– Ты более энергичный человек, – сказала Доминик.
– Я не считаю тебя хорошим компаньоном в путешествиях, в этом отношении я гораздо лучше, – сказал Карлос.
Чушь собачья! Я фантастически хороший компаньон. По крайней мере, у меня нормально функционируют поры кожного покрова и я хорошо читаю карту.
P. S. Меня забавляет, как ловко ты перекладываешь ответственность с больной головы на здоровую. В течение многих лет я собирался поговорить с тобой о том, кто твой настоящий папаша. Боюсь, что это Энди, владелец из Райзинг Сан. Я думаю, тебя постоянно мучил вопрос, почему ты такой тощий и костлявый по сравнению
Последствия того, что нас называли гномами и встречали песней «хи-хо-хи-хо, живется вам легко», мы почувствовали на себе позже, в шестом классе, тогда все это приобрело особую важность, поскольку найти девочку-подружку было не просто. На счету у Карлоса была уже пара скоротечных контактов на школьных дискотеках – и тогда он опережал всех в отношениях с дамским полом, – однако, если не считать моей любовной связи в пятом классе с Эмили Метьюс (торопливый поцелуй в библиотеке, когда мы стояли на громадном томе современного иллюстрированного издания Библии), Карлос, Дэнни и я проводили большую часть времени последнего школьного года в безнадежных мечтах и воздыханиях по Никки Олдридж.
Мы были настолько поглощены мечтами о Никки, что даже сейчас, вспоминая годы, проведенные в школе «Грандж», я чувствую грусть и тоску. Чистота и невинность – иначе и не сказать. Могу лишь добавить: всеобщая влюбленность и безрассудная страсть. У Никки были безукоризненно ровные белые зубы, она носила короткие юбки из тканей в тонкую полоску; смех ее был негромким, почти беззвучным, подобный звуку холостого хода очень мошной машины; она была нашей общей первой любовью.
Мы наизусть знали расписание тренировок Никки и могли влюбленными глазами следить за ее игрой в нетбол.[22] Каждым субботним утром мы стремились в центр Эйлсбери, прося отца отвести нас туда, чтобы как бы случайно столкнуться с нею на выходе из спорткомплекса Этам. Я даже изменил набор изучаемых в триместре дисциплин, чтобы оказаться в одном классе с ней.
Моей главной задачей в течение всего последнего года обучения в школе было сесть рядом с Никки на уроке географии и пытаться ее рассмешить. На всем протяжении периода влюбленности мы все – Дэнни, Карлос и я – пытались ее рассмешить. Карлос обычно улыбался, таращил глаза и ради того, чтобы рассмешить, прикидывался, что знает о Карле V еще меньше, чем знал в действительности. Тактика Дэнни заключалась в том, чтобы упасть со стула: Дэнни обычно выбирал стул с поломанной спинкой и ждал наступления какого-либо драматического момента по ходу урока, для того чтобы с грохотом свалиться на пол. Никки это нравилось, особенно когда он ударялся головой. Я действовал более утонченно. Никки примерно одинаково воспринимала и нелепые ответы, и умышленное травмирование самого себя. Ничто не могло рассмешить ее сильнее, чем по-настоящему плохая оценка за сочинение или реферат. Я наполучал несчетное число плохих оценок и по истории, и по географии.
Моим преимуществом перед Дэнни и Карлосом было то, что на уроках географии я сидел с ней, и это давало мне неоспоримые возможности насмехаться над ними: «Она записала слова одной песенки Смита на моей папке». Преимуществом Дэнни было то, что четыре года назад, во втором классе, Никки через свою подругу Сузи Спэтан пригласила его пойти вместе с ней к кому-то в гости. Он был слишком застенчивым, чтобы согласиться. «Я все еще ей не безразличен. Она и с тобой сидит на географии для того, чтобы быть ближе ко мне». Однажды, когда Ники и Карлос стояли рядом в очереди в столовой во время обеденной перемены, она угостила его мятной жвачкой. Он с блеском в глазах постоянно вспоминал об этом случае, несмотря на то что Дэнни всегда поправлял его, настаивая на том, что вся эта история со жвачкой плод фантазии Карлоса, поскольку он сам видел, как Никки просто выплюнула ее и она шлепнулась перед ней на пол.
Чем больше мы говорили о Никки, тем сильнее мы влюблялись в нее и тем сильнее любили друг друга за находчивость и самоотверженность, проявляемые ради любви к такой фантастически возвышенной и необычной персоне, как Никки. Собравшись после уроков у кого-нибудь дома, мы терзали друг друга вопросами:
– А дал бы ты отрезать у себя палец на ноге за то, чтобы стать другом Никки?
– Хоть все пальцы подряд.
– А ногу?
– Что, всю ногу?
– А ты думаешь, полноги. Ну конечно, всю ногу целиком.
– Возможно.
– Задница ты нерешительная. Да ты ее не стоишь.
В начале шестого класса я трижды пытался по телефону пригласить Никки пойти со мной куда-нибудь, но всякий раз, услышав ее голос, клал трубку, не сказав ни слова. На День святого Валентина Карлос посылал ей открытки без подписи с пожеланиями, написанными по-испански, благодаря чему аноним угадывался легко, только она никогда не удостаивала его ответом. Ближе всех к тому, чтобы пригласить ее куда-либо, оказался Дэнни, когда спрятался в ветвях конского каштана, мимо которого она проходила, возвращаясь из школы домой. Он специально не пошел в тот день в школу, чтобы оказаться там в нужное время, но ничего не сказал о своей затее ни мне, ни Карлосу, полагая, что трюк его настолько гениален, что мы непременно захотим его повторить. На первый раз он так и остался сидеть на дереве, когда она проходила мимо. Во второй раз она почему-то вообще не появилась – оказалось, что у нее был урок скрипки. Его третья попытка завязать отношения с этой девочкой вспоминалась в течение многих лет как самая веселая шутка.
– Привет, какая неожиданная встреча, – вставая на ноги и стряхивая со свитера ветки и листья, сказал он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, хотя навряд ли после прыжка с ветки, от которой до земли было не менее шести футов, ему это удалось.
– Привет, – ответила она, не останавливаясь, – а ты что, постоянно сидишь на этом дереве, да?
Возможно, ваши чувства к девушке, о которой вы мечтаете, но не осмеливаетесь в ее присутствии даже рта раскрыть, подобны радиоактивному плутонию. Вы можете запрятать их сколь угодно глубоко, но если, даже по прошествии многих лет, они по каким-то причинам окажутся на поверхности, то снова взбудоражат вас и лишат покоя. Возможно, это и объясняет то, что произошло потом.
Близилось окончание школы, и у нас появилась еще одна серьезная забота – что делать потом. То, что мы будем учиться дальше, казалось, даже не подлежало обсуждению. Том и Софи учились в университете, и мы должны были пойти их путем. Главной проблемой было то, как нам троим попасть в один университет. В конце концов мы решили поступать в менее престижный университет ради того, чтобы всем пройти в него по баллам. Я тянул на аттестат ЗВ, то есть без посредственных оценок, и отец не мог понять, почему я подал документы в Темз Велли, где требования при поступлении были рассчитаны на тех, у кого бал аттестата не выше Е1, иными словами на посредственных учеников.
– Неужели вам будет недостаточно встреч в выходные дни? Кит, ты что, не понимаешь, что пришло время, когда вам, мальчикам, необходимо расправить крылья? Как так можно, ты хотя бы посмотрел проспект университета в Эдинбурге?
В конце концов мне удалось одурачить Джейн, сыграв на ее постоянном желании заменить нам мать в отсутствие нашей настоящей матери, и она убедила отца в том, что наше решение обеспечит нам нормальное образование и профессию. Итак, мы и дальше пошли по жизни втроем.
Мы назвали это «Шествием гномов». Дэнни заказал футболки с этой надписью на груди. Но вновь, и едва ли здесь есть чему удивляться, мы так и не смогли в них влезть. В Темз Велли абсолютно все было необычным: Карлос, Дэнни и я оказались не только в одном университете, но и на одной специальности (по окончании нам грозила степень бакалавра по организации и управлению в области спорта, оздоровительной
