За время нашего знакомства я изменял Мэрилин раза три или четыре, точно не помню. Я никогда потом ей об этом не рассказывал. Но я также никогда ей не врал.
«Твой полицейский».
И тогда я соврал: просто кивнул.
– Да, – сказала Мэрилин. – Ужасно грустно, что он умер. Тебе ведь грустно, правда? Ты ведь не будешь доедать?
В этот момент я вдруг ее возненавидел. В прошлом она часто раздражала меня, но теперь все было по- другому. Пришлось извиниться и встать из-за стола.
Я пошел в туалет, умылся, пару раз шлепнул себя по щекам. Слушай, что тебе говорят. Ты ведешь себя невежливо. Я пообещал себе выбросить всех Макгретов из головы и соблюдать приличия. А потом – не сегодня, еще не скоро – я аккуратно намекну Мэрилин, что изменил ей. Необязательно говорить с кем. Ничего страшного. Признаюсь – и будет легче. Я переживу, и она переживет. Я вытер руки и вернулся к столу. Мэрилин ушла, не забыв оплатить счет.
Окончилась моя спокойная неделя, когда раздался телефонный звонок. Опять звонок. Тони Векслер.
– Твой отец хотел бы тебя видеть. Прежде чем ты откажешься…
– Я не приеду.
Тони вздохнул:
– Можно я закончу? Пожалуйста.
– Попробуй.
– Он хочет купить картины.
Вот это новость. У отца было много картин, но он больше тяготел к морским пейзажам и корзинам с фруктами. По правде говоря, я много лет не бывал в его доме, за это время он вполне мог собрать коллекцию современного искусства. Он мог бы также нанять Джулиана Шнабеля[33] разрабатывать дизайн обоев и Ричарда Серру[34] – изготавливать кухонную утварь. И все же у меня сложилось впечатление, что Тони говорил серьезно.
– Можешь смеяться, я разрешаю. И обещаю никому не рассказывать, – сказал я.
– Предложение совершенно искреннее.
– А я думал, ты уже исчерпал все предлоги. Молодец, здорово придумал.
– Это не предлог. Он хочет, чтобы ты приехал. Рассматривай его как клиента.
– Если он клиент, то может приехать в галерею, как делают все нормальные люди.
– Я не хуже тебя знаю, что не все твои клиенты сами приезжают в галерею.
– Я привожу им картины на просмотр только в том случае, если они раньше у меня уже что-то покупали.
Он устало хихикнул:
– Туше.
– Если он хочет купить картину, я с удовольствием сведу его с теми, кто лучше удовлетворит его пожеланиям. А что он ищет?
– Рисунки Крейка.
К такому повороту я не был готов. Помолчав секунду, я ответил:
– Ну, тогда ему не повезло.
– Слушай, приезжай сегодня, а?
– Я же ска…
– Тебе необязательно с ним видеться. Можем поговорить сами.
– Я тебе не верю.
– Просто приезжай. Если тебе что-то не понравится, можешь уехать. Или даже так… Бог с ним, с домом. Давай встретимся где-нибудь еще, где скажешь. Можешь даже выслать кого-то на разведку и убедиться, что я пришел один. Как в кино про шпионов. Ты диктуешь условия, время и место.
– Приезжай сюда.
– Я бы предпочел избежать огласки.
– Ты сказал – диктуй условия. Я диктую.
Он замолчал, начал говорить, снова замолчал. Это только укрепило меня в подозрении, что сделка могла состояться, только если я приеду к нему. Другого не дано. Либо он пытался собрать меня и отца в одной комнате, либо получил четкие инструкции указать мне мое место.
– Детский сад, – наконец сказал Тони.
– Глупо было бы предполагать, что я буду вести дела по чужим правилам.
– Он действительно хочет купить. Это серьезное предложение. Серьезное и уже просчитанное.
– Сколько?
– Не понял.
– Сколько рисунков он хочет приобрести? Я выезжаю на дом только к тем клиентам, которые готовы сделать мне серьезное предложение. Ну вот и давай посмотрим, серьезно его предложение или нет. Сколько он хочет купить?
– Все.
Я вздохнул.
– Не знаю, что ты задумал, Тони, но времени на ваши интриги у меня нет.
– Подожди! Подожди минутку. Это правда. Он хочет купить все рисунки. В том числе и те, что ты уже продал. Ты ведь какие-то уже продал, да?
– Тони, ты с ума сошел?
– Ну ответь. Сколько ты продал?
– Несколько.
– А? Ну скажи! Сколько?
– Двенадцать.
– Ровно двенадцать?
– Примерно.
– Ну так сколько, без примерно?
– Они проданы. Их не вернут.
– И за сколько ты их отдал?
Я ответил.
Тони помолчал минуту.
– Твою мать, – наконец сказал он.
– Вот-вот. Можешь предлагать свою цену, только имей в виду, что покупатель не захочет с ними расстаться. Если только ты не предложишь ему гораздо больше.
– Ладно, об этом мы потом подумаем. Сколько ты хочешь за остальные?
– Они же все были у тебя. Ты мог их оставить себе и не платить ни цента. А теперь ты их у меня выкупаешь обратно? Ты меня, конечно, извини, но не вижу логики.
– Тогда он не хотел их покупать. А сейчас хочет.
– Это у него порыв такой?
– Пусть будет так.
– Да ладно заливать-то. В жизни мой отец не поддавался порывам. Этот сукин сын всегда все просчитывает на сто шагов вперед. Мне очень жаль, что он тебя впутал в это дело. Тони, можно я тебя спрошу? Как ты на него работаешь? Ничего не беспокоит? Как ты умудряешься не слететь с катушек, работая на такого гада изо дня в день?
– Ты многого не знаешь об отце.
– Не сомневаюсь. Такова жизнь. Спасибо, что позвонил.
Я повесил трубку и сразу же пожалел, что наорал на него. В конце концов, ведь это Тони нашел для меня Виктора Крейка. И он терпел мои измывательства бог знает сколько. Мне захотелось перезвонить и договориться о встрече, не в галерее и не в доме отца, а где-нибудь в музее или ресторане. Я боролся с этим своим желанием, боролся весь день, так что к вечеру, когда пора было идти домой, я уже
