о том мне сообщили впоследствии… в момент, когда мы собрались выйти… внимание!.. Я говорю Лили, чтобы она взяла сумку… а я беру свои трости, надо, чтобы все было как надо! Я размышляю… сперва узнаю «новости»… внизу есть… газеты, банк, портье, справочное… говорю вам, как в мирное время… но только одно маленькое обстоятельство… здесь ничего нет для нас, мы совершенно не на своем месте… лишние люди, из числа подозрительных, хуже, чем у бошей, там хотя бы все было понятно… здесь же все – театр, куда мы забрели случайно… где нам не предназначено ни одной роли… где все должно исчезнуть, провалиться: декорации, улицы, отель, мы сами… вы меня понимаете… когда долго не спят, то с большим трудом осознают окружающее… еще очень рано… газеты только датские и немецкие… к датскому языку надо привыкать, они из
– Доктор, вон там… вы его видите?
Странно, в такой ранний час, шведский офицер… в хаки.
– Он только что прибыл из Берлина…
Мужчина лет сорока… выглядит устало, однако элегантен, в красивой форме, чисто выбрит!..
– Граф Бернадотт! Красный Крест!.. – он возвращается из Потсдама после встречи с Гитлером…
Я на это и не рассчитывал… я вообще ничего не спрашивал… что нам остается делать?… Он возвращается в Швецию? Наши малыши тоже там… опередили его!.. Лучше бы подумали о нас! Прямо сейчас!.. Конечно, мы не спали, кажется, с Монмартра, так что мы должны бы к этому привыкнуть… чтобы было не слишком заметно… особенно в критические моменты… ничего тревожного, никто, кажется, еще не проснулся, кроме портье и этого Бернадотта… я говорю вам о холле гостиницы… банк еще закрыт… были ли у них когда-нибудь настоящие «тревоги»?… Да, два раза!.. бомба… они были «оккупированы»… доказательство: «Сопротивление»… я узнал позже, на собственной шкуре, что «викинги» чрезвычайно кровожадны, в тюрьме, я имею в виду, по отношению к заключенным… швейцар перед дверью встрепенулся, ожидает, что я с ним заговорю, но я прохожу молча… незаметно наступает день… видим театр в углу площади… с другой стороны посольство Франции… немцы его не тронули… оно осталось в прежнем виде, запертое и опечатанное!.. Но оно снова будет там после войны… возвращение посольских работников… датчане могут быть очень противными, но они никогда не будут хуже тех, что приедут из Франции, хочу сказать, по отношению к нам… на рассвете, перед отелем я ясно предчувствовал то, что готовилось, все виды развлечений, вам было бы над чем посмеяться… вы поедете, возможно, в Данию как турист… она того стоит… там вас заставят узнать самого себя…
Я показываю Лили на часы: еще нет и семи часов. «Гренландия» закрыта… граф Бернадотт не двинулся с места… он, стоит на тротуаре, но не смотрит на нас… глядит прямо перед собой… глядит в никуда… наверняка, он не ждет трамвая… может быть, авто?… А, вот и трамвай…
– Обменяйте все это! И никогда никому об этом не говорите! Вас немедленно отправят в тюрьму!..
Этим обменом «проклятых денег» меня впоследствии еще будут дурить раз двадцать… обычное мошенничество… он наскоро мне все обменял на датские кроны, этого должно было хватить на трамвай и даже, думаю, на гостиницу… других идей у меня не было, к счастью… он при этом еще спросил, нет ли у меня при себе оружия?… И есть ли у меня счет в банке?… Его обязанность – проявлять любопытство… Но он и так знал предостаточно… не правда ли?
Народу в трамвае немного… несколько пар, очень спокойных… «два Хеллеруп!» «Два» по-датски звучит как
– Лили, я больше не могу… ты тоже, наверное, устала… передышка!
Садимся… не могу сказать, что на траву, переплетение лиан и кустарника… как все это колется!.. Раздирает кожу!.. Не выдержать… снова поднимаемся, идем… о, но ко мне вернулась память! Я знаю!.. Я знаю!.. «Сюда, Лили!.. Сюда!» Теперь я вспомнил… эта песчаная дорожка почти розового цвета… я был здесь перед самой войной, несколько раз!.. Да! Да, именно здесь!.. Вспоминаю… скамья!.. с другой стороны дорожки, и чуть ниже – руины… помню название: Цитадель… вернее, то, что от нее осталось… Цитадель разрушена, снесена до основания… войной? Не знаю какой?… Остались лишь подземелья… решетки, цепи… весь этот железный лом, изъеденный ржавчиной… так сказать, железные кружева… и все это на самом берегу моря, я должен был бы вспомнить… вы слышите, шорох гальки, плеск волн… чайки… вот где можно отдохнуть, ни одного прохожего… я обратил на это внимание еще перед войной… никогда никого нет на этой дорожке, которая содержится в отличном состоянии, посыпается розовым песком… вы хотите мне сказать: по крайней мере, вам там было спокойно!.. О, вовсе нет! Я был очень даже обеспокоен!.. Но недостаточно! Я должен был бы все предусмотреть! Осознать, что дамоклов меч, висящий над нами… может упасть! Теперь я знаю… Дошедший до ручки, что мне остается? Царапать бумагу для Ахилла… Всячески оскорблять Ахилла… но его не проймешь!.. К нему в руки плывет второй миллиард! А я бью баклуши, и на меня можно плевать… он уже целую вечность ничего не делает… Завтра меня не станет, его тоже… но есть другие, они поставят мировой рекорд в стратосфере, на галерах это тоже возможно, все зависит от того, где вы находитесь, на веслах или на командном посту… что касается меня, то за перила моста Курбвуа они хватались только в качестве каторжников… ну что же! Полноте! Вернемся к своим обязанностям!.. Я должен рассказывать… не отклоняться… я говорил вам, что мы отдыхали на скамье перед Цитаделью, в общем, перед руинами… на аллее не было никого… я мог наконец произвести инвентаризацию… месяцами я думал об этом. Лили, очевидно, тоже… вы заметили, что мы не разговаривали с ней об этом, никогда… однако это чрезвычайно важно!.. Нас могли бы обыскать, представьте, особенно в Цорнхофе!.. Мы были подозрительными типами! И вот сейчас, на границе, во Фленсбурге… они могут, конечно, найти… о, это вовсе не взрывчатка!.. Это наши подлинные паспорта, наше свидетельство о браке и четыре ампулы с цианидом… личные вещи, вы же видите… но цианид, я в нем уверен, не подмоченный, как у Лаваля…
