прервала женщина:
— Как имя вашей дамы, капитан?
— Что-что?
— Имя вашего друга. Вы ее никак не называли!
Свенсон перехватил обеспокоенный взгляд, которым мужчина посмотрел на женщину, но ее лицо оставалось открытым и дружелюбным. Что-то здесь было не так.
— Ее имя?
— Да, вы не назвали ее имени.
— Да-да, не назвал, — подтвердил мужчина голосом чуть более настойчивым, чем следовало бы.
— Понимаете, дело в том, что я не знаю ее имени. Я только знаю, как она была одета — зеленое платье и зеленые сапожки. Мы должны были встретиться и ехать вместе. А что, разве вы знали имена друг друга до того, как встретились здесь?
Она не ответила сразу. Когда за нее ответил мужчина, Свенсон уже знал, что его догадка верна.
— Мы их даже теперь не знаем, капитан, в соответствии с нашими инструкциями.
— А теперь вам нужно отдохнуть, — сказала женщина, возможно в первый раз искренне улыбаясь ему. — Я вам обещаю — мы вас разбудим.
Во время сна часть сознания доктора Свенсона не забывала о том, что он не спал толком вот уже двое суток, а потому доктор ожидал беспокойных видений. Это рациональное отстранение, возможно, входило в противоречие с последовательно накатывавшими на него волнами ярких кошмаров, но никак не изменяло их. Он знал, что эти видения питаются чувствами одиночества и утраты (а более всего его беспомощностью перед смертью Корины) и соединяются в один губительный клубок с неудовлетворенным желанием к другим женщинам. Неужели дело было в том, что во сне его уставший мозг потерял бдительность? Или, может быть, готов был признать он, чувство вины провоцировало эротическое наслаждение? Он погрузился в теплые объятия сна, которые в его сознании легко преобразовывались в объятия бледных нежных рук и в ласковые возбуждающие прикосновения пальцев. Ему казалось, будто его тело преломляется в гранях алмаза и он видит многочисленные отражения себя самого в безнадежных обстоятельствах. Миссис Марчмур гладит его член под столом… Мисс Пул щекочет языком его ухо… Он вдыхает духи Розамонды… Он стоит на четвереньках на кровати, вылизывая завитки волос связанной Анжелики… Его руки трогают под платьем задницу мисс Темпл… Его глаза закрыты, а губы нежно ласкают грудь гувернантки, которая встала со своего места, уселась рядом с ним и, дабы облегчить его муку, предложила себя его губам… нежная, гладкая плоть… Ее рука гладит его волосы… Она шепчет что-то ему… трясет за плечо.
Он внезапно проснулся. Она сидела рядом с ним и трясла его за руку. Он сел, мучительно ощущая свою эрекцию. Волосы его прядью свисали на глаза. Мужчины в купе не было.
— Мы подъезжаем к Тарр-Виллидж, капитан, — улыбаясь, сказала она. — Жаль, что приходится вас будить.
— Спасибо… конечно же…
— Вы так крепко уснули!
— Извините…
— Вам не за что извиняться. Вы, видимо, сильно устали.
Он увидел, что верхняя пуговица на ее платье расстегнута, почувствовал влагу слюны на своих губах и вытер их рукавом. Что тут произошло? Он кивнул на место, где прежде сидел мужчина.
— Где ваш спутник?
— Он пошел в начало поезда. Я собираюсь присоединиться к нему, но сначала хотела убедиться, что вы проснетесь. Вы… во сне разговаривали.
— Правда?
— Вы называли имя Корины.
— Корины?
— Да. Кто это?
Доктор Свенсон сделал недоуменное лицо и покачал головой.
— Понятия не имею. Клянусь вам — это весьма странно.
Она посмотрела на него; открытое выражение ее лица вкупе с непрекращающимся напряжением в его штанах вдохновили его на продолжение разговора.
— Впрочем, вы не назвали вашего имени.
— Разве? — Она помедлила, но всего одну секунду. — Меня зовут Элоиза.
— Вы гувернантка?
Она рассмеялась.
— Скорее, я бы сказала, наперсница. И за то же жалованье еще и наставница во французском, латыни, музыке и математике.
— Ясно.
— Не понимаю, как вы догадались. Наверно, все дело в вашей военной подготовке — я знаю, что офицеров обучают изучать своих солдат, будто они книги! — Она улыбнулась. — Но я не занимаюсь со своими учениками весь день. Для этого у них есть другая дама — она гувернантка, и ей нравится быть с детьми гораздо больше, чем мне.
Свенсон не знал, что сказать, он сейчас вполне довольствовался тем, что смотрит ей в глаза. Она улыбнулась ему и встала. Он попытался было встать следом, но она положила руку ему на плечо.
— Я должна до прибытия на станцию быть в начале поезда. Но мы, наверно, увидим друг друга в Тарре.
— Мне бы очень этого хотелось.
— И мне. Надеюсь, вы сможете найти вашего друга.
В это мгновение доктор Свенсон понял, где видел ее и почему никак не мог вспомнить ее лица: на Элоизе была маска — она наклонилась, чтобы шепнуть что-то на ухо Шарлотте Траппинг в Харшморте в тот вечер, когда был убит полковник Траппинг.
Она ушла, дверь купе захлопнулась за ней. Свенсон сел и протер лицо, а потом, испытывая чувство стыда, подтянул брюки. Он встал, повел плечами, поправляя на себе шинель. Он ощутил тяжесть пистолета в кармане и вздохнул. Он попытался как-то примирить то инстинктивное чувство, которое возникло у него к этой женщине, с признанием того, что она была в стане его врагов в Харшморте и сейчас, находясь в этом поезде, явно оставалась на их стороне. Ему не хотелось верить, что Элоизе известно, какие темные силы действуют за кулисами происходящих событий, но убедить себя в этом ему было нелегко. У всех у них были черные книги… она так легко отозвалась на его выдуманную историю… и именно она пыталась как можно больше разузнать про него, задавала вопросы… и тем не менее… Он вспомнил о ее роли в его сне, чувствуя при этом неловкость и одновременно симпатию к ней. Вздохнув еще раз, он выкинул ее из головы. Каковы бы ни были цели других пассажиров, направлявшихся в Тарр-Виллидж, он ехал туда для того, чтобы найти мисс Темпл, прежде чем с ней произойдет что-нибудь непоправимое. Если на станции ее не видели, он тут же вернется назад, потому что, где бы она ни находилась, ей нужна его помощь.
Он подошел к окну, посмотрел на пробегающий мимо ландшафт графства Фладмер: низкорослые, чахлые деревца на склонах выветренных, переходящих один в другой холмов, между которыми то здесь, то там виднелись луга и прорывающиеся наружу, как сломанный зуб, утесы красного камня. Доктор Свенсон видел такой камень прежде — на холмах рядом с его домом — и знал, что он свидетельствует о наличии железной руды. Неудивительно, что здесь ведутся какие-то горные разработки. Он увидел чистое небо и улыбнулся при мысли о том, что сейчас должно быть около пяти часов — солнце уже клонилось к закату, — и он торопился насладиться чистым небом только для того, чтобы тут же проститься с ним. Поезд начал замедляться. Они прибывали к пункту назначения. Доктор достал сигарету (сколько у него еще осталось?), прикурил, погасил спичку, с ужасом подумав о возвращении в город без курева. Поезд остановился. Придется ему найти какой-нибудь другой сорт сигарет.
Когда он сошел на платформу, прибывшие в поезде парочки были уже далеко впереди, направляясь к зданию станции. Насколько он мог судить, в поезде никого (если не считать семейства цыган) не осталось.
