Ну ладно, по рукам… И вот что еще, слышь? Есть у вас что-нибудь заводное, кассетка с фильмом каким?.. Да не с улицы же я позвонить зашел, слышал о вас, наверное… Друг ваш телефончик дал. Он в прошлый раз остался доволен… Да откуда же я знаю, с какого адреса он звонил и на сколько персон заказывал? Ну ты, сестренка, и конспиратор! Зорге, а не баба… Ну а если уж совместить сможете, чтоб и фильм, и девочки были в одном лице, то вам просто цены не будет… Что? Есть цена?.. Сколько?! Нет, подруга, это ты что-то совсем уж загнула… Я же не Мэрилин Монро заказываю… Ну ладно, ладно, уговорила. Давай своих девчат и пару кассет. Записывай адрес. Только побыстрее — горю! Горю и пламенею! Давай, не томи… Чао!
Он положил трубку на рычаг и повернулся к нам:
— Вроде прошло. Девчонка, судя по голосу, молодая… Но с проверкой приедут опытные ребята, так что вы уж не подкачайте. Мы остаться не можем — не исключено, что нас знают в лицо… Я так полагаю, что охрану и сутенеров в этот раз лучше не трогать? Может быть, по-хорошему с девочками удастся договориться? Только вот на чем их брать? У нас же ответственности за проституцию нет как таковой… Каждый имеет право на коммерческую деятельность. Они тоже торгуют. Только собой.
— Речь-то не о проституции, а о серийных убийствах, — напомнил Ракитин. — Можем провести их как подозреваемых в соучастии. Они же связаны с порностудией. Возьмем в разработку, а там… Не таких кололи. Хотя, с другой стороны, хуже нет с женщиной работать. Я лучше с матерым рецидивистом до седьмого пота биться буду, чем с одной истеричной дилетанткой…
— Ну, на этих особ у нас зубы наточены, — заверил Сергей. — С какого конца грызть, знаем…
— Нет, ребята, все время полагаться на удачу тоже нельзя, — сказал я. — Фортуна — она женщина разборчивая, любит, когда за ней ухаживают, когда ее добиваются… Главное, добраться до этой студии, а там уж и до нашего клиента рукой подать. Нужно действовать наверняка. Нельзя просто «хватать и колоть», могут оказаться крепкие орешки. У нас, кстати, время-то есть?
— Есть, — сказал Сергей. — Они сейчас наш номер по черным спискам искать будут, затем какое-то время на подбор кассет потратят, потом за «актрисами» съездят… Только другой возможности у нас все равно нет. На роль сутенера себя не предложишь. Охранником, и то не возьмут…
— Сутенером? — задумался я. — Охранником?.. Слушай, а это мысль! Не мытьем, так катаньем!.. Есть у вас возможность достать удостоверение журналиста? Есть у вас такое прикрытие?
— Нет, — отозвался удивленный Сергей. — Мы же не контрразведчики, чтоб такими «легендами» нас обеспечивали… А зачем это?
— Нужно попробовать подобраться к ним как журналистам, — предложил я. — Если правильно разыграть карту, то пустят даже в студию. Еще как пустят! Для них это реклама. А реклама — дорогого стоит… Да и какому же засранцу, работающему в подобном деле, не будет приятно, если его (хоть и инкогнито) упомянут в газете как талантливого режиссера или сценариста?.. Во всяком случае, шансов куда больше, чем при попытке раскола. А если они опомнятся и к хозяевам с повинной побегут? Мы же не можем брать их студию прямо сейчас. Вряд ли там кто-то есть, кроме охранника. Пара видеокамер, тахта да пустые бутылки — вот и все, что мы там сейчас застанем. А наутро будет уже поздно. А если их задержать, то дело точно на провал обречено.
— Доля рационализма в этом есть, — согласился Ракитин. — Но как быть с документами? Лично у меня нет возможностей журналистскую «ксиву» достать. А времени в обрез.
— Значит, будем искать настоящего журналиста, — решил я. — Сергей, у вас есть знакомый журналист? Желательно из газеты попохабнее? Что-нибудь совсем бульварное, но достаточно известное, чтобы подозрений не возникало? У вас же наверняка есть какие-то контакты с теми газетами, которые телефоны этих агентств печатают?
— Есть, — не стал темнить оперативник. — Есть один неплохой парнишка, работающий как раз в такой газетенке… Даже не знаю… Рискнуть, что ли? Эх, где наша не пропадала! Рискнем.
— Только вот что, — предупредил я. — Вы его внизу встречайте. Назначьте место и встречайте. Неровен час, эти, из «бюро добрых услуг», раньше приедут, что тогда сказать? Купите ему пару бутылок вина подороже. Если вопрос возникнет, я всегда смогу сказать, что он на минутку до магазина отлучился.
— Застать бы дома, — пробормотал Сергей, накручивая диск телефона. — Алло, Саша? Это Соколов беспокоит. Как жив-здоров?.. Ну и хорошо. Хочешь нескучный репортаж получить? Одна очень насущная проблема. Да, прямо сейчас, причем срочно. Тут от тебя кое-какая помощь потребуется. Захвати удостоверение и срочно подъезжай по адресу… — он продиктовал адрес. — Внизу есть парикмахерская, буду ждать тебя у входа.
— Если у нас ничего не выйдет, тогда по вашему сценарию работать будем, — сказал я. — Если дело в тупик не зайдет, я на балкон выйду — покурить или рубашку мокрую просушить повесить… Вина-то в достатке будет, найду, чем залить… И вот тогда вы уж не оплошайте. И проинструктируйте журналиста хорошенько. Ну что ж, не будем терять время. По местам?
Журналист все же успел прибыть несколько раньше припозднившегося эскорта. Это был невысокий, полноватый парень лет двадцати восьми-тридцати, с забавными усами под носом-пуговицей. Внешне он очень напоминал кота — домашнего, откормленного, ленивого, но хитрого.
— Успел, — констатировал он, протягивая мне для приветствия ладошку. — Игнатьев Саша.
— Коля, — представился я. — Вовремя ты подоспел. С минуты на минуту должны быть. Во всяком случае, полтора часа уже прошло. Пора бы…
Но прошло еще пятнадцать минут, прежде чем в дверь позвонил невзрачный на вид мужичок, которого и при изощренном воображении нельзя было назвать охранником. Как я узнал позже, охрана тоже была. Здоровенный, широкоплечий детина дожидался у подъезда, следя за ночной улицей. Осмотрев квартиру и получив от нас деньги, «разведчик» со слащавой улыбкой пожелал нам доброй ночи и скрылся, уже на пороге успев всунуть нам в руки пару видеокассет. Минут через пять появились и «ночные мотыльки».
Не скрою — я был даже удивлен. Те путаны, которых мне доводилось видеть до этого дня, мало чем отличались от того стереотипа, который возникает в воображении человека, знающего подоплеку жизни путан. Не драматизированно-слезливую мишуру, надежно вбитую в головы обывателей сентиментальными романами, и не восторженно-экзотическую, бытующую в воображении у подростка, а подлинную, ничем не приукрашенную жизнь «ночных бабочек». Люди, которым в силу тех или иных причин приходилось сталкиваться с проститутками, понимают, о чем я говорю. Подобная жизнь накладывает на этих девочек совершенно недвусмысленный и глубокий отпечаток. В большинстве своем «жриц любви» можно узнать, выделив по этому «отпечатку», даже среди разномастной толпы. Я даже не говорю о некоторой запущенности, проглядывающей через подчас очень дорогие тряпки и украшения. Есть что-то в глазах, в манере держаться, говорить, во всем облике, что-то выдающее их с головой — какая-то физически ощутимая, серая опустошенность, надломленность, прикрытая нарочито вульгарными манерами. Они могут быть умны, симпатичны, обладать вкусом и опытом, но они никогда не смогут быть обаятельны и романтичны. В них нет той загадки, которая манит к женщине, будит воображение, поощряет и провоцирует. Их загадка давно нашла свой ответ и стала лишь тайной. Грязной, стыдящейся самой себя, и тем заметной. Понять их можно, простить… наверное, даже нужно, но вот не заметить этот нестираемый отпечаток — нельзя.
Но те двое, что пришли к нам этим вечером, не были похожи на большинство своих товарок. Скорее всего, срок их работы исчислялся если не днями, то неделями. Совсем еще молоденькие, очень симпатичные, ухоженные… Только глазенки выдают затаенный страх, словно зверек, выглядывающий из норки и не знающий — выходить на свет или обратно спрятаться. Скоро это выражение пропадет, и они замкнутся в своем безразличии к миру, в котором правят «самоуверенные и похотливые самцы- толстосумы».
— Привет, — сказала брюнетка с распущенными по плечам волосами. — Я Света, а это — Таня. Что празднуем, мальчики?
