ставки вдумчиво и педантично даже в этом случае. Она заметила, что стопка монет Кольта тоже увеличивалась, но лишь урывками. Он не был безрассудным. Безжалостен — вот правильное слово. Часто он отталкивал кружку, когда у него ничего не оставалось, или откидывался на спинку стула и позволял другим делать ставки, когда у самого было полно денег.
Никакого плана, подумала она, что, по ее мнению, и было определенным планом.
После того как Суини выиграл мелкую сумму, едва не умерев от радости, она встала из-за стола:
— Кто-нибудь хочет пива?
— Оказалось, что хотели все. Алтея направилась в кухню и принялась откупоривать бутылки. Она как раз наливала себе вина, когда в кухню вошел Кольт:
— Подумал, что тебе понадобится помощь.
— Я справлюсь.
— Сомневаюсь, что есть много того, с чем ты не в состоянии справиться. — Черт подери, дерзости ей не занимать, подумал он. — Я просто хотел помочь.
Мария приготовила столько сэндвичей, что их хватило бы, чтобы накормить целый взвод голодных полицейских. Не зная, что еще сделать, Кольт переложил несколько штук с блюда на тарелку. Ему придется сказать это, решил он. Теперь, когда они остались наедине, у него появился шанс, однако он не знал, с чего лучше начать.
— Я хочу кое-что сказать о сегодняшнем дне.
— И?..
От нее повеяло холодом, Алтея открыла холодильник и вытащила миску с неподражаемым гуакамоле Марии.
— Мне очень жаль.
Она едва не выронила миску.
— Извини, что?
— Черт подери, мне жаль. Понятно? — Он терпеть не мог извиняться, это означало, что он совершил действительно серьезную ошибку. — Просто меня добила та пленка. Мне хотелось что-нибудь разбить, ударить кого-нибудь. И в тот момент я не нашел другого выхода, как наорать на тебя.
Он застиг ее врасплох, и потому Алтея оказалась абсолютно безоружна. Она стояла посреди кухни с миской в руках, не зная, что делать дальше.
— Хорошо.
— Я боялся, что увижу Лиз, — продолжил он, понимая, что необходимо рассказать все до конца. — И боялся, что не увижу ее. — В растерянности он схватил одну из откупоренных бутылок и жадно глотнул. — Я не привык так бояться.
Это было меньшее, что он мог сказать и сделать, что могло бы помочь ему так удачно пробить ее защиту и добраться до ее души. Тронутая и потрясенная, она поставила миску на кухонный стол и открыла упаковку чипсов.
— Я понимаю. Со мной случилось то же самое. Этого не должно было произойти, но это так. — Алтея высыпала чипсы в миску, жалея, что нет ничего, чем она еще бы могла себя сейчас занять. — Мне очень жаль, что расследование продвигается так медленно, Кольт.
— Но и не стоит на месте. И я хочу поблагодарить тебя за помощь. — Он поднял руку, а затем опустил ее. — Тея, сегодня днем я хотел сделать кое-что еще, кроме как ударить кого-нибудь. Я хотел обнять тебя. — Он заметил настороженный блеск, вспыхнувший в ее глазах, и понял, что ему стоит укротить свою прыть. — Не навалиться на тебя, Тея. Обнять тебя. Это большая разница.
— Да, это так. — Она глубоко вздохнула, успокаиваясь.
В его глазах она увидела потребность. Не желание, а потребность. Потребность в общении, в утешении, в сострадании. И она это хорошо понимала.
— Думаю, я тебя понимаю.
— Я по-прежнему хочу. — Ему дорогого стоило сделать первый шаг, такой шаг. Но он шагнул ей навстречу и раскрыл объятия.
И ей было нелегко ответить на его предложение и обнять его в ответ.
И когда они оказались совсем близко, когда ее щека касалась его плеча, а его — прижималась к ее волосам, они оба вздохнули. Напряжение схлынуло, как вода через щель в разрушенной плотине.
Кольт не понимал этого, но ощущал, что все идет правильно. В отличие от того, первого раза, когда обнимал ее, он не ощутил страсти, никакого огня в крови. Вместо этого он ощутил тепло, уютное и стойкое.
Он мог бы так, как сейчас, обнимать ее часами, стоять прижавшись к ней, не выпуская из рук.
Алтея редко когда позволяла себе абсолютно расслабиться, только не с мужчиной, и точно уж не с мужчиной, который ей нравился. Но это оказалось так легко, так естественно. Мерное биение его сердца убаюкивало ее. Она едва не уткнулась в него носом. Ей ужасно хотелось потереться щекой о его плечо, закрыть глаза и
замурлыкать. Когда она почувствовала, что он нюхает ее волосы, она расхохоталась.
— Ребенок прав, — пробормотал он. — Это здорово.
— Это будет стоить тебе пять центов, Белладонна.
— Запиши на мой счет, — откликнулся он, когда она подняла голову и улыбнулась ему.
Возможно, это поразило его лишь оттого, что раньше она никогда так не смотрела на него? Он не мог сказать с полной уверенностью. Он знал только, что Алтея невероятно прекрасна, ее распущенные волосы переплетались между его пальцами, сияя подобно пламени в ярком свете кухонной лампы. Ее глаза улыбались, глубокие, желто-коричневые, ласковые. И ее губы — ненакрашенные, изогнутые в улыбке, слегка приоткрытые. Она была просто неотразима.
Он наклонил голову, ожидая, что она замрет или отшатнется. Но она оставалась спокойна. И хотя веселые искорки в ее глазах сменились пониманием, теплота осталась. Й вот он слегка коснулся губами ее губ, нежно экспериментируя с чувствами. Они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, так, словно каждый ждал, когда другой или отшатнется, или резко бросится вперед.
Когда Алтея осталась податливой в его объятиях, Кольт изменил тактику, слегка прикусив ее губу. Он почувствовал, как она задрожала, а ее глаза потемнели, затуманившись. Но она продолжала смотреть в его глаза.
Она хотела видеть его. Ей было это просто необходимо. Она боялась, что стоит закрыть глаза — и можно упасть в пропасть, разверзшуюся перед ней. Ей необходимо было видеть, кем он был, попытаться понять, что такого в этом мужчине, который сумел разрушить всю ее устоявшуюся систему поведения.
Ни один мужчина не оказался способен на это прежде. И она гордилась тем, что умела контролировать свои чувства и самодовольно усмехалась, наблюдая за мужчинами и женщинами, попадающими под влияние друг друга. Влюбившись, они испытывали все страдания, которые преподносило им чувство. Алтея никогда не верила, что существуют радости, которые стоят этих страданий.
Но когда его поцелуй стал глубже, убедительней, когда не только ее губы, но и разум, и сердце, и тело слились воедино в одном порыве, она подумала, что многое потеряла, никогда не позволяя себе отдаться на милость этой неистовой чувственной силы.
— Алтея… — Он прошептал ее имя, одновременно меняя манеру поцелуя. — Пойдем со мной…
Она поняла, о чем он просил. Он хотел, чтобы она отпустила себя, упала с ним туда, куда увлекало их это мгновение. Поддаться ему, как и он ей.
Рискнуть, не будучи уверенной в шансах на успех.
Он первым закрыл глаза. Нежное, усыпляющее тепло незаметно переросло в оцепенение, которое стало сплошным удовольствием. Ее веки затрепетали, и она со вздохом закрыла глаза.
— Эй! Как там насчет пива… упс! — Бойд вздрогнул, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку. Он сунул руки в карманы, сдерживаясь, чтобы не начать насвистывать мелодию, когда его старый друг и бывшая напарница отпрыгнули друг от друга, как два вора, застигнутые на месте преступления. — Простите, ребята.
Он подошел к столу и забрал бутылки с пивом. Ему пришло в голову, что за все те годы, что знал Алтею, он никогда не видел у нее такого ошеломленного лица.
— Должно быть, в этой кухне что-то есть, — добавил он, устремляясь к двери. — Сам не знаю,
