хуже того… вы мне скажете: это вас не касается… итак, мы следуем за жандармом, мы и наши детки… они проснулись… для них это продолжение экскурсии… они пускают слюни, как всегда, больше не разговаривают, но веселы, спотыкаются, падают, поднимаются… проказничают и смеются… для абсолютных кретинов они – само совершенство… жандарм выводит нас из этого гигантского погреба… и тут мы видим, что настал день… отлично!.. Это платформа!.. И не одна, две!.. И множество стрелок, есть на что посмотреть… мы ослеплены… должно быть, около пяти… шести часов утра… забыть об усталости, надо хорошо выглядеть и, черт побери, быть готовым ко всему!.. Жандарм уводит наших спутников, пятерых военных… нам с Лили и детьми он вопит, чтобы мы ждали, пока он вернется… мы можем полежать на мешках… повсюду груды пустых мешков… да, возможно, но только подумать!.. Запросто сесть в галошу в последний момент!.. Что следует сказать, что отвечать им?… Что они с нами сделают?… И чего они хотят?… Откуда мы вывалились, мы и малыши? Сплошные вопросы… куда мы идем? Кто нас встретит? Боши?… Датчане?… Мы никого не видим вокруг, они, должно быть, в сторожевых будках… это же граница, можно не сомневаться, везде это написано… Грензе… и Фленсбург… на маленьких табличках… и на больших вывесках… и датский флаг, скорее штандарт, красный с белым крестом… они нас отфутболят или засадят в тюрьму… просто необходимо собраться и хорошенько подумать…
– Лили, моя девочка, мы должны пройти это испытание любой ценой!
Она согласна… я вижу, что мы не одни на платформе… много людей… которые, наверное, ждут поезда… или поездов, я не знаю… наверняка, как много народа на этих самых платформах и сейчас, тридцать лет спустя, но только это не те же самые люди… иностранцы, туристы, которых забавляет окружающее… я же излечился от страсти к путешествиям раз и навсегда, Лили, думаю, тоже… а эта граница во Фленсбурге была только началом… я же вам говорю… все легко задним числом, но в тех условиях малейшая оплошность, даже с этим грубым жандармом, уж я-то знаю людей подобного сорта, и ваше дело проиграно, и катитесь вы все к чертовой матери!.. Вы заметили, мы постоянно сохраняем присутствие духа, не зная отдыха, ни на секунду не расслабляясь на протяжении месяцев… вы скажете мне: я делал бы то же самое!.. Возможно… я не судья вам! Я здесь для того, чтобы рассказывать…
Мне в голову приходит мысль… инстинкт!.. Моя нарукавная повязка!.. Я забыл о ней! Я подпрыгиваю!.. В кармане! Роюсь… нашел!.. Засаленная, грязная, но подлинная… «Гражданская оборона»… красный крест, печати, все на месте… я надеваю ее на руку и говорю Лили:
– Слушай!.. У нас больше нет документов, нет паспортов, ничего нет!.. Только повязка!
– Отлично, Луи!
– Слушай дальше!
Не было о чем говорить, было на что посмотреть… внезапно! Перемещение огромной массы людей… я говорил вам, что во Фленсбурге минимум двадцать железнодорожных путей… неожиданно все платформы заполнились народом… задаю себе вопрос, куда эти люди едут… опустившиеся, обтрепанные, со своими мешками… я не очень четко различаю, куда они все устремились… я вытягиваюсь во весь рост, всматриваюсь… ага, понимаю! Добрая сотня людей нацелилась на один вагон, я говорю «сотня», но. может быть, тысяча… женщины, мужчины, дети… военные, гражданские… они хотят взять вагон приступом, но двери заперты, невозможно… и не только этот вагон… четыре… пять… весь поезд… о, я понял, что это такое, я уловил! Это поезд Красного Креста… множество маленьких эмблем… Красный Крест, а еще эти таблички!.. Я мог бы догадаться сразу, если бы не отупел… и еще: он весь разноцветный, все вагоны… небесно-голубое с желтым… весь поезд из конца в конец… небесно-голубое с желтым… делаю усилие, чтобы понять: это поезд шведского Красного Креста, он направляется в Швецию через Фленсбург… ясное дело, что так много желающих!.. Настолько, что они намереваются взять его приступом… черт побери! Но, кажется, он битком набит… женщины, сотни женщин видны в окнах, и их дети, и медсестры… поезд переполнен детьми… я ведь тоже имею отношение к Красному Кресту! Свидетельство – моя повязка!.. И у меня целая куча детей! И я в отчаянии!.. Этот чертов поезд приближается к тому месту, где мы стоим… он пересечет границу, никаких таможенных проблем! Это тоже заставляет окружающих волноваться, вместе с их отпрысками… как они цепляются!.. Я же сказал вам – сотни… тысячи!.. Ничего не преувеличиваю… гражданские и пехота… даже французские солдаты, наверняка из лагерей или с заводов… они тоже жаждут попасть в Швецию… я окликнул одного, который взобрался на гармошку между вагонами, спросил его, что они делают?… Репатриируют шведских детей и их матерей, которые были угнаны в Германию… шведский Красный Крест! Эврика! Только бы он остановился!.. Наши дети тоже шведы, все!.. Я набираюсь смелости!.. Я утверждаю!.. Это решает все!.. Они не станут спорить со мной! Вот это идея!.. Я могу находиться в расслабленном состоянии, быть архимедлительным, но мысли у меня никогда не запаздывают!.. Я никогда не сдаюсь, я сразу ухватываю суть! Лили меня понимает… быстро… надо! Прежде всего найти распорядителя! Лучше, если это офицер!.. Я ему объясню! Наверняка, там есть кто-то, кто командует! Проклятый Красный Крест!.. У нас много шведских детей, необходимо, чтобы он их принял!.. Их необходимо спасти! У нас ничего для них нет!.. Красный Крест прибыл в самый раз!.. Мы едем из Берлина… эти дети, такие кривоногие и сопливые, потеряли своих родителей… во время ужасных бомбежек… а они шведы, все!.. Гарантирую!.. Они не умеют говорить, они ничего не понимают, они умеют только пускать слюни… это все… еле ходят… объясню, что у меня были все документы, но мы их потеряли в Ганновере, еще под одной бомбежкой, с фосфором… а потом при переезде через канал… никто не станет с нами спорить… контуженные шведские дети, потерявшие отцов и матерей… я скажу, что у нас нет ни хлеба, ни молока, ни документов… Лили согласна, но с кем разговаривать?… Я вижу, этот шведский поезд не останавливается… идет очень медленно, но идет… проходит… там полно людей… вагоны облеплены… висят гроздьями на подножках, на буферах… я в отчаянии, что это провал… ну вот, в итоге, я оказался полным кретином… Лили так не думает… я не успеваю выдохнуть «уф-ф!»… как она уже под поездом… да! Она бросилась под поезд!.. И с каким громким воплем!.. И это она, которая никогда не кричит… Ее раздавило?… Вовсе нет! Она, которая всегда старается быть незаметной! Я ползу на коленях, карабкаюсь… протискиваюсь сквозь скопление народа, лезу… кричу: «Лили! Лили!» Естественно, она не слышит, все громко орут! О, я держу свои чувства в узде! Поздно, но так случилось, так надо! Надо!.. «Лили! Лили!»… Этот шведский поезд остановился… он пыхтит… громко: «Пшум! Пшум!..» Они должны были сорвать стоп-кран… Лили уже, может быть… я узнаю! Узнаю!.. «Лили! Лили!..» Она вроде бы кричит, из-под вагона… карабкаясь, я ее замечаю… она переползает через рельсы… нет! Она под вагоном, между рельсами, на камнях… «сюда! Сюда! Сюда!..» Это она!.. «Лили! Лили!..» Она снова кричит… но это не крик отчаяния… сейчас я узнаю… я вслушиваюсь в ее крики… она жалуется, зовет меня, я не очень уверен… надо, проползти под этим вагоном… сперва на рельсы!.. Я ее вижу! Она наискосок от колеса… по-моему, не ранена… конечно, она очень гибкая… все же это трудный фокус – проползти между колесами на ходу… он шел очень медленно, этот поезд, я согласен, но все-таки, только представьте себе… эта толпа, эти крикуны пытаются увидеть, что же там происходит, под вагоном, и не раздавлена ли женщина… по крайней мере, своими криками они остановили поезд!.. и –
Поскольку я обращаюсь к нему вот так, по-французски а потом по-английски, это вынуждает его бросить взгляд на меня… он тоже отвечает мне на двух языках… он полагает что это такой стиль, что так принято… другие крикуны, слыша английскую и французскую речь, умолкают, пытаются нас понять…
