– «Первый»! Это «Десятый». Мы с «Девятым» заняли указанные позиции. Для перемещения Линке необходимо накрыть огневые точки духов в кишлаке, иначе сержант не сможет отойти на восток.
– Помогите ему и будьте готовы прикрыть наше наступление.
– Понял, выполняю!
Санеев ударил из «ПК» по указанным Линке огневым точкам моджахедов, что явилось полной неожиданностью для душманов, и они прекратили обстрел северного перевала. Это дало возможность Линке уйти ближе к Санееву.
Тимохин, подведя штурмовую группу к дозорному посту, ждал доклада Соловьева. Тот доложил о выходе на исходный рубеж в 5.50. Тимохин приказал занять позиции и действовать по реализации уже поставленной задачи. Получив сообщение заместителя, отдал приказ всей группе:
– Вперед к балке, забросать ее гранатами и из нее обстрелять духов, рассредоточившихся на плато у барака. За мной, марш!
Четверо бойцов Тимохина поднялись из укрытия и бросились к оврагу. Это заметили моджахеды с плато и из кишлака. И для них появление дополнительных атакующих сил неизвестного противника также явилось полной неожиданностью. А еще большей неожиданностью стал губительный обстрел из пулеметов с перевала. Это позволило бойцам подгруппы Тимохина приблизиться к балке и метнуть гранаты прямо в скопление пятерых прорвавшихся в овраг моджахедов. Четыре разрыва мощных оборонительных гранат «Ф-1» не оставили душманам ни малейшего шанса сохранить жизнь. Подгруппа Тимохина, отойдя от воронок с изуродованными трупами моджахедов, спустилась в балку.
Занятие балки российским спецназом видел наблюдатель полковника Дака сержант Копански. Он крикнул командиру «Ирбиса»:
– Сэр! Русские в балке. Они уничтожили ударную группу моджахедов и ведут обстрел позиций боевиков и с плато, и с северной вершины.
– О’кей, сержант! Давай к нам.
Группа «Ирбис» сосредоточилась у восточных ворот ангара. Спецназовцы дожидались выхода на открытое пространство группы моджахедов, которые должны были появиться от склада сырья наркозавода. Командир группы душманов слышал взрывы, пулеметные очереди, но, находясь сзади ангара с сырьем, подумал, что это отряд из балки и его соплеменники с плато начали штурм склада готовой продукции. Поэтому он спешно отдал приказ выйти к лаборатории. И моджахеды оказались на открытой площадке. Одновременно ворота ангара распахнулись, и из склада выбежали американские спецназовцы, которые сразу же открыли прицельный огонь по моджахедам, практически в упор расстреляв группу моджахедов. Дак отдал команду:
– За складом готовой продукции перестроиться в линию и, ведя огонь по кишлаку на ходу, совершить бросок к середине плато. Остановка и занятие позиций – по моему дополнительному приказу! Пошли, парни!
Американцы выскочили на плато и, ведя огонь, пробежали метров пятьдесят, затем залегли в линию, используя естественные укрытия напротив кишлака. Вражеские пулеметчики попытались возобновить огонь, но по ним вновь ударили теперь уже три пулемета с северного хребта. В бой вступил и Линке. Он вел огонь короткими очередями, экономя боеприпасы. Пулеметный огонь моджахедов прекратился.
Подгруппа Тимохина, уничтожив при поддержке Шматко и Санеева около десятка душманов, рассредоточенных на плато, прорвалась на свой исходный рубеж, отстоящий от северо-восточной окраины кишлака на сорок метров и так же, как и группа «Ирбис», залегла за естественными укрытиями.
Тимохин не успел перевести дыхание, как на его радиостанции сработал сигнал вызова.
– «Первый» на связи!
– Это «Четвертый». – На связь вышел майор Шепель.
– Слушаю тебя, «Четвертый»!
– Духи переносят пулеметные точки на плоские крыши домов второй линии кишлака. Это должны видеть и ребята с северного перевала.
– Я тебя понял. Приказываю уничтожить огневые точки духов.
– Есть!
Шепель открыл огонь по расчетам, занимавшим позиции на крышах домов. Сверху майору очень хорошо были видны цели, поэтому ему хватило всего нескольких секунд, чтобы срезать боевиков, о чем он тут же доложил Тимохину. Охват кишлака с трех сторон был завершен. Александр приказал всем прекратить огонь.
Его вызвал Дак:
– Алекс! Почему ты остановил наступление?
– Потому что не хочу потерь с нашей стороны. Мы можем провести штурм кишлака, но ты дашь гарантию, что все наши бойцы выйдут из него живыми?
– Нет, такой гарантии не даст никто. Но и ждать не вижу смысла.
– Ты, Джон, просто не знаешь духов и их повадок. Самые ярые из них попытаются прорваться на восток. Надо дать им время подготовить прорыв, собрать в кучу всех непримиримых. Я специально оставил им проход в глубь ущелья. И они пойдут на восток, под пулеметы Линке и Шепеля. При необходимости ты со своими парнями можешь заблокировать прорыв.
– Но в кишлаке наверняка останется кто-то из моджахедов?
– Останется. Но они воевать уже не будут, поверь моему опыту.
– Верю. Подчиняюсь!
– Харсон не выходил на связь?
– Пытался, но я передал сигнал отсрочки переговоров. Доложить бригадному генералу о разгроме моджахедов в Тари-Пули должен ты!
– Ну и ладно! Доложим!
Расчет Тимохина оказался верным. Не прошло и десяти минут, как со стороны полусгоревшего дома Халтани в ущелье выскочила группа боевиков в шесть человек. Они были в форме охранников, ополченцы наркобарона Тари-Пули на прорыв не пошли. Александра вызвали одновременно на связь и Линке, и Шепель, и Соловьев, и Дак.
– Это прорыв, «Орион»!
– Пресечь! – отдал короткий приказ Тимохин.
Спецназовцы открыли огонь. Шестеро боевиков не добежали и до восточного поста. Массированным огнем с четырех позиций они были уничтожены в течение нескольких секунд.
В кишлаке установилась тишина.
К Тимохину перебрался полковник Дак, оставивший вместо себя майора Баринга.
– И что дальше, Алекс?
– Из кишлака должен выйти парламентер.
– Ты в этом уверен?
– Уверен. Оставшиеся в живых духи прекрасно понимают, что долго ждать мы не будем, и если они не сдадутся, то кишлак будут штурмовать. А в подвалах домов старики, женщины, дети…
– А если парламентер все же не выйдет?
– Тогда начнем рушить здания, применяя гранаты «Ф-1». Глиняные здания от разрывов «лимонок» разлетятся на мелкие куски.
– Что ж, подождем. Вопрос: сколько?
– Уже нисколько. Смотри на крайний, ближний к нам дом… – Из окна здания появилась палка с привязанной к ней белой тряпкой. – Вот и парламентер.
– А на черта нам с ним разговаривать? Крикнуть, чтобы все моджахеды вышли из кишлака, и все.
– Нет, Дак, афганцы сражались до последнего. Здесь принято уважать воинов, и мы не будем нарушать местных традиций.
– Ты хочешь сказать, что отпустим их?
– Да. Разоружив, естественно. Пусть уходят.
– Но они растерзали бы моих парней, если бы не вы!
– Это война, Дак. И не забывай, отрядом временно командую я. Значит, решения принимать мне.
– Ты сейчас же должен доложить обстановку Харсону. Исход операции предрешен.
