ничем не мог им помочь. Он знал, что он один.
Раздался резкий треск, ознаменовавший завершение Процесса, свет внезапно стал гаснуть, звук сошел на нет. В ушах у Чаня звенело. Он моргнул. Флаусс лежал неподвижно, грудь его вздымалась — по крайней мере, это означало, что он жив.
— Кардинал Чань. — Голос Розамонды после невыносимого шума прозвучал настораживающе тихо, ему показалось, что у него что-то случилось со слухом.
— Мадам.
— Мне уже казалось, что я вас не увижу. Надеюсь, мне не придется разочароваться в нашей встрече.
— Я не принял приглашения мистера Ксонка.
— Да. Но вы здесь, и я уверена, что попали вы сюда весьма хитроумным способом. — Чань быстро оглянулся на принца и Грея — те оставались неподвижны. — Не волнуйтесь, — сказала она. — Мне не терпится поговорить с вами.
— Любопытно, жив майор Блах или нет. Минуточку. — Чань присел у распростертого тела, приложил два пальца к его шее — пульс прощупывался. Он снова встал, вложил кинжал в трость. — Может, в другой раз ему меньше повезет?
Она вежливо кивнула, словно соглашаясь, как это, видимо, будет мило, потом указала на старика:
— Если вы позволите — мы так или иначе прервались, — пусть мистер Грей позаботится о герре Флауссе. Чтобы он не повредился в уме. Иногда это случается от напряжения. Трансформация все же достаточно болезненна.
Чань кивнул Грею, который неуверенно поднялся на ноги и направился к столу.
— Может быть, мы сядем? — спросила Розамонда.
— Должен предупредить… извольте вести себя благоразумно, — сказал Чань.
Она рассмеялась — это был искренний смех, он в этом не сомневался.
— Ах, Кардинал, я и представить себе не могла ничего подобного… здесь…
Она шагнула к двум стульям — недавно они сидели на них с принцем. Она села на свой прежний стул, Чань поднял перевернутый стул принца и вытянул трость в сторону Карла-Хорста — тот понял намек и отполз в сторону, как больной краб.
— Если вы позволите, ваше высочество, то мы с Кардиналом Чанем немного побеседуем о сложившейся ситуации.
— Конечно, графиня… как вам будет угодно, — пробормотал принц со всем достоинством, которое возможно, когда ты, как собака, стоишь на четвереньках.
Чань сел, раскинул полы своего пальто и посмотрел на стол. Грей уже отстегнул ремни и теперь снимал маску из стекла и проводов, отдирая ее от какого-то розового, студенистого осадка, собравшегося в тех местах, где маска прикасалась к коже. Чаню вдруг захотелось увидеть свежие шрамы, но, прежде чем Грей полностью снял маску, заговорила Розамонда, отвлекая Чаня от этого зрелища.
— Кажется, наша встреча в библиотеке была давным-давно, правда? — начала она. — И тем не менее это было всего… сколько?.. чуть больше суток назад?
— Довольно насыщенный день выпал.
— Вот уж точно. И вы сделали то, о чем я вас просила?
Она с напускным укором покачала головой.
— А о чем вы просили?
— Как о чем? Конечно же, найти Изобелу Гастингс.
— Ну это-то я сделал.
— И доставить ее ко мне.
— А это — нет.
— Вы меня разочаровываете. Неужели она так красива? — Графиня рассмеялась, словно не могла делать вид, будто верит, что задает этот вопрос всерьез. — Нет, правда, Кардинал… что вам мешает это сделать?
— Сейчас? Я не знаю, где она.
— Ах так… А если бы знали?
Он неверно запомнил цвет ее глаз — что-то вроде лепестков нежнейших алых ирисов. На ней был шелковый жакет точно такого же цвета. В ушах у нее висели сережки венецианского янтаря в серебряной оправе, точеная шея была обнажена.
— И все равно не смог бы.
— Неужели она такая замечательная? Баскомб так не думал… правда, суждениям о женщине человека вроде Баскомба нельзя доверять. Он слишком… практичен, нет, это слишком мягкое определение.
— Согласен.
— Может, опишете мне ее?
— Я думаю, вы и сами ее видели, Розамонда. И сознательно отдали ее в руки насильников и убийц.
— Неужели? — Глаза ее жеманно расширились.
— Так она говорит.
— Значит, так оно и есть.
— Может быть, тогда вы опишете ее.
— Видите ли, Кардинал, в этом-то и вся проблема. Поскольку из беседы с этой дамой у меня сложилось представление о ней как о совершенно бесполезной пустышке. Вам налить еще чая?
— Чайник на полу, — сказал Чань.
Он скользнул взглядом по столу. Грей по-прежнему склонялся над Флауссом.
— И все же… — улыбнулась Розамонда. — Вы мне не ответили.
— Вероятно, я не понял вопроса.
— Я полагала, он очевиден. Почему вы ее предпочли мне?
Если только это было возможно, то ее улыбка стала еще любезнее, добавляя чувственности ее губам, которые словно обещали грядущие искушения.
— Я не знал, что уже сделал выбор.
— И все же, Кардинал… боюсь, я в вас разочаруюсь.
Это был странный разговор в присутствии неподвижных тел, сидящего на корточках недоумка принца и аппаратуры, порожденной жестокостью науки, проходивший в тайной комнате, в лабиринтах министерства иностранных дел. Он не знал, который теперь час, и спрашивал себя — не в соседней ли комнате Селеста. Женщина перед ним была опаснее всех других членов клики.
— Ваши люди пытались убить меня, — ответил он.
Она отмахнулась от этого ответа.
— Но ведь не убили.
— Мисс Темпл тоже осталась в живых.
— Хорошее возражение. — Она изучающим взглядом рассматривала его. — Так все дело только в том, что она случайно выжила?
— Может быть. Я тоже случайно выживший, по-вашему?
— Провокационный вопрос — я впишу его в свой дневник, поверьте мне.
— Кстати, Ксонк все знает, — сказал он, горя желанием сменить тему.
— Что знает?
— О столкновении интересов.
— Это очаровательно, что вы так забегаете вперед, но — пожалуйста, не сочтите за критику — занимайтесь своим делом: прыгайте по крышам, деритесь… То, что знает мистер Ксонк, вас не касается. Ах, герр Флаусс, я смотрю, вы уже с нами?
Чань повернулся и увидел Флаусса (Грей стоял рядом с ним) на ногах около стола, на его лице горели свежие шрамы, кожа вокруг них натянулась и увлажнилась, воротник у него был мокрый от пота и слюны. Смотрел он пугающе пустым взглядом.
