Утром, еще до того, как мы проснулись, неожиданно прошел весенний дождь – бурный, шумный и короткий. Я слышал сквозь сон, как он лупит по камням и листве, шумит по скальному карнизу над входом. Потом кто-то спросил по-французски (а я понял сквозь сон): «Кончился?» – и чье-то утвердительное бормотание.
Вставать я не спешил – наслаждался балдежным состоянием, этими разговорами, дыханием Танюшки рядом. Кстати, подумал я, а у нас уже все спят рядом со своими девчонками… а Бэн с Саней?
Утренний покой накрылся никелированным тазиком. Я сел, тем же движением подогнув ноги.
Да, Бэн спал возле Сани. Само по себе это не выглядело чем-то странным (вон и Олег Фирсов с Бассом валяются рядом, перепутавшись ногами и руками). Если не знать, что к чему.
Я мысленно даже не сплюнул – смачно харкнул. И потянулся за туфлями.
Сколько раз я это видел – в кино, когда солдат уходит на фронт, прощается с девушкой, и это прощание длится, длится, и ни он, ни она не могут найти в себе силы его оборвать.
Меня всегда раздражали эти куски фильмов, потому что, по моему мнению, они мешали воспринимать течение событий. А оказывается, что я просто-напросто был дурак и не лечился, потому что уже десять минут стоял, держа ладони Танюшки в своих, сжав их перед грудью.
– Я пошел, – вздохнул я и, отпихнув локтем рукоять палаша, последний раз сжал ладони Танюшки и зашагал по тропинке вниз.
Я уходил не последним. Меня широкими шагами нагонял Север, придерживая на бедре шпагу, а еще несколько человек из всех трех отрядов по-прежнему стояли возле пещеры с девчонками.
– С Кристинкой попрощался, – печально сказал он, подлаживаясь под мой шаг. – Плохо мне как-то, Олег.
– Угу, – буркнул я. Север вздохнул. Его тонкое (аристократическое) лицо стало задумчивым, он вдруг пропел негромко:
– Не замечал за тобой страсти к русским народным песням, – удивился я.
– Я за собой ее тоже не замечал… Однако вот. Что-то другое не поется, – пожал он плечами под своей кожанкой.
– Угу… – повторил я. – Как там у тебя? – Я помедлил и напел, как всегда, фальшивя:
Оглянувшись, я увидел, что Танюшка стоит с поднятой рукой на верху тропы.
Прямо в пронзительно-голубом небе.
До вечернего привала оставалось не так уж много, и мы с Сергеем пристально посматривали по сторонам, выглядывая место для бивака среди всей этой сумасшедшей зелени. Под вечер в головной дозор я напросился сам – все устали, а у князя есть интересное право: в таких случаях брать самое трудное на себя. Сергей пошел со мной, потому что знал эти места по зимнему рейду. А еще потому, что он был мой друг.
– Вон там хорошее местечко. – Сергей указал палашом. Я вгляделся – примерно в километре от нас (по прямой, впереди начиналась лощина) две поднимающиеся над зеленью желто-серые скалы сходились буквой Л.
– Да, неплохо, – согласился я. – Ну что, подождем наших?
– Что-то… – Сергей подергал ноздрями. – Слушай, дымом пахнет.
Я принюхался и кивнул. Действительно, слегка пахло сухим дымом, от хороших дров. Мы быстро обежали глазами окружающее, но самого костра или дыма видно не было. И тем не менее Сергей уверенно сказал:
– Они там, – и указал на скалы.
Я молча согласился с ним. Те, у кого хватило ума развести бездымный костер, наверняка выбрали и самое удобное место для ночлега – то, которое бросилось в глаза нам.
– Урса? – предположил Сергей. Я пожал плечами и предложил:
– Посмотрим?
– Пошли, – коротко кивнул Сергей.
Мы убрали палаши и, на ходу доставая даги, тихо начали спускаться в лощину…
…По дну, в зарослях, тек тихий и чистый ручей. Сергей присел на колено, с усмешкой показал мне следы, оставленные на берегу, плоские следы сапог без каблука, шитых без различия ноги. Следы еще не полностью заполнила вода.
– Мальчишка, – тихо сказал он. – Совсем недавно спускался… Это не урса.
– Странно-о… – протянул я, – очень тихо. Такое впечатление, что они засаду устроили; тогда зачем костер? Пошли все-таки глянем.
Противоположный берег оказался круче того, по которому мы спустились, поэтому мы карабкались долго – лезть-то надо было тихо. Потом нам попался резко выступающий каменный карниз. Я пошел в обход справа, Сергей – слева.
Подтянувшись за ветку оливы, склонившейся над выступом, я выбрался на камень. И буквально нос к носу столкнулся с человеком.
Сергей был прав – это оказался мальчишка. Чем-то похожий на Вадима (только черноволосый) – такой же круглолицый, не очень высокий, но широкоплечий. Одетый в кожаные штаны и низкие сапоги с ремнями, он, очевидно, стоял и прислушивался – не видя, но слыша меня, – когда я выскочил перед ним, он отскочил и выхватил из-за голенища длинный, плавно изогнутый нож, выставив перед собой безоружную левую руку с растопыренными и согнутыми пальцами. Я вытолкнул в руку дагу, которую сжимал в зубах. Несколько секунд мы молчали, глядя друг на друга и не двигаясь. С другой стороны на каменный карниз выбрался Сергей; бесшумно ступая, пошел сзади к мальчишке, но между нами и им на камень соскочила рослая белокурая девчонка – тоже в коже, босиком, но с длинной шпагой в руке; синеватое лезвие описало шипящую «восьмерку» и закачалось, словно гадюка перед броском. Сергей, мгновенно прикрыв живот и грудь рукой с дагой, выхватил палаш.
– Стоп, стоп, – быстро сказал я. – Мы свои, вы свои. Все свои.
– Русские? – спросил мальчишка, но не оглянулся и не опустил засапожник, явно отточенный, как бритва.
– В основе своей, – ответил я и, нарочито медленным движением убрав дагу, показал пустые руки. – Мы не враги.
– Откуда нам знать. – Девчонка говорила по-русски, но с гортанным немецким акцентом, – может быть, они люди Мясника?
– Нет, фроляйн, – на плохом немецком возразил Сергей, тоже убирая палаш, – мы не имеем отношения к Нори Пирелли. Мы, наоборот, – вроде как идем на него походом.
– Вильма, убери шпагу, – сказал темноволосый «двойник» моего дружка. – Сейчас разберемся.
Судьбы Сергея Лукьянко, нашего, советского парнишки из Алма-Аты, и австриячки Вильмы Швельде были, в общем-то, неинтересными и обычными. Сергей со своими друзьями попал сюда с Медео два с небольшим года назад, Вильма – из Альп вот уже шесть лет. Прошедшей зимой урса разбили друзей Сергея в Молдавии, а товарищей Вильмы – на юге Италии. Остатки отрядов встретились в Югославии, но в марте и эту небольшую группку почти полностью перебили. Вильма и Сергей спаслись чудом и добрались сюда, но интересным было то, что напали на них в Югославии не урса, а как раз
