вам…
— Да какое там докучать — я всегда готов помочь другу мистера Баскомба.
Ривс улыбнулся. Они встали, и Чань неловкими руками поставил кружку и поднос на столик.
Он поднял глаза и увидел человека в дверях — под мышкой у него был медный шлем, на боку висела сабля. Ривс щелкнул каблуками и замер по стойке «смирно». Человек вошел в караулку. На воротнике и эполетах его красного мундира были золотые капитанские знаки различия.
— Ривс, — сказал он, не отрывая глаз от Чаня.
— Это мистер Чань, сэр. Товарищ мистера Баскомба.
Капитан не ответил.
— Он был внутри, сэр. Я во время обхода услышал, как он стучит в дверь…
— В какую дверь?
— Дверь номер пять, сэр, зона мистера Баскомба. Мистеру Чаню стало плохо…
— Ладно. Хорошо, свободен. Иди менять Хикса, уже время.
— Сэр!
Капитан полностью вошел в комнату, делая знак Чаню сесть. За спиной у них Ривс взял свой шлем и поспешил из комнаты, задержавшись на секунду у дверей, чтобы незаметно от капитана кивнуть Чаню. Его торопливые шаги застучали по коридору, потом — вниз по лестнице. Капитан налил в кружку чаю и сел, и только тогда Чань сел вместе с ним.
— Вы говорите — Чань?
Чань кивнул.
— Так меня называют.
— Смит, капитан Четвертого драгунского полка. Ривс говорит, вам стало плохо?
— Да. Он был очень внимателен ко мне.
— Прошу. — Смит засунул руку в карман, вытащил маленькую фляжку, отвинтил крышку и протянул Чаню.
— Сливовый бренди, — сказал он, улыбнувшись. — Обожаю сладкое.
Чань отхлебнул из фляжки, чувствуя какую-то бесшабашность и желание выпить. Он почувствовал острый спазм боли в горле, но бренди словно прожгло осадок синего порошка. Он вернул фляжку.
— Очень вам признателен.
— Вы — один из людей Баскомба? — спросил капитан.
— Я бы так не сказал. Я пришел по его просьбе. С одним из членов группы произошел несчастный случай из-за масляного фонаря…
— Да, с Франсисом Ксонком, — кивнул капитан Смит. — Я слышал, он получил довольно сильный ожог.
— Меня это не удивляет. Как я уже говорил вашему караульному, мне стало плохо, пока я ждал их возвращения. Я, вероятно, уснул, у меня был озноб… это случилось несколько часов назад, а когда я проснулся, там никого не было. Я ждал, что Баскомб вернется. Мы ведь даже не закончили то дело, для которого он меня приглашал.
— Несомненно, травма мистера Ксонка потребовала его участия.
— Так и было, — сказал Чань.
Он позволил себе налить еще чаю в кружку. Смит, казалось, не заметил этого, он встал и подошел к двери, закрыл ее на ключ и с грустной улыбкой повернулся к Чаню.
— Излишняя предосторожность в правительственном здании не повредит.
— Четвертый драгунский полк недавно переведен в ведение министерства иностранных дел, — заметил Чань. — Кажется, об этом писали в газетах, или его перевели во дворец?
Смит вернулся на свой стул и, прежде чем ответить, несколько мгновений внимательно изучал Чаня. Он отхлебнул чаю и откинулся к спинке стула, грея руки о кружку.
— Кажется, вы знакомы с нашим полковником?
Чань вздохнул — за глупость всегда приходилось платить.
— Вы видели меня вчера утром, — сказал он. — У пристани, с Аспичем.
Смит кивнул.
— Не самое удобное место для встреч.
— Вы мне расскажете, зачем вы встречались?
— Возможно… — Чань пожал плечами.
Капитан питал подозрения на его счет и был не прочь подстраховаться, но Чань решил еще немного испытать его.
— Если сначала вы мне скажете кое-что.
Губы Смита сжались.
— Что именно?
Чань улыбнулся.
— Вы служили с Аспичем и Траппингом в Африке?
Смит нахмурился — он не ожидал такого вопроса. Подумав, он кивнул.
— Я спрашиваю об этом, — продолжал Чань, — потому что вижу громадные нравственные и профессиональные различия между полковником Аспичем и Траппингом. Я не заблуждаюсь насчет полковника Траппинга. Но — если вы простите меня — выбор Аспичем места нашей встречи — прекрасная иллюстрация его безрассудной самоуверенности.
Чань спрашивал себя — не зашел ли он слишком далеко; никогда не знаешь границ преданности, в особенности имея дело с опытным солдатом. Прежде чем начать говорить, Смит несколько секунд внимательно смотрел на него.
— Многие офицеры купили чин за деньги… служить с людьми, которые сделали карьеру таким путем, не так уж приятно, но в этом нет ничего необычного. — Чань чувствовал, что Смит очень тщательно подбирает слова. — Адъютант-полковник не принадлежал к таковым… но…
— Он изменился за последнее время? — подсказал ему Чань.
Смит опять внимательно посмотрел на него, оценивая его своим острым профессиональным взглядом, от которого Чаню стало немного не по себе. Секунду спустя он тяжело вздохнул, словно принял решение, которое ему не нравилось, но по каким-то причинам он не мог отказаться от возможности поделиться некоторыми своими соображениями с незнакомцем.
— Вам приходилось курить опиум? — спросил он. Чань, с трудом сдержав улыбку, заставил себя кивнуть с непроницаемым выражением лица. Смит продолжил:
— Тогда вам известно, что человек может погубить себя, попробовав эту отраву всего один раз. Ради наркотического сна он будет готов пожертвовать жизнью. Именно это и происходит с Ноландом Аспичем, только он заворожен судьбой Артура Траппинга. Я ему не враг. Я преданно служил под его началом, но его зависть к незаслуженному успеху Траппинга выедает его изнутри.
— Но он сам теперь командует полком.
Смит резко кивнул. Черты его лица посуровели.
— Ну, я сказал достаточно. Так с какой целью вы встречались?
— Я выполняю различные заказы, — сказал Чань. — Адъютант-полковник Аспич нанял меня, чтобы найти исчезнувшего Артура Траппинга.
— Зачем?
— Не из любви к последнему, если вы это имеете в виду. Траппинг был выдвиженцем мощной группировки, и их влиянием полк был переведен во дворец. Потом полковник исчез. Аспич хотел принять командование, но его беспокоило, как к этому отнесутся благожелатели Траппинга.
Смит сморщился от презрения. Чань порадовался своему решению сказать не всю правду.
— Понятно. И вы нашли его?
Чань, поколебавшись, пожал плечами — капитан казался простачком.
— Нашел. Он мертв. Убит. Я не знаю, как и кем. Тело его утопили в реке.
Смит в ужасе отпрянул:
— Но почему?
