– Даже если тебе и плевать, сообщаю: я тружусь в крупнейшей лондонской рекламной компании. Я хороший специалист, хорошо делаю свою работу и хорошо зарабатываю. И всего этого я добилась сама, без твоей помощи.
Британи шла сюда, помня о той девочке, какой была когда-то и которая навсегда исчезла под бременем нелюбви этого человека. Ей очень хотелось утереть ему нос своей независимостью, тем, что смогла выжить и преуспеть, несмотря на все то, через что он заставил ее пройти.
Если Британи рассчитывала на признание ее успехов, она ошиблась.
Дерби посмотрел на нее с негодованием, тяжело поднялся и шваркнул своим стулом об пол.
– Ты дура, если думаешь, что меня это волнует!
Ее сердце разрывалось от боли, когда она смотрела на этого человека, являвшегося ее биологическим отцом, но даже не представлявшего, что это значит.
Она может бросать ему в лицо свои былые обиды или сегодняшние победы, но какой в этом смысл? Дерби никогда никого не слушал, кроме себя, почему и оказался там, где оказался. Никто из местных ни за какие деньги не согласился на предложение уха живать за ним, и Британи хорошо понимала этих людей.
– Жаль, что ты чувствуешь только это. Я думала…
Что она думала? Что старый деспот изменился? Что время и болезнь смягчили его нрав? Не похоже. Скорее его воинственность стала еще сильнее, и она напрасно пришла сюда.
– Что ты думала? Что я раскрою тебе объятия после всех этих лет? – Дерби презрительно хрюкнул и махнул рукой в сторону двери. – Убирайся тем же путем, каким пришла!
Сколько же она плакала подростком из-за этого человека! Но теперь она не позволит ему снова довести ее до слез.
Покачав головой, Британи встала, развернулась и направилась к двери, чтобы никогда больше сюда не вернуться.
– Беги, беги опять. Только на этот раз ты не получишь от меня ни цента, чтобы купить себе соломки и подстелить, когда будешь падать.
От дурного предчувствия по спине Британи побежали мурашки.
– Что ты сказал?
От его злобной усмешки она вся покрылась гусиной кожей.
– Ты слышала. Деньги твой матери? Ха! Она не оставила тебе ни цента. Это мои деньги ты потратила на жизнь в Лондоне, мои деньги позволили тебе не сдохнуть в сточной канаве.
Потрясенная, Британи прислонилась к двери, чтобы не упасть. Желудок противно сжался в предчувствии, что отец сказал правду.
– Похоже, дорогая доченька, ты моя должница.
Эти слова звучали у нее в ушах, когда она на подкашивающихся ногах покидала апартаменты отцы и шла к машине, чтобы в ней взорваться отчаянием, уронив голову на руль.
Она-то была уверена, что, уехав из Джакаранды десять лет назад, избавилась от мертвой хватки отца. Была уверена, что сама добилась успеха и независимости. Оказывается, все не так.
Но как бы то ни было, она должна выплатить отцу долг, до последнего цента.
Эта ненавистная правда продолжала гудеть набатом в ушах Британи, когда она подняла голову и выпрямилась, приняв решение. У нее есть только один способ рассчитаться с долгом – получить повышение и должность исполнительного директора, а для этого… Если выбирать между тем, чтобы быть должницей отца или стать женой Ника Манчини, брак с Ником – меньшее из двух зол.
«Она пришла».
Продолжая чистить свой «харлей», Ник внимательно следил за приближением Брит.
Она оставила для него сообщение с просьбой о встрече, и он предложил встретиться на ферме, рассчитывая, что воспоминания сделают ее более уступчивой. Но он не ожидал, что эти же воспоминания выбьют из колеи его самого.
Ник ждал, продолжая полировать своего хромированного друга, что всегда его успокаивало. Теперь у него редко выдавалась такая возможность.
Брит со своими незабудковыми глазами, собранными в хвост волосами и чувственным ртом выглядела словно ожившая мечта.
Десять лет назад у него был шанс сказать ей об этом, а теперь он его утратил. Он помнил ее слова, словно это случилось вчера.
И он ответил. Он поцеловал ее со страстью и болью, прощаясь с лучшим, что было в его жизни, затем оттолкнул и сказал: «
Британи не заплакала, и Ник не мог не восхититься ее выдержкой в тот момент. Она не стала цепляться за него и просить изменить решение. Она лишь взглянула на него с сожалением, покачала головой, развернулась и ушла, оставив его с вечной болью в сердце. С годами эта боль десятикратно усилилась, хотя он и пытался убедить себя, что их с Брит связывало всего лишь легкое подростковое увлечение.
Отмахнувшись от некстати нахлынувших воспоминаний, Ник выпрямился и отложил тряпку, которой полировал мотоцикл.
– Спасибо, что согласился встретиться со мной.
Надломленность ее голоса, неуверенность в ее глазах поразили Ника. Британи Ллойд, которую он знал, не выказывала своей слабости ни перед кем, даже перед ним.
– Давай присядем. – Ник махнул в сторону старых пластиковых садовых стульев под навесом, где была мастерская. – Ты подумала над моим предложением?
Глупый вопрос. Словно она могла думать о чем-то другом.
– Я хочу поговорить о моем отце.
«Ни в коем случае!»
Если и существовала запретная тема, то это Дерби Ллойд.
Он всегда был отъявленным негодяем, хотел разорить его отца. И отступил только тогда, когда Ник выполнил его условие.
Почесав затылок, Ник буркнул:
– Мне нечего тебе сказать.
– Мало кто хочет говорить о моем отце, но я должна кое-что выяснить. Он разговаривал с тобой о нас, когда мы встречались? Пытался вмешаться?
Ник похолодел. Он ни за что не расскажет Брит о том, что произошло между ним и ее отцом. Кроме того, причиной их разрыва стал в общем-то не Дерби. Нику удобнее было думать, что Брит поманили огни большого города, и только это помогало ему жить дальше и примириться с собственным выбором. Чтобы оправдать свой поступок, он убеждал себя в том, что все женщины – изменницы. Его тетка убежала в Мельбурн с моряком, его крестная – в Барнбери с мясником, его мать тоже бросила их с отцом. Вот и Брит, едва ей исполнилось восемнадцать, решила уехать в Лондон.
Она звала его с собой, но Ник уверил себя, что это была девичья фантазия, и он отверг и предложение, и саму фантазерку, боясь поверить ей, как когда-то верил своей матери.
– Что он сделал, скажи? – допытывалась Британи.
Ник посмотрел в ее глаза, и какая-то его часть в который уже раз пожалела, что он не разделил тогда с ней ее мечту.
Впрочем, ему не о чем жалеть: он преуспел, стал миллиардером.
Брит резко пощелкала перед его лицом пальцами, возвращая к действительности.
– Я просто вспоминал старые добрые времена, – сказал Ник, желая увести разговор в сторону.
– Старые добрые времена?
Она смотрела на него во все глаза, и Ник не сдержал улыбки.
– Какие это? Когда ты привязывал мои косички к спинке сиденья школьного автобуса? Или когда
