операции и заставила врачей санатория показать ее мне.
Я рекомендовал произвести так называемую операцию Менара — операцию, предложенную французским хирургом Менаром в конце прошлого столетия. Эта, по современным понятиям, простая операция спасла многие сотни жизней и принесла здоровье многим тысячам людей. Ее основное достоинство — возможность без вскрытия грудной полости, путем удаления части ребра и поперечного отростка пораженного болезнью позвонка, проникнуть к околопозвоночному гнойнику, удалить гной и части разрушенных позвонков, а также освободить спинной мозг и его оболочки от сдавливания. Об этой простой по технике и достаточно эффективной операции многие врачи не помнят. Делается она под местным обезболиванием.
В Первой клинической больнице я посмотрел несколько больных с различными переломами костей, которые поступили в травматологическое отделение для оказания неотложной помощи.
13.00. Клиническая конференция. Успел вернуться в клинику. Выпил стакан чая. Подписал истории болезни больных, выписываемых назавтра. И вот начало конференции. Сегодня на ней, кроме своих, много «пришлых». Клинические конференции я провожу в течение многих лет. Считаю их очень полезными и важными. Это место и время для учебы, для проверки наших знаний, обмена опытом, споров, выработки общего отношения к различным вопросам нашей специальности, а для меня еще и контроль за ростом моих помощников. На конференциях в спокойной непринужденной обстановке как-то лучше просматриваются возможности, а порой и качества сотрудников — и профессиональные, и человеческие. Веду эти конференции всегда я.
В нашем распоряжении три часа, так как в 16.00 начнется заседание научного общества ортопедов- травматологов. Повестка конференции очень насыщенна — доклад и две диссертации.
Доклад делаю я — об открытых переломах костей. Доклад установочный, с акцентом на тактику лечения этих тяжелейших переломов. Такие доклады крайне необходимы время от времени. Мои молодые сотрудники нередко попадают в клинику, еще не овладев общей ортопедией и травматологией. Естественно, что у нас они быстрее овладевают теми разделами нашей специальности, которые являются основными, проблемными для клиники. И если своевременно не корректировать их специализацию, то они могут уподобиться «флюсу». Чтобы этого не случилось, заставляю своих помощников дежурить в городских больницах, беру в клинику определенное количество пациентов с «нетематической» патологией, провожу конференции наподобие сегодняшней. Конечно же, наряду с такими вопросами на клинических конференциях обсуждаются и научные по нашей специальности и другим, примыкающим к ней.
Разговор об открытых переломах вновь стал крайне важным. Дело в том, что сравнительно недавно нам казалось, что вопрос о лечении открытых переломов решен окончательно и снят с повестки дня. Но жизнь рассудила иначе.
Пару десятков лет тому назад медицинская наука вообще, хирургия, ортопедия и травматология в частности, пожинали плоды появления антибиотиков. Мощнейшие лекарственные средства воздействия на микробную флору позволили уверенно и быстро справляться с раневой инфекцией. Достаточно было начать лечение пенициллином или другими, существовавшими в ту пору антибиотиками, как рана при открытом переломе длинной трубчатой кости заживала без нагноения. Такой чудодейственный эффект антибиотиков привел к тому, что некоторые крупные и ведущие специалисты стали практиковать отказ от срочной хирургической обработки ран, заменять ее лечением антибиотиками.
Отказ от первичной хирургической обработки как
Мой доклад закончен. Прошу задавать вопросы. Вопросов много. Уж очень практически важный вопрос затронут, и каждый хочет ориентироваться в нем должным образом.
Переходим к слушанию двух диссертаций. Наш институт получил право иметь совет по присуждению ученой степени кандидата медицинских наук по специальности «ортопедия и травматология». Все диссертационные работы, которые поступают в совет, проходят предварительную защиту в моей клинике, и если работа получает одобрение, то на официальном защитном совете она обычно проходит без сучка, без задоринки. Слушаем двух диссертантов — одного из Курганского института, возглавляемого знаменитым профессором Илизаровым, второго — из Новокузнецкого государственного института усовершенствования врачей.
Процедура защиты точная, четкая, строго по ритуалу, предписанному Высшей аттестационной комиссией. Приводятся сведения о диссертанте. В течение двадцати минут диссертант излагает основные положения своей работы. Ни минутой больше. Меньше можно. По окончании доклада диссертанту задают много вопросов. Я доволен. Вопросы дельные, толковые. Диссертант дает исчерпывающие ответы, соблюдая сверхвежливость и сверхкорректность. Мне всегда смешно слышать, когда какой-либо убеленный сединами диссертант, обращаясь к моему П., называет его «глубокоуважаемый Павел Петрович». Этот самый бедняга диссертант впервые видит всех нас и, чтобы знать, как обратиться к возможному оппоненту, заранее тратит массу времени на то, чтобы запомнить имена и отчества присутствующих. Да и сам П. от такого обращения становится пунцовым. Но ничего не поделаешь. Таков ритуал предзащиты.
Вопросов больше нет. Слово предоставляется оппоненту, который тщательно изучил работу и рассказывает о ней — о том новом, полезном и нужном, что сделал диссертант, о внедрении в практическую медицину его достижений, о промахах, ошибках и неточностях, встречающихся в тексте диссертации. Все это диссертант выслушивает стоя, хотя я неоднократно предлагал ему сесть. И я хорошо понимаю его. Дважды я защищал диссертации — сначала кандидатскую, потом докторскую — и хорошо помню это состояние боязни неосторожным жестом, словом или движением нарушить сложившееся благополучие, «сглазить» процесс защиты.
Ну, раз ему легче стоять — пусть стоит!
Оппонент завершил свое выступление. По существующей процедуре диссертант скромно, но вместе с тем достаточно убедительно напомнил о своем вкладе в науку, разъяснил целый ряд затронутых оппонентом вопросов, не забыл о самокритике и горячо поблагодарил оппонента за «проделанный им большой труд и весьма ценные замечания, которые будут несомненно учтены в последующей работе». В общем все как положено. А потом выступило семь неофициальных оппонентов — тоже мои ребята. Горячо, импульсивно, уверенно. Все они оценили работу положительно, но каждый все же отметил какой-то недостаток. Надо же показать свою принципиальность и эрудицию! В общем выступили хорошо. Я с большим удовольствием слушал их.
В заключение мною была дана положительная оценка работе, и она была рекомендована к официальной защите.
Примерно в таком же духе прошло обсуждение второй диссертации, которая также была оценена положительно.
В 15.40 клиническая конференция закончена.
В 19.00 я вышел из клиники на улицу. Ровно двенадцать часов тому назад я тоже выходил на улицу — из дома на работу. А теперь возвращался домой. Официальный рабочий день на сегодня кончился. С большим удовольствием я один тихо шел по городу. Заседание научного общества врачей прошло живо и интересно. Была демонстрация больных и два научных доклада. Из моей клиники продемонстрировано семь больных с горбами, возникшими на почве болезни Бехтерева, в различные периоды их лечения — демонстрация, которая несомненно украсила бы любой форум ортопедов даже мирового класса. Я и мои помощники привыкли к этим больным, к тому, как они разительно преображаются после операции. Но, глядя на них со стороны и абстрагируясь от предшествовавшей этому большой и трудной работы, от проделанных операций, я думал, как же счастливы люди, которые после стольких страданий обретают и душевный, и физический, и несомненно интеллектуальный покой, приобретая вновь черты и облик нормального человека. И не менее счастливы мы — врачи, могущие помочь этим людям.
Зачитаны два научных доклада. В первом Л. рассказал о результатах, пока предварительных, своей очень нужной и интересной экспериментальной работы, о «твердости» нормального переднего костного блока на позвоночнике. Во втором И. резюмировал итоги своей большой, оригинальной работы по экспериментальному сколиозу, которую я поручил ему четыре года тому назад. С сообщением об этой работе
