Самое же удивительное в другом. По сей день ещё находятся сочинители, которые утверждают, что Сталин изо всех сил старался «оттянуть нападение» Гитлера на Советский Союз. Так ведь для того чтобы «оттянуть» получше, надо было не прятать дивизии по лесам, не бродить ночью по болотам, а ярким солнечным июньским днём вызвать в те же Киверцы корреспондентов всех центральных газет и приказать им снять марширующие колонны. И на первую газетную полосу — под обшей рубрикой «Граница на замке!». А рядом — интервью с командиром танка, который прибыл со своими боевыми товарищами из жарких степей Монголии в Шепетовку. И пускай немецкие аналитики думают — к чему бы это…
Последние сомнения в наступательной направленности Большого Плана исчезают, стоит лишь нам нанести на географическую карту то расположение дивизий первого стратегического эшелона, которое было создано в ходе тайного многомесячного стратегического развёртывания. Благодаря предусмотрительно вырисованной в сентябре 1939 г. «линии разграничения государственных интересов СССР и Германии на территории бывшего Польского государства» (именно так официально называлось то, что во всех книгах и учебниках называется «западной границей») эта «граница» имела два глубоких (на 120–170 км) выступа, обращённых «остриём» на Запад. Белостокский выступ в Западной Белоруссии и Львовский выступ в Западной Украине. Двум выступам неизбежно сопутствуют четыре «впадины». С севера на юг эти «впадины» у оснований выступов находились в районах городов Гродно, Брест, Владимир-Волынский, Черновцы. Если бы Красная Армия собиралась встать в оборону, то на «остриях выступов» были бы оставлены лишь минимальные силы прикрытия, а основные оборонительные группировки были выстроены у оснований, во «впадинах». Такое построение позволяет гарантированно избежать окружения своих войск на территории выступов, сократить общую протяжённость фронта обороны (длина основания треугольника всегда короче суммы двух других сторон) и создать наибольшую оперативную плотность на наиболее вероятных направлениях наступления противника.
В июне 1941 г. всё было сделано точно наоборот. Главные ударные соединения «сбились в кучу» на остриях Белостокского и Львовского выступов. У оснований выступов, в районе Гродно, Бреста и Черновцов, были расположены несравнимо более слабые силы. Описание всей группировки займёт у нас слишком много времени и места, поэтому ограничимся тем, что рассмотрим дислокацию главной ударной силы Красной Армии — механизированных (танковых) корпусов. Крайняя спешка и разновременность начала их формирования привели к тому, что имевшиеся в наличии танки, бронемашины, автомобили и трактора были распределены по мехкорпусам очень неравномерно. Столь же разнородным был и состав танкового парка. В большей части корпусов новейших танков (Т-34, КВ) не было вовсе, некоторые (10-й МК, 19-й МК, 18-й МК) были вооружены крайне изношенными БТ-2/БТ-5, выпуска 1932–1934 гг., или даже лёгкими плавающими танкетками Т-37/Т-38. На этом фоне контрастно выделяются «пять богатырей», пять мехкорпусов, на вооружении которых обнаруживается от 700 до 1 000 танков, в том числе более 100 новейших танков Т-34 и КВ, сотни тракторов (тягачей), тысячи автомобилей. Это (перечисляя с севера на юг) 3-й МК, 6-й МК, 15-й МК, 4-й МК и 8-й МК. Даже среди этих, лучших из лучших, заметны 6-й и 4-й мехкорпуса. На их вооружении было соответственно 452 и 414 новейших танков — больше, чем во всех остальных (а «остальных» было 27) мехкорпусах Красной Армии, вместе взятых. В 6-м МК к началу боевых действий числились 1 131 танк (т. е. даже больше штатной нормы), 294 трактора (почётное «второе место» среди всех мехкорпусов РККА), а по числу автомашин и мотоциклов (4 779 и 1 042 соответственно) он также превосходил любой другой мехкорпус Красной Армии. Весьма солидно выглядел до начала войны и 8-й МК. На вооружении корпуса было 171 новейших Т-34 и КВ, 359 тракторов и тягачей, 3 237 автомобилей.
Где же стояли эти «богатыри»? 4-й МК развёртывался в районе Львова. Рядом с ним, немного южнее, дислоцировался 8-й МК, чуть восточнее Львова, в районе Золочев — Кременец, находился 15-й МК. Только в составе трёх этих мехкорпусов насчитывался 721 танк КВ и Т-34, что по странному совпадению почти точно равнялось общему числу танков всех типов в противостоящей им 1-й танковой группе вермахта. Ещё не сделав ни одного выстрела, ударная группировка советских мехкорпусов уже нависала над флангом и тылом немецких войск, зажатых в междуречье Вислы и Бута. За два дня до начала войны все три дивизии 4 -го МК начали движение на запад, на самое «остриё» Львовского выступа. Утром 22 июня (в 5 ч. 40 мин.) командование 8-й МК вскрыло «красный пакет», и в соответствии с приказом командующего 26-й армией № 002 от 17 мая 1941 г. (63, стр. 165) мехкорпус двинулся на запад и во второй половине дня вышел к пограничной реке Сан западнее Самбора. «Красный пакет» с директивой штаба Киевского ОВО № 0013 от 31 мая 1941 г. (70, стр. 197) был вскрыт командиром 15-го МК в 4 ч. 45 мин., после чего дивизии корпуса двинулись в сторону Радехова (34 км от пограничного Крыстынополя, ныне — Червонограда). Но, пожалуй, самым показательным был выбор места дислокации 6-го МК, который спрятали в чаще дремучих лесов у Белостока. Можно догадаться, как мехкорпус с его огромным «хозяйством» попал в Белосток — к этому городу сквозь вековые леса и бездонные болота подходит нитка железной дороги. Выехать же своим ходом из Белостока корпус мог только в одну сторону — по шоссе на Варшаву, до которой от «границы» оставалось всего 80 км. Магистральной автомобильной дороги от Белостока на восток, в Белоруссию, как не было тогда, так нет и по сей день.
Не менее примечательно и место дислокации 3-го МК (672 танка, в том числе 110 Т-34 и КВ, 308 тракторов и тягачей, 3 897 автомобилей). Этот корпус был подчинён 11-й Армии, развёрнутой на юге Литвы, на стыке Северо-Западного и Западною фронтов. Линия границы в районе этого стыка имела вид длинного и узкого «языка», который от польского города Сувалки вдавался вглубь советской территории в районе Гродно. Фактически на территории этого «сувалкского выступа» и севернее развёртывались сразу две танковые группы вермахта (4-я и 3-я) в составе семи (!) танковых дивизий. Советское командование могло и не знать об этом, но само очертание границы у Гродно внушало большие опасения. Тем не менее 3-й МК оказался значительно севернее Гродно, даже севернее Каунаса, отделённый от «сувалкского выступа» полноводным Неманом. Странное решение для отражения весьма вероятного удара противника от Сувалки на Гродно, зато очень понятное и рациональное для наступления на Тильзит (Советск) и далее к балтийскому побережью. А вот непосредственно у Гродно находился слабо укомплектованный (331 танк, в том числе всего 27 Т-34 и КВ), с мизерным количеством автотранспорта и тягачей 11-й МК. Немногим лучше (518 лёгких Т-26, ни одного среднего и тяжёлого танка) был вооружён и 14-й МК, на который у южного основания Белостокского выступа, в районе Брест — Кобрин, обрушился удар 2-й танковой группы Гудериана. Аналогичным (главные силы — на обращённом к противнику «острие выступа») было и распределение отдельных (корпусных и РГК) артполков. В составе 3-й Армии, прикрывавшей гродненское направление, было всего два корпусных артполка (152-й и 444-й), а в составе 10-й Армии (остриё белостокского выступа) — четыре корпусных (130-й, 156-й, 262-й, 315-й) и три артполка РГК (311-й, 124-й, 375-й).
Как ни странно это звучит, но доказывать наступательную направленность советских оперативных планов и обусловленного этими планами построения группировок войск пришлось только после выхода в свет знаменитой книги В. Суворова «Ледокол». До этого советские историки и мемуаристы спокойно и охотно констатировали, что
