до этой внезапной вспышки эмоций. Увидеть ее с распущенными волосами… Он мог только мечтать об этом, но теперь волосы ее были распущены, она была явно не в себе, и все мечты доктора обратились в прах.
Он быстро подполз к следующей лампе и вытащил из кармана револьвер.
— И все же, — продолжала мисс Пул, — ее привели сюда, чтобы продемонстрировать великую мудрость — и великую экономичность — нашей цели. Поскольку, несмотря ни на что, действия этой женщины несут в себе неоспоримую долю мужества. Неужели мы должны ее уничтожить только потому, что у нее не хватает ума понять, в чем ее истинная выгода? Нет, мы говорим, что этого не должно быть, а потому приветствуем эту женщину, приглашаем ее в наше общество!
Он дала знак своему помощнику, и тот склонился над мисс Темпл, чтобы убедиться в надежности электрических контактов, а потом склонился у своих ящиков. Свенсон в волнении оглянулся. Еще мгновение — и будет слишком поздно.
— Обе эти женщины — я вам гарантирую, что таких отъявленных негодяек вам не найти и среди самых закоренелых убийц — присоединятся к нам одна за другой с помощью Процесса. Вы видели, какой эффект Процесс оказывает на добровольцев? А теперь посмотрим, как он трансформирует упорствующего врага, делая из него верного сторонника!
Первый выстрел прозвучал из темноты над театральным залом. Мужчина рядом с мисс Темпл резко пошатнулся, а потом упал под грифельную доску, кровь из его раны хлынула на кожаный фартук. В амфитеатре закричали. Люди на сцене подняли головы, но, поскольку яркие лампы сверху били им прямо в глаза (по крайней мере, еще на одно драгоценное мгновение), они ничего не увидели. Вторая пуля попала в плечо другого мужчины в фартуке, и того отбросило от Элоизы, после чего он упал на колени.
— Вон он! — взвизгнула мисс Пул. — Убейте его! Убейте!
Она показывала на Свенсона, ее лицо исказилось гримасой бешенства. Макленбургский солдат потерял равновесие, когда упал его напарник, потому что на него пришлась вся масса Элоизы. Он ее отпустил (и она тут же свалилась на четвереньки) и выхватил саблю. Свенсон проигнорировал его. Он был вне пределов досягаемости холодного оружия и знал, что солдаты Рагнарёка не имели при себе огнестрельного. Он прицелился в мисс Пул, но почему-то (о чем он думал?! Как мог забыть ее жестокость?) не нажал на спусковой крючок.
Мостки у него за спиной прогнулись, Свенсон повернулся и увидел две руки, ухватившиеся за край. Он развернулся на коленях и ударил рукоятью револьвера сначала по одной руке, потом по другой, и человек свалился назад на сиденья. Мостки снова прогнулись. Теперь за кромку уцепились три пары рук, и доктора откинуло на деревянные перила. Несколько мгновений он смотрел вниз на взбешенную толпу — мужчины забирались друг другу на плечи, женщины визжали так, будто видели перед собой черта. Он выставил вперед ногу и ударил ею по ближайшей руке, но теперь с двух сторон на него наступали сразу двое. Слева он увидел атлетически сложенного молодого человека во фраке — он был похож на честолюбивого сына какого-нибудь лорда, вознамерившегося отобрать наследство у старшего брата. Свенсон выстрелил ему в бедро и не стал ждать, когда он упадет, — повернулся к другому, жилистому человеку в сорочке (тот, прежде чем забраться наверх, предусмотрительно снял с себя фрак), который, перепрыгнув через перила, присел, как кот, в двух шагах от Свенсона. Свенсон выстрелил еще раз, но новые руки принялись раскачивать мостки. Пуля пролетела мимо и попала в одну из парафиновых ламп, разбив ее. На сцену хлынули осколки металла, разбитого стекла и горящего парафина.
Тот, что был без фрака, прыгнул на Свенсона и сбил его с ног. На сцене раздался женский крик — поднялось облачко дыма… Парафин… Ему показалось, что он почувствовал запах горящих волос. Человек был моложе, сильнее, свежее — он оглушил Свенсона, заехав ему локтем в челюсть. Доктор неумело ткнул пальцами в глаза человека, но тут мостки накренились сильнее, потому что за них уцепилось еще большее число рук, еще больше людей карабкались наверх. Раздался треск, хруст дерева — мостки не выдержали. Женщина продолжала визжать. Человек без фрака обеими руками ухватил Свенсона за грудки шинели и приподнял, чтобы торжествующе заглянуть ему в лицо, прежде чем расплющить нос доктора кулаком.
Мостки треснули и рухнули на сцену, а они вдвоем перелетели через перила на ряд парафиновых ламп (Свенсон ахнул от боли, когда раскаленный металл прикоснулся к его коже). Потом, в одно жуткое мгновение безумного ужаса, пронзившего Свенсона от горла до самых пят, они рухнули на пол театрального зала.
От удара зубы доктора щелкнули, и несколько мгновений он лежал без движения там, куда упал, смутно осознавая бешеную активность вокруг него. Он моргнул. Он был жив. Со всех сторон раздавались визги и крики… Дым… Много дыма… Все говорило о том, что в театре начался пожар. Он попытался пошевелиться.
К своему удивлению, он обнаружил, что лежит не на полу — под ним было что-то неровное. Он повернулся на бок и увидел иссиня-белое лицо человека без фрака, шея того была неестественно согнута, синий язык торчал изо рта. Свенсон поднялся на четвереньки и, услышав металлический удар об пол, понял, что револьвер остался при нем.
От упавших ламп между сценой и амфитеатром образовалась стена огня, надежно отделив одно от другого. Сквозь поднимающуюся волну дыма он видел фигуры людей, слышал их визги, но он быстро повернулся на окрик, который был гораздо ближе к нему. Кричала Элоиза — она впала в ужас, но все еще оставалась в ступоре от того, чем ее опоили, и слабо отбивалась от пламени, которое лизало ее дымящееся шелковое одеяние. Свенсон сунул револьвер за пояс и сорвал с себя шинель. Он быстро опустился на колени и набросил шинель ей на ноги, сбивая пламя, потом, вытащив ее из огня, повернулся к столу и нащупал руку мисс Темпл. Ее пальчики ухватились за него в отчаянной безмолвной мольбе, но он был вынужден высвободить руку и заняться пряжкой на кожаных ремнях. Он расстегнул ее руки, и дьявольскую маску с лица она сорвала сама. Он освободил ее ноги, а потом помог спуститься со стола, еще раз (потому что Свенсон был не из тех, кто привыкает к подобным вещам) удивившись тому, как в таком маленьком теле умещается столько энергии. Она вытащила кляп изо рта, и он, наклонившись к ее уху, постарался перекричать рев пламени и треск дерева:
— Сюда! Вы можете идти?
Он потащил ее вдоль стены дыма и увидел, как ее глаза расширились, когда она узнала своего спасителя.
— Вы можете идти? — повторил он.
Мисс Темпл кивнула. Он указал на Элоизу — та была едва видна, стояла прислонившись к искривляющейся стене театра.
— Она не может идти! Мы должны ей помочь!
Мисс Темпл снова кивнула, и он взял ее под руку, спрашивая себя — не ошибается ли она, не переоценивает ли свои физические возможности? Свенсон поднял глаза на зрителей, толпой хлынувших с амфитеатра, спасаясь от ревущего дымного пламени. Появились люди с ведрами. Свенсон и мисс Темпл (которая была ростом ниже Элоизы) подхватили Элоизу под руки. Свенсон крикнул мисс Темпл:
— Я видел Чаня! На крыше есть летательный аппарат! Драгунский офицер — наш друг! Не заглядывайте в стеклянные книги!
Ему так много нужно было сказать! Сверху плеснули еще воды, и теперь клубы дыма соперничали с клубами пара, ко всем шумам добавился топот солдатских сапог. Свенсон повернулся и дал знак женщинам, подбадривая их:
— Идите! Идите скорее!
Макленбургский солдат вернулся с множеством других. Свенсон поднял пистолет, и в этот момент с балкона хлынул новый поток воды и перед другим пандусом поднялись облака пепла и пара. Внезапно к горлу его подступила тошнота, вызванная усталостью и какой-то легкомысленной бесшабашностью — он застрелил трех человек, еще одному сломал шею, и все это за несколько секунд. Неужели люди вроде Чаня так и проводят свои дни? Свенсона чуть не вырвало. Он шагнул назад и, наступив на корпус разбитой рампы, потерял равновесие и рухнул на спину, ударившись головой об пол. Боль пронзила его тело, все его травмы, полученные в карьере и Тарр-Манор, снова дали знать о себе. Он открыл рот, но не смог
