— Ничего, — ответила она, застигнутая врасплох, затем притворно улыбнулась. — Просто думаю.
Джерико вошел в комнату и остановился всего в паре футов от нее. Ники прыгала на краю кровати, отчаянно пытаясь привлечь его внимание, но он ее игнорировал.
— Я тоже в последнее время много думаю, — сказал он. Судя по его мрачному виду, его мысли были не приятнее, чем ее.
Пришло время расставить все точки над «i». Дейзи с замирающим сердцем стала ждать, что Джерико скажет дальше, но он молчал. Наконец ее терпение лопнуло, и она выпалила:
— Ради бога, Джерико, скажи мне правду.
Его темные брови сошлись на переносице, губы сжались в тонкую линию.
— Какую еще правду?
— Ту, которая привела тебя сюда в такой час. Ту, которую ты хочешь мне сказать со дня моего появления здесь. — Она сделала небольшую паузу. — Ты ведь хочешь, чтобы я отсюда уехала, не так ли?
— Ты ошибаешься, — отрезал Джерико. Проведя рукой по волосам, он прошел мимо нее и долго смотрел в окно, прежде чем снова встретиться с ней взглядом. — Я не хочу, чтобы ты уезжала…
Ее сердце наполнилось надеждой, но мгновение спустя его словно прокололи иглой.
— …именно поэтому ты должна уехать.
Дейзи долго смотрела на него в замешательстве, прежде чем произнесла:
— Это бессмысленно.
— Никакого смысла и не нужно, — отрывисто бросил он. — Как я уже говорил раньше, моя гора — мои правила.
Такой холодный. Такой отчужденный. Этот Джерико совсем не похож на того, которого она полюбила. Он так быстро отдалялся, что она едва могла до него дотянуться, и от этого ее сердце разрывалось на части.
— Значит, ты просто хочешь, чтобы я уехала. Без объяснений. Почему, Джерико? Неужели я так сильно тебя беспокою?
Он рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья.
— Ты не беспокоишь меня, Дейзи. Ты просто должна уехать.
— Почему?
— Не усложняй все еще больше, — сказал он ей.
— Прости, но мне придется, — ответила Дейзи, вызывающе вскидывая подбородок. Она вдруг осознала, что будет изо всех сил бороться за то, чтобы остаться, независимо от того, беременна она или нет. Заглянув в его голубые глаза, она поняла, что бороться есть смысл. То, что между ними было, не могло исчезнуть бесследно, значит, у нее есть шанс.
С холодными глазами и непроницаемым лицом Джерико выглядел как настоящий воин. Но ее брат тоже был моряком, и сейчас она даст ему понять, что сестра Бранта Саксона обладает мужеством и смелостью, достойными самого закаленного бойца.
И она использует для этого самое мощное оружие, которое только было в ее арсенале.
— Я люблю тебя.
Его взгляд стал еще холоднее, если это было возможно.
— Нет, это невозможно.
Дейзи захлестнула волна гнева, и она, подойдя к нему ближе, заглянула ему в глаза.
— Ты можешь думать, что все знаешь, Джерико Кинг, но не можешь говорить мне, что я чувствую, а чего нет. Я сказала, что люблю тебя, и это чистая правда. Можешь поступать с ней как хочешь.
Ей не пришлось долго ждать его ответа, и, по правде говоря, он был именно такой, какой она ожидала услышать.
— Думаешь, я слепой, Дейзи? — бросил он, нависая над ней. Его голос был низким и хрипловатым, слова исходили из глубины души. — Думаешь, я не вижу, что происходит на самом деле? Ты не меня любишь. Тебе просто нравится находиться здесь со мной, Сэмом и остальными. После гибели брата тебе стало одиноко, и мы стали для тебя семьей, которой тебе так не хватало.
Дейзи чувствовала себя так, словно он залепил ей пощечину. Возможно, в его словах и была доля правды, но она любила его по-настоящему. Да, она приехала сюда в поисках новой семьи. Не ожидала обрести любовь, но это произошло. Не будь она полностью уверена в своих чувствах, она не стала бы ему о них говорить.
Она призналась ему в любви, а он не поверил ей. Каким же идиотом нужно быть!
— Неужели ты думаешь, я настолько глупа, что не вижу разницы между желанием и любовью? — Упершись кулаками в бедра, она прищурилась. — Разумеется, я была одинока, но не настолько отчаялась, чтобы создать семью с первым встречным. Я приехала сюда, потому что ты знал моего брата. Я не искала себе мужа. Не собиралась в тебя влюбляться. Это произошло само собой.
Джерико нахмурился еще сильнее, но она не остановилась:
— Как меня угораздило из всех упрямых самодовольных идиотов влюбиться именно в тебя? — Она недоуменно покачала головой. — Ты так одержим желанием закрыться от всех в своем собственном мирке, что не видишь дальше своего носа. Отказываешься замечать не только то, что я тебя люблю, но и то, что ты тоже меня любишь.
Джерико отпрянул и так крепко стиснул зубы, что на его щеке задергался мускул. Было видно, как он отчаянно пытается держать под контролем свои эмоции. Только когда ему удалось их обуздать, он заговорил:
— Ты знаешь, я этого не хотел. — Он резко выдохнул. — Это ты приехала сюда и прочно здесь обосновалась, несмотря на все мои старания выжить тебя отсюда. Своим упорством ты загнала меня в угол.
— Бедняжка, — произнесла она, медленно покачивая головой.
На секунду его губы изогнулись в ухмылке.
— Джастис и Джесс ничего не знают о норовистых женщинах. Ты могла бы давать их женам уроки.
— Спасибо за комплимент.
— Не уверен, что это комплимент.
— А я уверена. Я не боюсь говорить, что хочу. Бороться за то, чего хочу. В отличие от некоторых.
Джерико резко вдохнул:
— Если бы мне сказал это мужчина, я бы его ударил.
— Правда?
— Еще до поездки с братьями на рыбалку я решил, что по возвращении затащу тебя к себе в спальню и буду двадцать четыре часа заниматься с тобой любовью, а потом прогоню на все четыре стороны.
Потрясенная его словами, Дейзи застыла как вкопанная.
— Но ты уже давно ко мне не прикасался. Почему?
— Потому что, когда я вернулся и снова тебя увидел, я понял — если прикоснусь к тебе, то уже больше никуда не отпущу. А я должен тебя отпустить.
Ее сердце оборвалось.
— Почему?
Он покачал головой:
— Есть вещи, которых ты не знаешь.
— Тогда расскажи мне.
Он провел ладонью по лицу.
— Скажи, Джерико, неужели мысль о том, что ты влюбился, вызывает у тебя панический страх.
— Нет, не страх, — признался он, и его взгляд немного потеплел. — Сожаление. Ты не знаешь, что делаешь.
— Ты ошибаешься. — Она медленно подошла к нему.
Джерико неподвижно стоял на месте и смотрел на нее глазами, полными огня, в котором остатки ее гнева переплавились в другие эмоции.
— Нет, не ошибаюсь, — мягко произнес он, не отводя глаз. — Если бы ты знала, что тебе
