только кашу… миски, миски, миски… я думаю, так условлено, договорено, чтобы они не замечали нас… ладно! Главное – чтобы нас не поперли!.. Это было не слишком вероятно, когда поезд в пути… однако… однако… никогда ничего не знаешь наверняка, я предупредил Лили, что сейчас не самый подходящий момент для сна… мы, конечно, могли бы подремать прямо здесь, на наших стульях, мы имеем право, после недель бессонницы… в общем, начиная с Бютта, даже, я сказал бы, с 39-го… сирены выли не только на крышах, они выли у нас в головах, внешне это было незаметно, но этот вой держит вас в состоянии непрерывного бодрствования… здесь, конечно, перед нами была другая проблема – не спать, когда так хочется… впрочем, не правда ли, это тот момент, когда надо оставаться настороже, не доверять тому, что произошло… поезд шел, и даже довольно быстро, я старался не глядеть в окно, сидеть там, где нас посадили, в углу, в глубине вагона. Лили тоже, Бебер в сумке… он нажрался как свинья… кухарка подала нам знак, мы можем есть все, что нам хочется… и сколько же там было всего! Я уже говорил… и не какая- нибудь стряпня на скорую руку, все самое свежее… великолепное… Гаргантюа непременно бы налопался… а мы?… Я спрашиваю у Лили… она не голодна, совсем, я тоже… ехать… ехать… это все, чего мне бы хотелось, и чтобы нас не вышвырнули из вагона… постоянно приходили одна… две сиделки наполняли тарелки, подносы, миски… конечно, они видели нас, хоть мы и сидели в тени неподвижно, но они не смотрели на нас, отводили глаза, вот и все… сверяюсь с компасом, мы все время движемся на север… трудно уследить! Мне знакома эта линия… полагаю, что часа через два будет Копенгаген… а потом мыс Эст! Определенно!.. Не хочу ошибиться!.. И неизменно этот «Красный Крест», наш спаситель, возвращается, чтобы взглянуть на нас… несомненно, у него доброе сердце, он мог бы нам отказать, нам и нашим сопливцам… несомненно, он понял… к счастью, по натуре я исключительно осторожен, я прошел школу абсолютной скромности, этого не скажешь по моим книгам, и тем не менее, мне хочется стать совсем неприметным… я вижу человека, допустим, единственный раз, назначаю ему свидание через тридцать лет, нахожу его фатально изменившимся, совсем иным, одутловатым, подгнившим, мне очень трудно с ним беседовать… но моя скромность не знает границ…
Я отвлекаюсь!.. Итак, мы затаились в нашем углу… не правда ли?… На двух стульях… вагон-ресторан катится… катится… ах, вот наш «Красный Крест»! Он идет к нам… подает мне знак не подниматься… проходит между столами… спрашивает нас:
– Вы ничего не ели?
– Потом!.. Потом!..
Единственное, что мне хотелось бы узнать поточнее, так это куда наш поезд идет?… Словом, где мы должны выходить?
– Да где захотите!..
Я хорошо знаю, где я захочу выйти, в Копенгагене!..
– Конечно! Конечно!
В Швецию?… Невозможно! Я колебался… но Копенгаген, это так хорошо! Очень хорошо!.. До Копенгагена еще два-три часа… о, великолепно! Я абсолютно согласен!.. У меня друзья в Копенгагене… они нас ожидают!.. У меня даже есть адреса… я их показываю ему…
Однако он, и я мог это понять, не высказывает абсолютно никаких эмоций! Я бы даже сказал, он невозмутим… говорит мне: о! О! О!.. как будто его пугают эти адреса… и этот банк… он торопится нас предупредить:
–
–
Я понимаю, я ухватил суть! Ну, теперь я не оплошаю!.. В общем, еще три часа ехать в этой столовке… ведем себя разумно… никакого желания высовываться… а вот Бебер снова голоден, он мяукает в сумке… кухарка предлагает ему жаренную свинину…
– Лили, не беспокойся… думаю, самое тяжелое позади…
Я вижу, Лили настроена не так радужно… она сомневается, что нас хорошо встретят… даже меня, одетого вполне прилично, и ее в каракулевом пальто… я грешу оптимизмом… идем уже не по компасу, но он меня успокаивает!.. Только что изменили направление, на девяносто градусов!.. Восток!.. Значит, восток!.. До Копенгагена еще, по крайней мере, триста километров… я так думаю… я так думаю… надо пройти два морских рукава… И Малый Бельт… в Малом Бельте – мост… Большой Бельт, железнодорожный паром… словом, этот поезд катится ни шатко ни валко, я вам скажу, как до 39-го… в Малом Бельте я высунусь из окна… я ничем не рискую… надеюсь…
Нельзя сказать, что мы как-то почувствовали Малый Бельт, морской пролив, мост… возможно, и даже несомненно, мы слишком отупели, чтобы замечать что-нибудь… сознаюсь, поезд убаюкивал, укачивал, больше не было «американских горок»… если что-нибудь было не так, или бомбы, какая-нибудь опасность, конечно, нам бы об этом сказали… но ничего такого не было, поезд шел как по маслу, сплошное очарование… я не шевелюсь, Лили тоже, кажется заснули… о, это даже не полусон, это отдых, я бы сказал, в вертикальном положении, желанный… у вас вырабатывается привычка впадать в полудремотное состоянию, очень специфическое, тревожное, вы уходите в другой мир, где ваше воображение вибрирует и где вы способны на многое! Зубовный скрежет… а-а, наплевать на все! Человек! Квинтэссенция вида! Все дозволено! Но попробуйте что-то предпринять в этих условиях… катастрофы в семинариях, приютах, бистро, каторжные работы!.. Набраться в стельку! Жизнь замерла!.. В общем, не правда ли, я говорю вам пошлости… мой контракт с Ахиллом[68] иначе составлен! Я вам должен дорассказать, и это главное! Мы катили, к слову заметить, на очень хорошей скорости… через какое-то время я решился выглянуть наружу, я отдернул некое подобие оконной занавески… кухарка позволила… на Большом Бельте я просто вынужден выглянуть… это уже не мост, это железнодорожный паром… поезд въезжает на него, паром плывет к другому берегу, я вам говорил, что мне знакомы эти паромы… этот морской пролив очень спокойный… надо будет поглядеть… никто не приходил к нам, не интересовался, откуда мы и куда направляемся… тем лучше!.. Тем лучше!..
Нам хватает опыта даже с избытком!.. Еще бы! Начиная с Бютта!.. И наконец Дания, мы увидим… как я вам говорил, как я и думал, этот Большой Бельт очень спокойный, датское море светлой голубизны, для туристов… не сильная зыбь, однако уже достаточная, чтобы волны обзавелись красивыми пенными гребешками и чайки с криком носились вокруг… поистине картинка для буклетов, неотразимая прелесть… сказать по правде, эти чайки не только пикируют в волны, они набрасываются на винты, на кильватерные струи и особенно на иллюминаторы кухонь, на остатки пищи, на содержимое мусорных баков… все, что плавает, что выбрасывается в море… пенные гребешки… зыбь… до самого горизонта, огромные облака плывут по небу… все это продлится не менее часа… мне знаком другой берег, куда мы пристанем, Корсор… всему свое время, я вас поведу туда… а теперь самое деликатное, паром причаливает, поезд проходит через стык, легкий толчок… пересекая Бельт, пассажиры надышались свежим воздухом… я вижу сиделок, они – не мы, мы только собираемся высунуться!.. Скорее в наш угол, и в путь!.. До Копенгагена еще сто километров… мы на наших неизменных стульях, в глубине вагона-ресторана… из-за голода, я уже сказал, совершенные сомнамбулы… я вижу, что Лили мигает и щурится… однако нельзя поддаваться… и нельзя,
