Ригодон

понимаю!.. Мои истории о кирпичах и об ушах вам осточертели… я сокращаюсь!.. Этот поезд из платформ продвигался вперед… без инцидентов… насыпь надо бы отремонтировать… полз кое-как… с грехом пополам… возможно… однако было слишком холодно, чтобы заснуть… единственное неудобство этих платформ!.. Оставалось только глазеть на пейзаж… вот так… и час… и два… все время одно и то же… фермы под соломой, луга… и обильный туман…

Должен сказать, сознаться вам, что моя сорочка прилипла к спине… я убежден… все еще сочится кровь?… И в брюках… тоже мокровато… но холодно или нет, все-таки заснул… доказательством того, что я спал, явилась картина, которую я не предполагал увидеть перед своими глазами, когда снова их раскрыл… наш поезд остановился, и перед нами высилось нечто вроде горы металлического лома… среди поля, высотой, наверное, в сотню метров… а на верхушке горы – перевернутый локомотив… и не маленький, доложу вам, на двенадцати колесах!.. Вверх торчали все двенадцать колес!.. Я их считаю и пересчитываю… должно быть, был взрыв и, наверное, извержение вулкана, который вознес его на самую вершину, словно порывом ветра!..

Не очень уверенный в собственной голове, в собственных впечатлениях, поскольку все мне казалось смешным и комичным, я спрашиваю у Лили… у Фелипе… да! Все точно!.. Они тоже видят… этот локомотив пузом кверху!.. Да! Это могло бы случиться и с нами, вполне очевидно… и не раз, сотни раз!.. С нами, при нашем способе перемещаться зигзагами по Германии… и все-таки этот локомотив там, на огромной куче, так высоко?… Да еще опрокинутый? Как святой Апостол Фома Неверующий: «Я верю только в то, что я вижу»!.. «Смотри, Фома! Прикоснись к нему!..» Поскольку поезд, все эти платформы остановились, можно было рискнуть и пойти убедиться… имею в виду этот феномен, железную гору и локомотив на ее гребне… я предлагаю Лили и Фелипе… для этого требуется не слишком много смелости, есть и другие, спустившиеся, вроде нас, с платформ, чтобы пойти поглазеть и лично убедиться… разноязычные семьи… тоже в лохмотьях, но все-таки более прикрытые, чем мы… ветошь, но более плотная… мы – рикошет взрыва, который пережили… который, можно сказать, выворотил почти все… но есть все же какая-то тайна в этом локомотиве, заброшенном на железную гору… как это могло произойти?… Извержение среди полей? Бомбы было бы недостаточно, чтобы перевернуть и забросить на такую высоту подобное чудище!.. На высоту прибрежных отвесных скал, так сказать… все они живейшим образом обсуждали это… должен заметить, вполголоса… скорее шепотом… обрывки слов… на испорченном немецком… должно быть, они прибыли из диковинных краев… согласия между нами не было… выдвигались предположения: склад боеприпасов… а другое, более правдоподобное, что это результат применения секретного оружия… бумерангом… выпущенного из Пенемюнде… неподалеку отсюда находится Пенемюнде… объяснение более подходящее… в принципе, это предназначалось для Лондона… должен признаться, я не видел причины, почему бы снова не повторить запуск… и не отправить всех нас на гребень горы… пока что нас разглядывают… у нас такой оборванный вид, хуже некуда… они, наверное, посчитали, что мы выглядим вовсе неприлично… так не должно быть!.. И вот они соображают: ведь на платформах брезент!.. И – хоп! Они карабкаются, возвращаются! Режут, кроят!.. Там, внутри! Для нас!.. Смельчаки!.. Большие полосы зеленого полотна… коричневого… чтобы мы смогли облачиться… что-то вроде пеплума… и вдобавок – веревки вместо пояса… чего только не было на этих платформах!.. Между прожекторами и рулонами кабеля множество спавших людей… и малышей… итак, мы кроим себе пеплумы из обрезков чехлов… вот мы уже выглядим вполне прилично!.. Но ткань изрядно промокшая… на дворе осень… и тепло вернется не завтра!.. Я вам сказал, что это все? люди вокруг шепчутся… на смеси южнонемецкого и других каких-то наречий… позже… позже я их спрошу… теперь же у меня навязчивая идея – локомотив в воздухе, наверху… он вызывает у меня смех… я их спрашиваю об этом… одного… другую… они также расспрашивают друг друга… они спустились с платформ именно для того, чтобы узнать – как же так?… Меня начинает бить лихорадка нетерпения… и потом, вы же знаете, у меня все время болит ухо… и я, который совсем не пью, испытываю состояние опьянения… качаюсь даже со своими тростями… скорее, с палками… о, я не единственный! Симптом из самых обычных… и теперь, двадцать лет спустя, у меня иногда бывает то чувство опьянения… но теперь я в солидном возрасте, ветер свистит в парусах… мужчина должен пошатываться перед кончиной, пьяный от жизни, это так забавно, все это!.. Я вас развлекаю… но там внезапно я ощутил, что не понимаю этих людей…

– Нет ли среди вас французов?… Keine Franzosen?

Я говорю громко, черт подери!.. Хватит шептаться!..

– Ja!.. Ja!.. Eine Dame!

Все же кто-то осмелился ответить! Где может быть эта дама?

Они пошли за ней… она тоже на платформе? Под брезентом?… Отсутствуют довольно долго… а, вот и она!.. Но дама вовсе не в лохмотьях… одета почти кокетливо, я бы сказал… как ей это удается? Мы выглядим убого, как четверо клошаров… в этакой головоломной хламиде из кусков брезента… ужасно!.. Но откуда явилась эта барышня?… Лучше спросим ее саму…

– Имею честь, мадемуазель!

Я почему-то уверен, что она мадемуазель…

– Позвольте представить вам мою жену и нашего друга… Фелипе!.. Себя самого, мое почтение… Луи Детуш… доктор медицины…

– Как приятно, доктор!.. Мадам, я хочу вас поцеловать!.. Разрешите мне, мадам!..

– Конечно!.. Конечно!..

Имя этой барышни… Одиль Помаре… она выглядит гораздо лучше нас, имею в виду женское облачение, платье, жакет, маленькая меховая шапочка, ожерелье, но внешний вид ее намного хуже… очень истощена, я бы сказал… слабый румянец на скулах… худая, лихорадочно возбужденная… изнуренная… я не делаю выводов, но вид у нее тяжелобольной женщины… не нужно и спрашивать, она кашляет, без сомнения, для меня, хочет продемонстрировать мне свой носовой платок…

– Да… да… и часто?

– Уже с месяц, часто… но еще во Франции…

Откуда же она родом, задаю немедленный вопрос… из Бреслау!.. Да ну!.. Наш Фаустус, берлинский специалист по редким растениям, что живет этажом выше, тоже из Бреслау!.. Heil! Heil! Адвокат Преториус жил в Бреслау! Она его немного знала… но, может быть, это другой? Кардинал Ретц заявлял, что мы совершаем столько же глупостей из неверия, сколько из веры… эх, у него была крепкая вера! Могучая!.. Но когда вы всего-навсего маленькое ничтожество, что вам за дело до веры! К черту!.. Архиневерие! Да! Словом, я слушаю… что же делала в Бреслау эта харкающая кровью мадемуазель? Преподавательница в университете!.. О! О!.. И в каком звании?… Доктор, специалист по немецкому языку!.. И выпускница Сорбонны!.. Какие же все это пустяки, мелькает у меня в голове. А вон тот локомотив наверху, она его видит?… Пусть ответит! Черт побери!.. Немедленно!

Ах, я не шучу!

Да, она заметила!.. Не находит ли она это странным?… Нет!.. А я нахожу абсурдной эту малышку!.. Преподавательница из Бреслау? Бредни!.. Россказни!.. Меня душит неудержимый смех!.. Я имею право!.. Все глядят на меня… ну и что же?…

– Это кирпич!.. Кирпич!

Пусть знают!.. Да! Да!.. Фелипе подтверждает… надо же, чтобы они хоть немного понимали, что я нахожусь в состоянии истерии… кирпич! А они были там, болваны? Где они были?… Но, прежде всего, откуда они явились? Из Бреслау или из прочих мест!.. Они, по крайней мере, в лохмотьях!.. Но эта туберкулезная Одиль?… Слегка помятая, я имею в виду ее платье и сиреневый шарф?… Ее семья в Оранже… она училась в Эксе… возможно!.. Диссертацию защищала в Париже… не слишком уверен… но несомненно, что эта Одиль серьезно больна… я попусту муссирую эти туманные идеи о висящем в воздухе локомотиве… перевернутом вверх дном… эта Одиль Помаре, доктор наук она или нет, прохаживается передо мной…

– Мадемуазель, если позволите, я измеряю вам температуру!

– Где, доктор?

– Под мышкой, мадемуазель! Лили, термометр!..

Лили устояла и против толпы преследователей и под лавиной кирпичей, я видел, и мне было очень страшно, как она, почти раздетая, так сказать, спасала мой мешочек… не пустяк!.. Мой последний запас… ампулы, бинты, шприц… камфарное масло, морфий… да еще маленький флакончик цианида… и