Если б ты с жалобным криком проснулсяЗдесь, где так тесен пирующих круг,Милый малютка, и ты б поперхнулсяХлебом из черствых мозолистых рук!
Данте Алигьери
Терцины
За все страданья высшая награда —В Ee[6] очах увидеть вечный свет!..Ты знал ее, певец суровый ада!..Как Вечный Жид, скитаясь много лет,Друзьями брошен и гоним врагами,Ты весь изныл под тяжкой ношей бед,Кропил чело свое кровавыми слезами.С усмешкой гордою на стиснутых устах.С горящими враждой и гневными очамиТы брел один на людных площадях,Средь шумных улиц Пизы, Лукки, Сьены,Один молчал угрюмо на пирах…Перед тобой дворцов тянулись стены —Цепь мраморов немых, повсюду за тобой,Как призрак, несся клич проклятья и измены…Ты, как пророк, взывал, и грозный голос твойТо звал к спасению, то, полн негодованья,Гремел Архангела предвестною трубой,В ответ тебе — угрозы, смех, молчанье!..И адских призраков ужасные чертыТы узрел вкруг себя, исполнен содроганья,И дна отчаянья коснулся грудью ты!..Тогда, как мощный гимн церковного органа,Как колокольный звон, гремящий с высоты,Как ветра грозный вой и ропот океанаПеснь раздалась твоя; как бурные валыВ борьбе земных стихий, в дыханье урагана,Сшибаясь, бьются в грудь незыблемой скалы,Помчался строф твоих, кружася, сонм ужасный,—Рыданья, жалобы, проклятья и хвалыЧудесно в песни той слилися в хор согласный!..Но вот затихнул ветр, навес свинцовых тучВдруг звездный луч пронзил туман и мрак ненастный,И Беатриче взор был этот чистый луч!..
Канцона XXIII
(Из «Vita Nuova»)
В простор небес безбрежный ускользая,В блаженный край, где ангелы святыеВкушают мир в долине безмятежной,Ты вознеслась, навеки покидаяПрекрасных жен, но не беды земные,Не летний зной, не холод бури снежнойНас разлучил с твоей душою нежной.В пределы рая Биче увлекая…Но сам Творец в безмолвном восхищеньеПризвал свое бессмертное творенье,К бесплотным сонмам Биче приобщая…Чтоб нашей жизни горе и волненьеТвоей души безгрешной не коснулись,Твои глаза последним сном сомкнулись!..
