домового ловили, который на чердаке громыхал?
– А это оказалась сова, – подхватил я, – конечно, помню! И как Вадим физиономией в свежую шкуру влетел, а мы решили…
– …что домовой ему лицо разодрал! – добавила Танька. – И полезли наверх с ножами, а Санек говорит про шкуру: «Тут у люка кто-то стоит!»
– Еле отговорили его стрелять, – задумчиво заключил я.
Мы еще немного повспоминали своих друзей. Потом Танюшка вздохнула:
– Я вот думаю про скелет. Странно все-таки. Средневековый мальчишка – а в часах. И вообще – дичь какая-то. Стрелой его убили… Надо бы нам поосторожнее быть, Олег. Присмотреться, когда придем на место. Что бы там ни было.
– Логично, – согласился я. – Танюшка, ты попробуй уснуть, а то завтра мы же идти не сможем. Давай поближе, – и я фактически перетащил на нее куртку, оставшись в футболке. В первые несколько секунд дождь показался страшно холодным, но потом я привык, даже перестал дрожать. Танюшка вроде бы согрелась – по крайней мере совсем затихла. Я думал даже, что уснула, но она вздохнула и призналась:
– Настроение отвратительное. Не хочется пищать, а все равно…
– Ну попищи, – согласился я. – Я потерплю.
– Ладно, не буду, – тут же поправилась она. – А сколько времени?
У нее часов не было. И я ответил спокойно:
– Скоро утро.
Та еще была ночка. Утро наступило отнюдь не «скоро» – оно еле-еле приползло, почти не различимое в тучах, укутавших горизонт и небо над головами. Дождь почти прекратился, но все равно сеялся почти по-осеннему из облаков, лениво переползавших по небу, – там был ветер. Хорошо еще, не похолодало – скорей даже наоборот, воцарилась влажная духота.
Если ночью вы промокли и не выспались, то утром голод покажется вам втрое сильнее, чем должен быть. Поставленные мной с вечера два силка оказались пусты, но это меня даже не особо расстроило.
Пока лазили по кустам – вымокли еще больше. У Танюшки круги залегли под глазами, а само выражение глаз было усталым и отстраненным, как у человека, испытывающего боль. Она молча вернула мне куртку, и мы двинулись вдоль реки – через мокрый папоротник, под соскальзывающими с деревьев струйками.
Я вспомнил, как читал про экспедицию Роберта Скотта. Как они упорно стремились к полюсу, преодолевали трудности, страдали… И как меня поразила мысль, что стремились-то они, в общем-то,
А они шли, как будто их ждал там роскошный отель. И сейчас я подумал – а не похожи ли мы на тех англичан? Может быть, и мы идем в никуда? Кто-то невесть когда написал по-английски очень приблизительные координаты… Координаты невесть чего.
Танька пробиралась впереди. (Если кто не знает – и дикие звери, и люди предпочитают нападать с боков или сзади. Так что самое опасное место при переходе – не впереди, как думают многие.) Мы молчали и временами сдержанно зевали и вздрагивали. Я думал еще и о том, что на дневку надо разводить костер, а как – неизвестно. Мокрые дрова… Хорошо еще – есть зажигалка. Но и ей мокрое не очень-то разожжешь без растопки…
– Все-таки мы не лесовики, – сказала Танюшка, и я понял: она думает о том же.
– Ничего, – обнадеживающе кивнул я, – доберемся.
Было бы еще куда… Но этого я не сказал.
Мы еще почти три часа шагали в полном молчании. Дождь снова пошел, и какой-то осенний, в смысле, уныло-безнадежный, хорошо еще не холодный. Но сырость нами уже не ощущалась.
– Олег, – вдруг сказала Танюшка, – мы куда-то не туда идем.
Она остановилась, не оглядываясь на меня.
– Да ну, – сердито сказал я, – речка вот она… Пошли, Тань, пошли.
– Да погоди ты… Калаис же не точно на запад течет, а еще и на север чуть. А мы идем точно на запад. Ну проверь, проверь!
Я вздохнул и воспользовался надежным способом – навел на светлое пятно в тучах (солнце) часовую стрелку «ракеты» и мысленно очертил угол между ней и цифрой «2», а потом разделил этот угол пополам. Двенадцати еще не было, и юг находился справа – там, куда указывала биссектриса.
Танюшка была права. Мы шли точно на запад.
– Да, это не Калаис… – пробормотал я.
– Это его приток, я забыла, как он называется, – уверенно сообщила Танюшка. – Может, это и к лучшему, но он короче, чем Калаис.
– Ничего страшного, – бодро заметил я. – Уж на запад-то мы курс и без реки сумеем удержать… Пошли, Тань.
– Что ты все «пошликаешь»?! – внезапно рассердилась она. – Я промокла! Я есть хочу! Я устала, в конце концов!
– Тань, я тоже, – терпеливо сказал я. – Выберемся на открытое место и попробуем разжечь костер.
– Да, костер он разжечь решил! Из чего, как?! Мокрое все! И… – Она осеклась и закусила губу. Опустила глаза: – Извини.
– Ничего, – по-прежнему спокойно ответил я. И больше ничего не стал говорить.
Мы опять зашагали вперед. Я видел перед собой спину Таньки, обтянутую мокрой ковбойкой, потемневшие от воды волосы, слипшиеся прядями, – по ним за ворот текла вода, и мне стало жалко девчонку – до спазмов в горле.
Костер разжечь и правда не удалось, как я ни старался. Зато на севере небо вдруг просветлело – голубая полоса подрезала тучи и начала стремительно расширяться, надвигаясь на нас. В этом было что-то тревожное, но мы радовались, глядя, как солнечный свет буквально течет к нам по земле, вспрыгивая на холмы и скатываясь в лощины и овраги.
Мы остановились на речном берегу и с удовольствием следили за этим.
– Все-таки хорошо, когда лето, – сказала Танюшка, и я подтвердил это энергичными кивками. Через минуту мы уже купались в солнце, хлынувшем с небес. – Давай просушимся хоть…
От мокрой земли в самом деле тут же начал подниматься пар, солнце играло в гирляндах капель, и только на юге быстро сокращался остаток облачного неба, унося дождь еще куда-то.
– Давай, – согласился я и в замешательстве взялся за язычок замка. Снял куртку, выжал ее как следует. Мы с Танюшкой, не сговариваясь, отвернулись друг от друга; я поочередно выжал брюки, футболку, даже носки и разместил все вещи на ветках, которые предварительно отряхнул от воды. Из туфель подальше вытянул языки и пошире расшнуровал.
Танюшка за моей спиной сопела – жалобно, сердито и упрямо. Не поворачиваясь, я спросил:
– Джинсы не выкручиваются, что ли?
– Угу, – ответила она. – Помоги… Да повернись, что ты…
А я что? Я ничего, как говорил попугай Кеша… Она же оставалась в черно-красном купальнике, как я ее сто раз видел. В руках держала джинсы. Она была вообще-то сильной, но выкрутить грубую ткань с лейблом «Lee», пошитую в Ярославле, конечно же, ей было не под силу.
– Не разорви, – предупредила она. Ну, это было зря… Такой пошив рвать надо грузовиком… Танюшка
